Неожиданно рассердившись, Ронда замерла и высвободилась из его рук.

– Откуда тебе знать? Ты такой же, как он. Ты отказывался дать ему то единственное, о чем он всегда просил тебя.

– Хорошо, но в конце концов он победил, ведь так? Я буду практиковать здесь, в Сент-Джоуне, как ему всегда хотелось.

К его удивлению, Ронда рассмеялась.

– И теперь ты думаешь, что волен делать что хочешь, если его нет рядом. – Заметив, как потрясен сын, она покачала головой. – О, не смотри на меня так, я ведь твоя мать. Думаешь, я не знаю, о чем ты думал в то утро, когда пришел рассказать мне, что нашел его мертвым?

– Ты больна, – выдавил из себя Эрон.

– Я? Или слишком тяжело быть честным? Я понимаю, Эрон, я тоже подумала, что теперь могла бы освободиться от него, но, выходит, дух Джейсона намного сильней.


– Ты как картинка, – сказала Мэрилу дочери, когда Кэрри вошла в гостиную.- Впрочем, ты всегда такая.

– Она должна быть привлекательной, чтобы Брет захотел поцеловать ее, – поддразнила одиннадцатилетняя сестренка Кэрри, изображая, как Кэрри складывает губы для поцелуя.

– Заткнись, Меджэн.

– Куда вы собираетесь сегодня? – спросил отец.

– Мы все встречаемся в «Бансе», а потом пойдем в «Элли» потанцевать. Дома буду, наверное, не раньше часа.

– Непременно еще раз передай Эрике, что, по нашему мнению, она хорошо выступила сегодня, – сказала Мэрилу, одновременно шлепая по руке Меджэн, потянувшуюся через стол за печеньем. – Следи за собой, если тебе чего-нибудь хочется, попроси.

– Ты трижды сегодня говорила это Эрике, – заметила Кэрри, – полагаю, она уже знает об этом.

– Не вредно повторить еще раз, если считаешь, что человек сделал доброе дело, – сказала Мэрилу с легкой обидой в голосе, но тут же повеселела. – Видишь, как часто я повторяю тебе, что ты прекрасно выглядишь, и, кажется, ты не возражаешь выслушивать это снова и снова.

– Верно, – рассмеялась Кэрри, – но это потому, что у меня нет других достоинств, как у Эрики, я не такая выдающаяся, как она.

– Тебе и не нужно быть выдающейся, Кэрри Энн. Ты добрая, скромная и самая обаятельная девушка в Миссури, ты очаровала самого красивого молодого человека.

– Думаю, семейство Кэссиди в этом поспорило бы с тобой. Сегодня они гордились Эрикой, когда она стояла рядом с Кином.

– Мне кажется, всем было отвратительно смотреть, как он вешался на нее. Я рада, что Брет такой воспитанный молодой человек. Во всяком случае, мне не приходится не спать ночами, как Кэссиди, и беспокоиться, не кончится ли это твоей беременностью или чем-нибудь еще.

– Мама! – возмутилась Кэрри, а ее рука невольно потянулась к шее – последние полчаса она потратила на то, чтобы с помощью косметики скрыть следы засосов. – У Эрики никогда раньше даже не было друга.

– Это несправедливо, Мэрилу. – Брайан Робертс хмуро взглянул на жену. – Эрика славная девочка, и, по-моему, ты не вправе осуждать ее только за то, что Боухэнон обнял ее.

Мэрилу намазала печенье, за которым тянулась ее младшая, и, швырнув его на тарелку Меджэн, опровергла нападки мужа.

– Я не говорю, что Эрика нехорошая девочка, я обожаю ее, вам это известно, но именно с этого все и начинается. Я ведь помню Синди Ричвальски, когда она была совсем еще крошкой, не знала более симпатичного ребенка. Потом она связалась с дурной компанией и… – Она замолчала и выразительно посмотрела на Меджэн. – Ну, сами знаете. И доктор Грант тоже.

– Доктор Грант? – с изумлением спросили Кэрри с отцом в один голос.

– Погоди, Мэрилу, – продолжил Брайан уже один, – Джексона убил грабитель. Говорить, что его образ жизни был причиной убийства, это слишком, даже для тебя.

– Может быть, так, а может, и не так. Если бы он не уехал из их с Рондой дома и не начал встречаться с другими женщинами, очень может быть, что сегодня он был бы жив. Мы не знаем, что он был убит кем-то, кто вломился в его дом с намерением ограбить его. – Она качнула головой, отчего ее светлые кудряшки затанцевали, и с уверенностью добавила: – На самом деле, чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что священные книги не врут. Что посеешь, то и пожнешь. Можешь спросить у нашего будущего пастора, Кэрри Энн, согласен ли он со мной.


Будущий пастор умывался наверху в ванной, когда к нему вошел отец, прикрыв за собой дверь.

– Как поживает мой первенец? – спросил Джимми Уэйн Пирсон.

Брет вздрогнул от неожиданности и завопил от боли, прыгая на одной ноге и быстро ополаскивая лицо, чтобы промыть глаза от мыла.

– Ты всегда был котиком, – весело прогудел низкий баритон Джимми Уэйна.

Брет дотянулся до полотенца, промокнул лицо и взглянул на отца одним глазом, потому что другой еще горел и не открывался.

– Где мама и малыши?

Насмешливая улыбка медленно расползлась по лицу Джимми Уэйна, он почесал в затылке, делая вид, что старается вспомнить, где же его жена и младшие дети.

