– Кин, твоя девушка на самом деле удивительная.

– Да, так и есть.

– Мне хотелось бы, чтобы твой отец тоже выбрался из отеля, она произвела бы на него впечатление.

Черта с два. Единственный человек, который производил на Берта впечатление, был сам Берт.

Внезапно все зааплодировали, и Кин с сожалением обнаружил, что Эрика закончила свое выступление. Он поймал ее взгляд, встал и, сунув два пальца в рот, присоединился к одобрительному свисту. В ответ она наградила его ослепительной улыбкой и слегка помахала кончиками пальцев.

Теперь несколько слов должен был сказать директор. Кин не стал его слушать, его мысли снова вернулись к отцу, к Берту, – человеку, которого он ненавидел.

Именно на похоронах доктора Гранта, то есть в понедельник, Кин впервые определил свои чувства к отцу. Он не мог сказать, что когда-то любил его, – нет, черт возьми! – Берта Боухэнона никто не любил. Некоторые восхищались им, хотя Кин не мог точно указать, кто именно. Конечно, у гаденыша были деньги. Дьявол, отец купался в них, но вовсе не заработал их в поте лица своего, он был слишком невежественным для этого пресмыкающимся, с амбициями аллигатора, на которого он был похож. Берт мог бы довольствоваться тем, что просидел бы весь остаток жизни в болоте, прячась от соседей, заглатывая виски в последней забегаловке и подбирая девочек, с которыми можно переспать. Если бы не его брат Рой, Берт Боухэнон никогда бы не заработал и на одну бутылку дешевой выпивки.

Рой Боухэнон был энергичным человеком, уже в четырнадцать лет он бросил болота и уехал в Оклахому, где нанялся в одну из больших нефтяных компаний. Всего шесть лет спустя Рой купил небольшой клочок земли – купил дешево, на каком-то государственном аукционе, как говорила мать Кина. На свой участок в тридцать три акра прерий, на котором было два больших озера, он пригнал старую колымагу-трейлер, а через три года построил дом – ничего выдающегося, ничего похожего на Бар-Бер-Кин.

Бобби до сих пор любила смотреть на богатый курорт и качать головой. «Рою, конечно, понравилось бы, что на его деньги удалось создать такое. Не думаю, что ему когда-нибудь приходилось останавливаться в более великолепных мотелях, чем те, которые расположены на проспекте. Даже получив все эти деньги, он не стал мечтателем. Говорят, что, если у человека есть крепкая крыша над головой и хорошая жена под боком, он познал рай на земле».

Кина часто возмущали рассуждения матери о том, захотел бы или не захотел Рой Боухэнон, если бы имел возможность, потратить часть своих, денег. Деньги меняют людей, меняют их желания. Черт, только посмотрите на гадину! Кто бы мог подумать, что он когда-нибудь будет носить модные шелковые костюмы и спортивную одежду, стоящую больше, чем средний недельный заработок обычного человека? Проклятие, когда Рой наткнулся на нефть у себя на участке, у Берта, по словам Бобби, было не больше двух пар джинсов. Ей ли было не знать об этом? Разве мать не выросла в тех же болотах Луизианы на расстоянии всего одной-двух миль от Боухэнонов? Она была подружкой Роя с тех пор, как они только-только научились отличать мужчину от женщины.

Рой обещал вернуться за ней, как только устроится, и сдержал слово. Они поженились всего через две недели после того, как появилась крыша на доме. Самый счастливый день в ее жизни, так вспоминала это Бобби, а затем с мягкой улыбкой, которая светилась в ее темных глазах, всегда добавляла: «Или, возможно, второй. Наверное, день рождения нашего сына был самым счастливым, трудно сказать». Потом она всегда смеялась. Рой любил ее поддразнивать… Позже, после того, как нашли на участке нефть, они тоже говорили, что это был самый счастливый день.

Этого момента рассказа Кин всегда боялся, потому что здесь глаза матери наполнялись слезами и реальность наваливалась на нее, напоминая, что всего через шесть месяцев Рой умер.

Он погиб в Бейоузе в результате несчастного случая на охоте, когда семья приехала погостить в Луизиану.

Спустя четыре месяца Бобби вышла замуж за Берта.

Сейчас в школьном зале Кин, качая головой, смотрел, как выпускной класс толпится в проходах, ожидая получения дипломов.

Он никогда не добивался у матери ответа на вопрос, почему она вышла замуж за Берта. О, он знал, какие у нее есть объяснения! Берт был добр к ней, когда она осталась одна с ребенком и не знала, что делать со своей жизнью и со всеми этими деньгами. Все не так уж плохо. Посмотрите, что он сделал с деньгами, которые принесли нефтяные скважины Роя. Рой мог бы гордиться.

Однако Кин в этом сомневался. Он не считал, что его отец гордился бы тем, как Берт обращается с его молодой женой, которую он любил с детства; с их сыном. Сомнительно, что он гордился бы Бар-Бер-Кином. Да, конечно, курорт был необыкновенным, здесь предлагались все удовольствия и развлечения, которых жаждали самые богатые туристы, но Кин не сомневался, что все это создано скорее кровью его отца, чем его деньгами.

Он никогда раньше не задумывался об этом, никогда не сомневался в истории, которую рассказывала мать о трагической гибели Роя, никогда, вплоть до похорон доктора Джейсона Гранта.

