– Она все еще пишет эту книгу? – спросила Кэрри, игриво поводя глазами и намеренно поддразнивая ее.

На этот раз Эрика не засмеялась, но и не вспыхнула, как накануне вечером.

– Нет, они мне сказали, что книга закончена и отправлена издателю.

– Тогда зачем она посещала доктора Гранта?

– Она болеет? – спросил Брет заботливо. Эрике послышался сарказм в его вопросе, но в конце концов, не найдя ничего подозрительного и почувствовав за собой вину, она одарила его обворожительной улыбкой,

– Нет, просто за помощь в подборе материала она обещала угостить его одним из своих любимых ананасовых пирожных. – И добавила специально для Кэрри: – Книга – медицинский триллер о враче из маленького американского городка Смолл-Таун, убивающем своих пациентов. – Она засмеялась. – Мама сказала, что у доктора был дьявольски одаренный ум, он подсказал ей несколько превосходных поворотов сюжета. Она говорила; что, когда восторгалась им, он бывал или откровенно счастлив, или откровенно зол. Какая ирония, правда? Он помогает писать детектив о докторе-убийце, а потом его самого убивают. Я все еще не могу поверить, что он мертв.

– Похоже, праздник на следующей неделе будет испорчен, – сказала Кэрри.

– Кэрри!- укоризненно воскликнул Брет тоном своего отца.

– Понимаю, это звучит гадко, но это правда. Посмотри на всех вокруг. И твоя мать и моя не перестают плакать с тех пор, как пришли.

Никто не изображает горе лучше их, подумала Эрика, но вежливо улыбнулась, поддерживая мнение своей лучшей подруги.

– Это действительно звучит гадко, Брет, но я понимаю, что чувствует Кэрри. Родители посоветовали мне добавить в мое выступление на выпускном вечере что-нибудь в память о докторе Гранте.

– Боже, я рада, что это сделаешь ты, а не я. Мне правился док Грант, но я не смогла бы придумать ничего подходящего к теме «Горизонты будущего». – Она замолчала и посмотрела вокруг. – Мне казалось, моя мать говорила, что Ронда и Эрон собирались прийти, но я еще не видела их, а вы?

– Они, вероятно, подойдут позже и всего на несколько минут, – ответил Брет.

– Вероятно. Я только надеюсь, что Скутер не придет. Мама говорила, что утром ей звонила Марта и сказала, что Скутер искренне расстроен убийством. Он собирается расспросить всех, кого сможет, где они были этим утром между тремя и четырьмя часами. В это время, как определили, был убит док Грант.

Потом к ним присоединился Боу. Мрачное выражение на его лице стало еще более заметным из-за того, что он явно сердился.

– Привет, Пирсон, привет Кэрри, – поздоровался он и потянул Эрику за руку. – Пойдем.

Эрика, извиняясь, пожала плечами и поспешила за ним. Выйдя из зала, он резко остановился, заключил ее в объятия и поцеловал. Когда через мгновение, казавшееся вечностью, он отпустил ее, Эрика глубоко вздохнула:

– Здорово! Если гнев заставляет тебя так целоваться, я буду стараться как можно чаще выводить тебя из себя.

Боу не засмеялся, как она ожидала, но Эрика заметила, что задумчиво-мрачное выражение делает его лицо еще красивее. Но ей так не хватало его кривой улыбки, и она снова попыталась рассмешить юношу:

– Ты становишься сексуально привлекательным, когда так злишься.

Появилась улыбка и вместе с ней взгляд, который можно было назвать обжигающим и голодным.

– Тогда давай найдем место, где мы сможем проверить, насколько я сексуален.

Эрика хихикнула, и они заспешили вниз по лестнице, но на дорожке замедлили шаги, проходя мимо красных, белых, голубых шаров и фонариков, развешанных по случаю патриотического праздника.

Они не разговаривали, но их пальцы, как и их бедра, время от времени соприкасались. Эрика удовлетворенно вздохнула, чувствуя, как ей хорошо рядом с ним, – такая компания устраивала их обоих, и не было необходимости разговаривать. Как только они покинули дорожку и ступили на грязную тропинку, Боу обнял ее рукой за плечи, а Эрика уцепилась пальцами за краешек заднего кармана его джинсов. Тропинка, по которой они шли, тянулась на мили, извиваясь среди холмов и леса, и Эрике хотелось, чтобы они прошли по ней до конца. Вряд ли удастся, подумала она, незаметно, взглянув на темнеющее небо. Хотя было чуть больше трех часов, солнце уже не освещало им дорогу, – по-видимому, гроза, которую обещали синоптики, была уже недалеко.

– Хочешь вернуться? – спросил Боу. Эрика с удивлением взглянула на него:

– Нет, почему?

– Я видел, как ты смотрела на небо. Собирается дождь, и, если тебя это беспокоит, мы можем вернуться.

Эрика покачала головой:

– Нет, я как раз там, где хочу быть.

Рука Боу скользнула с ее плеча на талию, увлекая девушку с тропинки к небольшой полянке среди деревьев. Он огляделся в поисках места, где можно было бы сесть, потом уселся по-индейски на землю и притянул ее к себе на колени.

– Ну как?

– Чудесно, на самом деле чудесно! – ответила Эрика, незаметно вздохнув.

И они снова погрузились в молчание.

Через несколько минут на поляну легкими скачками выбежал олень, напугав их и испугавшись сам, когда заметил людей на расстоянии не больше десяти футов. В его глазах отразился страх, он сделал грациозный пируэт в воздухе и исчез в густых зарослях.

– Разве он не прекрасен? – спросила Эрика.

– М-м-м, длинноногий, грациозный, дикий и свободный. Напоминает тебя.