– Никак не припомню, где твоя мама, а малыши пошли играть. Несмотря на то, что я получил минуты редкого спокойствия и тишины, я поднялся сюда поговорить немного с тобой, пока ты не ушел на весь нечер. – Джимми Уэйн опустил крышку унитаза и сел на нее. – У тебя сегодня свидание с подружкой, да? Который раз за эту неделю? Четвертый? Пятый?

Брет отвернулся от него, схватил рубашку и быстро надел ее, ему не хотелось разговаривать с отцом о Кэрри, вообще не хотелось разговаривать с ним. Но отказ отвечать только отсрочил бы стычку, так бывало. Так всегда бывало.

Джимми Уэйн Пирсон был задира. Он родился посредственным и, без сомнения, умрет еще более посредственным. На самом деле, единственное, что он мог делать лучше, чем посредственно, – это болтать. Исходя из этого, ему следовало стать мэром. Мать Брета однажды сказала в шутку:

– Джимми Уэйн мог бы уговорить себя не присутствовать на собственных похоронах.

Но Брет, будучи еще ребенком, был очень напуган таким заявлением и горячо молился, чтобы мать ошиблась. Все знали, как хорошо мог говорить Джимми. Трудность заключалась в том, что его посредственность должна была остаться тайной. О, люди считали его преуспевающим бизнесменом, называли безжалостным, даже беспощадным, но они и не подозревали, что он был нравственно разложившимся. Брет знал это и еще кое-что о Джимми Уэйне Пирсоне, что поразило бы добродетельных горожан Сент-Джоуна до глубины души.

– С тех пор как я приехал, домой, я был с ней пять раз, – ответил он отцу, дрожащими пальцами застегивая рубашку. Быстро сглотнув слюну, Брет обернулся к отцу и натянуто улыбнулся. – Мы влюблены, отец, и не можем вдоволь наглядеться друг на друга.

– Не можете вдоволь наглядеться друг на друга или не можете вдоволь насладиться друг другом? – спросил он задиристо с хитрой усмешкой, от которой Брет содрогнулся.

– Отец; я собираюсь быть священником через несколько лет.

– Ну, это неплохо, а? Мой мальчик станет преподобным Пирсоном.

Брет мучился, подыскивая ответ, но его спас раздавшийся снизу голос матери.

– Джимми Уэйн? Брет? Где вы, мальчики? Обед подан. Вы слышите меня?

– Сейчас спускаемся, мама! – отозвался Брет, почувствовав облегчение, и обратился к отцу: – Не будем заставлять ее ждать, малыши начнут барабанить ложками по столу, требуя свой обед.

– Пожалуй, ты прав, – согласился Джимми Уэйн, тяжело поднимаясь на ноги.

Брет отворил дверь, борясь с искушением выскочить раньше отца, вместо того, чтобы идти размеренным шагом.

– Я подумал, может, мы могли бы порыбачить с тобой завтра? Только ты и я, как когда-то.

– Извини, завтра не смогу. Я обещал преподобному Роузу помочь подготовить церковь к воскресным службам.

– Я правда разочарован, мой мальчик. – Джимми Уэйн покачал головой. – Ну да ладно, еще будет время.

Они уже спустились до середины лестницы, когда Джимми вдруг остановился, словно его осенила какая-то идея.

– Пожалуй, я дождусь тебя вечером, мы могли бы поговорить наедине, как бывало до твоего отъезда в школу Мужчина в одиночестве тоскует по своему первенцу" Что скажешь?

– Я могу вернуться поздно, отец. Я уверен, так оно и будет, потому что это выпускной вечер Кэрри.

– О да, совсем забыл, что это особый вечер. – Он улыбнулся сыну и потрепал его по плечу. – Ладно, в другой раз. Но будьте осторожны, ребята, слышишь? Сейчас не безопасно, последнее время здесь убивают людей направо и налево.

«Очень жаль, что ты не один из них», – подумал Брет, и при этой мысли его руки снова задрожали, он засунул их в карманы и крепко зажмурил глаза.

– Что, мыло все еще жжет тебе глаза, мой мальчик?

Брет открыл глаза, отрицательно покачал головой и улыбнулся:

– Нет, просто думаю об убийствах, о которых ты упомянул. Это ужасно, заставляет чувствовать себя оскорбленным.

Джимми Уэйн разразился смехом:

– Как я сказал, Брет, ты всегда был котиком.

Почитай отца своего, молча напомнил себе Брет и весь обед и всю дорогу к Кэрри повторял молитву.


– Послушай, Джуниор, ты можешь взять мой автомобиль, – предложил Скутер, выходя из гаража со спальным мешком на плече, – мне он не понадобится.

Джуниор поймал ключи и бросил скупое «спасибо»

– Сегодня ты приглашаешь Салли Джейн?

– Да, – ответил Джуниор без каких-либо объяснений, помогая отцу разобраться с рыболовными снастями.

– Надеюсь, вы хорошо проведете время. Она умная девушка с чертовски хорошей фигурой. Даже если не зададите жару, по крайней мере, весь вечер сможешь любоваться ее формами.

– Отец, не все постоянно думают о сексе. Мы с Салли Джейн скорее друзья, чем что-нибудь другое.

Скутер перестал укладывать багажник «блейзера». Упрек ясно слышался скорее в тоне, каким это было сказано, чем в словах сына, но он не стал обращать на это внимания. Что он мог сказать?