Он не отдавал себе отчета, возникла ли эта мысль, когда он смотрел на тело доктора, или когда увидел, с каким выражением на лице мать смотрела на Берта, или потом, когда он услышал, как Берт сказал ей чуть слышно:

– Боже правый, возьми себя в руки. Ты ведешь себя, словно здесь лежит Рой. Ты хочешь, чтобы люди подумали, что ты не любишь меня, что ты все еще тоскуешь по нему?

– Я действительно все еще люблю его, – произнесла Бобби дрожащим шепотом, но так тихо, чтобы Кин не услышал, и, вызывающе вскинув подбородок, с глазами, скрывающими огонь за пеленой слез, твердо встретила взгляд мужа. – Тебе тоже не следует забывать о нем. Это на его деньги ты жил все эти годы.

Кин ожидал вспышки гнева, но ее не последовало. Берт просто опустил голову, тихо фыркнул, обнял жену за плечи, каждой своей частицей изображая для собравшихся в траурном зале доброго утешителя.

– Не Рой построил Бар-Бер-Кин, Бобби, а я. Ему просто везло.

– Он усердно работал, – прошептала Бобби. – Он был честолюбивым и умным, и за это поплатился.

– Умным? – Это было сказано довольно громко, и кое-кто оглянулся на них. – Да, Бобби, – продолжил он уже тише язвительным тоном, – он был действительно умным, таким умным, что у него не хватило соображения отойти в сторону от нацеленного на него оружия. – И он опять потихоньку издал тот же низкий, урчащий самодовольный смешок. – Такой же умный, как змеиная моча.

Бобби ничего не отвечала, а просто сидела, вздрагивая от плача.

Как только они вернулись домой после похорон, Кин стал расспрашивать мать об этом разговоре. Намекал ли Берт на то, что он преднамеренно застрелил своего брата?

– Ну что ты, Боу! Он совсем не имел в виду ничего такого. Рой был всего на одиннадцать месяцев старше, но Берт обожал и боготворил его, он был совершенно раздавлен тем несчастным случаем.

– Тогда почему на похоронах дока Гранта он сказал то, что сказал? Это прозвучало так, будто он хвастается тем, что убил.

– Нет, дорогой, – ответила Бобби, с усталым вздохом опускаясь на софу, – он ие имел в виду ничего подобного. – И, слабо улыбнувшись, взглянула на сына. – Поверь мне, Боу, с Бертом не всегда легко, но ты должен понять, каково ему. Он сделал предложение, и я вышла за него замуж, но между нами не было лжи. Я откровенно сказала ему, что единственный мужчина, которого я всегда любила, похоронен там, в болотах. Для такого человека, как Берт, не легко знать, что жена не любит его так, как ему хотелось бы. И он знает, что ты тоже никогда не любил его. – Она положила голову на подушку, еще раз утомленно вздохнув. – Я всегда виню себя за это. Ты был слишком мал и не мог помнить своего отца. Возможно, было бы лучше, если бы ты рос, считая Берта своим настоящим отцом, а не дядей и человеком, который усыновил тебя.

– Ты думаешь, это заставило бы его полюбить меня? – спросил Кин, покидая мать.

– Твоя мама все еще плачет о потерянной любви? – спросил Берт, когда Кин чуть не столкнулся с ним на лестнице.

Юноша пристально посмотрел на него. Нет, Бобби ошиблась, подумал он. Не имеет значения, знал бы он или нет, что Берт не настоящий его отец, – он все равно ненавидел бы его. Уставившись в черные глаза Берта, Кин медленно улыбнулся, так, чтобы все презрение, которое он чувствовал, выразилось в этой улыбке.

– Нет, думаю, она грустит из-за бедного дока Гранта. По-моему, кто-то должен рассказать Скутеру Уиткому, что у тебя вечно бывают нелады с оружием. Ты был дома в прошлую субботу утром, когда убили дока Гранта?

Берт замахнулся, чтобы ударить Кина, как делал это раньше несчетное число раз, но сейчас Кин схватил его за запястье.

– Ничего не выйдет, мерзавец. Я получил от тебя последний удар. Ты хулиган, ты превратил мать в боксерскую грушу, но я положу этому конец и предупреждаю тебя: оставь ее в покое, иначе может оказаться, что мне так же везет на несчастные случаи, как и тебе.

– Не угрожай мне, мальчишка, – прошипел Берт.

Кин выпустил его руку и, не взглянув на него, спустился к себе в комнату. Все получилось хорошо. Чертовски хорошо, но не станет ли от этого хуже матери? В последние четыре дня она выглядела такой измученной и расстроенной. Он был почти уверен, что Берт давно не трогал ее, но знал, что хулиганы не всегда действуют кулаками. А что будет в августе, когда он снова уедет?

Кин посмотрел на Линду и Лоуренса Кэссиди, они были совсем не похожи на его родителей. Как-то вечером, рассказывая о них, Блю назвала их своими лучшими друзьями, и он почувствовал, как у него внутри шевельнулась зависть или что-то похожее на это, что встревожило его. Честно ли ввести Блю в такую семью, как его? Дисфункциональную. Так психологи называли теперь неблагополучные семьи, и это было вполне подходящее определение. Быть может, для Блю было бы лучше, если бы он сейчас ушел из ее жизни.