– О, я не дикая, я одно из самых ручных созданий в Сент-Джоуне. Иногда мне хотелось бы быть… более дикой, то есть более свободной, но я слишком люблю гармонию и всегда остаюсь в рамках.

– Поэтому у тебя никогда раньше не было друга?

Эрика отвернулась, глядя на тропинку, где скрылся олень.

– Нет, я ждала тебя, – честно призналась она.

Она услышала его резкий вздох при этом ее признании и подумала: не слишком ли она откровенна, не станет ли он смеяться над ней?

– Я буду любить тебя, Блю, ни с кем другим я никогда не чувствовал себя так. – Раздался радостный смех, а потом команда: – Не стесняйся. Посмотри на меня.

Она повернулась, и Боу нежно и ласково поцеловал ее.

– У меня было много подружек, Блю, но ни одна из них не была такой, как ты. Я рад, что ты ждала меня. Я не стану думать ни о ком другом, обнимая тебя, целуя и занимаясь с тобой любовью.

Эрика почувствовала, как огонь от его слов вспыхнул у нее на лице и «под ложечкой».

– Не смотри на меня так. Я не собираюсь набрасываться на тебя. Я по-настоящему порочно хочу тебя.

– Я не могу. Пока не могу.

– Но ведь ты тоже хочешь.

Она кивнула:

– Да, но пока не могу.

– Хорошо, – сказал он, но в его голосе ей послышалось разочарование.

Устроившись так, что она оказалась лицом к Боу, Эрика обхватила его голову руками, зарывшись длинными пальцами в его черные волосы.

– Не говори так, Боу, я никогда еще этого не делала. Если это произойдет, я хочу, чтобы это было с тобой, но также я хочу, чтобы это было по всем правилам, хочу, чтобы это было одним из последних открытий, которые мы сделаем друг о друге.

– Мы должны лучше узнать друг друга, в этом дело?

– Да, наверное, я это и имела в виду, – неуверенно ответила она.

Боу обнял девушку за спину, и они опрокинулись так, что она оказалась на траве, а он над ней. Эрика взвизгнула от неожиданности, а потом рассмеялась, когда поняла, что ничего страшного не произошло.

– Отлично, рассказывай мне все о себе и ничего не утаивай, – сказал он.

– Ты сумасшедший, ты знаешь это?

– Сумасшедший в любви.

При этом заявлении она нахмурилась:

– Не нужно, Боу. Не говори так, если действительно думаешь об этом. Я сказала тебе, что я не дикая и не распущенная, мои чувства серьезны. Это единственное, что полностью принадлежит только мне, и я хочу, чтобы ты тоже отнесся к этому серьезно.

– О, детка, я серьезен, как положено. – Его глаза томно блуждали по лицу Эрики, изучая ее совершенные черты, и она почувствовала себя так, как будто поглощается им. – Рассказывай, – попросил он хриплым шепотом.

– О чем? – С ее губ сорвался нервный смешок.

– Например, какой твой любимый цвет? Какая любимая еда, кем ты хочешь стать после школы, хочешь ли остаться навсегда в Сент-Джоуне или собираешься уехать в большой город, например в Бостон, откуда твои родители? Какую музыкальную группу ты любишь, ты счастливее утром или вечером, ты увлекаешься математикой или предпочитаешь английский? – Он на мгновение замолчал, а потом продолжил: – Страдаешь ли аллергией, любишь ли кошек или собак, какой твой любимый спорт, какие фильмы тебе нравятся, ты…

– Стой! Я пропала, – пожаловалась Эрика, на этот раз громко смеясь. – Ты сумасшедший, – повторила она.

Его глаза смеялись, заглядывая в ее глаза.

– Думаю, это так и есть, потому что, могу поклясться, мы уже, сделали «сумасшедшее» дело несколько минут назад.

Она ударила его кулаком по руке:

– Будь серьезным.

– Разве не сделали?

– Боу!

– О'кей. – Он притворился расстроенным. – Ты не хочешь рассказывать мне о себе, тогда нам придется проводить время по-другому.

Он взял ее руки в свои, обхватил ими ее голову и поцеловал. На этот раз его губы были не мягкими и нежными, а требовательными и жадными, и, чуть-чуть поколебавшись, Эрика ответила ему.

Через несколько минут Боу вытянулся на ней, его поцелуи стали настойчивыми, он взял в свои губы ее язык, потом припал ртом к ее нижней губе. Она чувствовала, как щетина на его подбородке царапает нежную кожу ее щек, шеи, но почти не обращала на это внимания. Она сосредоточилась на пламени, которое он зажег в ней, и на том, как отвечало ему ее тело. Ослабив объятия, его руки скользнули под блузку, чтобы погладить бархатную кожу живота, а в это время девичьи руки, пробежав по густым волосам на затылке, пробрались ему под рубашку, чтобы потрогать мускулы на лопатках. Делая медленные круговые движения бедрами, он стал прижиматься к ней, а она выгнулась ему навстречу и почувствовала, как дрожь пробежала по всему телу, когда возбужденная плоть прижалась к ее бедру. Она услышала стон и ответила таким же глухим стоном. Тогда он поднял вверх лифчик и взял губами сосок. Она впилась ногтями в его спину, а его другая, рука, не та, которая ласкала ее грудь, оказалась в ее шортах и трусиках, поглаживая гнездышко вьющихся волос между ног Она подалась навстречу его ищущим пальцам, ее направляла интуиция, и все возражения о том, что нужно подождать, потерялись в стремительном натиске неведомой страсти. Когда его пальцы, пробравшись между ног, немножко погладили ее и скользнули внутрь, она уткнулась лицом в его шею, согнула колени и подняла к нему бедра.