Запутавшись в этих дипломатических маневрах, опустошающих и изматывающих, я, тем не менее, чувствовала себя в силах справиться с любой проблемой, даже с паранойей отца, поскольку я фактически уже была женой Скотта и нас больше не разделял Атлантический океан.

— Как дети? — спросил Скотт.

— Прекрасно… — Я чувствовала, что, имея в доме взрослых детей, не стоит делить со Скоттом мою спальню, и Скотт согласился провести оставшиеся до свадьбы дни в гостинице «Карлайл». Я предложила ему пожить в моей личной квартирке, но он предпочел гостиничные удобства.

— Как твой отец?

— Нормально. Слушай, дорогой, не дождусь, когда покажу тебе изменения в квартире. Я сменила обстановку в нашей спальне, а гардеробную переделала в комнату отдыха для тебя…

Наши пальцы сплелись; казалось невероятным, что он так близко. Каждая косточка его руки казалась значительной, а каждое движение пальцев — наполненным жизнью.

— Замечательно, — сказал он, улыбаясь, — не могу дождаться того момента, когда увижу все собственными глазами!

У меня опять закружилась голова, не знаю почему.

— Ты такой раскованный, такой спокойный, я ожидала увидеть тебя в таком же нервном напряжении, как я сама.

— Но почему? Я покончил с Европой, ты почти моя жена, а я здесь, в Нью-Йорке! Если в жизни можно хоть иногда расслабиться, так именно сейчас.

— Конечно. Как же я глупа… Последние месяцы были такими тяжелыми — переустройство квартиры, Доналд Шайн с его дикими выходками…

— Бедняга Дон! — сказал Скотт снисходительным тоном. — Восточное региональное правление преподало ему урок, показав, что наглость не является всепобеждающей. Это горькая пилюля для него! Мне кажется, поддержка Джейка в деле «Траста» сделала его чересчур самоуверенным.

Сначала я подумала, что ослышалась.

— Скотт, повтори, пожалуйста, последнюю фразу.

Он повторил. Мое сердце учащенно забилось.

— Но, Скотт, Джейк не поддерживал Шайна.

— Да нет же, поддерживал! Шайну нужна была подробная информация о «Трасте», и Джейк был самым подходящим человеком для снабжения его этой информацией. Джейк знал всех в правлении «Траста» и мог склонить кого-нибудь стать его сообщником. Теперь Джейк мертв, и мы вряд ли когда-нибудь узнаем имя этого человека, но, как я понимаю, Гарри Мортон получил необходимые полномочия для охоты на ведьм и кадровой чистки. Я спрошу у твоего отца, как идет расследование, хотя и считаю, что это пустая трата времени… В чем дело? Почему ты так на меня смотришь?

Я неуверенно ответила:

— Так, вообще… Джейк действительно был информатором, но он был на нашей стороне. Поэтому мы и победили. Это он намекнул нам в сентябре, что Шайн нацелился на «Траст».

Наступило молчание, слегка нарушаемое лишь шумом «кадиллака». Мы выехали из аэропорта в сторону Вэн Уик Экспрессуэй. Через затемненные окна автомобиля небо казалось размыто серым.

— А что, разве тебе об этом никто не говорил? — спросила я.

— Нет. — Поколебавшись мгновение, он сказал: — Но в этом нет ничего странного. В Лондоне я был далек от этих дел, а обсуждать их по трансатлантической связи не очень удобно. И все же мне не верится… Слушай, ты уверена, что у тебя в руках факты? Джейк и Шайн были открытыми союзниками. Джек много лет ненавидел твоего отца.

— Умирая, он перестал думать о старых обидах.

— Даже если так… Но ты уверена…

— Скотт, ты долго отсутствовал, и тебе трудно понять, что чувствуют воротилы Уолл-стрит, когда какой-то хитрый мелкий делец вроде Шайна пытается подмять их под себя. Джейк чувствовал то же самое. Как вся старая гвардия, он относился к Шайну с предубеждением, был раздражен и откровенно презирал его.

— Но если не Джейк, то кто же?

Я пожала плечами.

— Не знаю. И не думаю, что кто-нибудь знает. Не за этим ли охотится Гарри?

— Не знаю, что удастся Гарри раскопать. Я ничего тут не понимаю и все еще не могу поверить этой истории с Джейком. Откуда ты ее взяла?

— От самого Гарри.

— Он сам разговаривал с Джейком?

— Нет.

— Вот так! Все это не более чем дурацкие слухи; если бы ты знала, какими только слухами не обрастают подобные истории! Где же сам Гарри это услышал? Вот уж не подумал бы, что Гарри такой доверчивый.

— Гарри узнал об этом от моего отца.

— Твоего отца?

— Джейк разговаривал перед смертью с моим отцом.

— Но это немыслимо! Они же не разговаривают друг с другом более десяти лет!

— Я была в комнате, когда отец позвонил Джейку. Джейк упросил меня уговорить отца позвонить ему. Это правда, Скотт. Это не слухи.

Он долго молча смотрел на меня. Затем он отвернулся к окну, за которым виднелись безобразные окраины Лонг-Айленда.

— Конечно, — продолжала я, — хоть я и находилась в комнате, но не слышала ни единого слова из того, что говорил Джейк по телефону, а мой отец ничего не рассказывал. После этого разговора он был в шоке, но тогда я думала, что причиной этому было состояние Джейка. Мне никогда не приходило в голову, что они могли разговаривать о… ладно, оставим эту тему, все это не имеет теперь никакого значения. «Траст» спасен, Шайн разбит, и этого достаточно. Пожалуйста, Скотт, давай выбросим все это из головы и поговорим о чем-нибудь другом, хорошо?

— Конечно. — Он не двигался и продолжал смотреть в окно. Его лицо ничего не выражало. Наконец он сказал:

— Да. Давай поговорим о детях. Каковы впечатления Пола от первого семестра в Чоате?

Я начала рассказывать о Поле. Не помню, говорила ли я ему о решении Эрика не идти в банковское дело; помню только, что мне надоела болтовня о домашних делах, и я заговорила о другом, в частности, о планах празднования Рождества в семейном кругу. Говоря об этом, я смотрела на зубчатые башни Манхэттена за бетонной лентой шоссе.

Когда мы приехали в гостиницу «Карлайл», единственным моим желанием было укрыться от всего мира в спальне, забраться в постель и провести в ней несколько драгоценных часов. Скотт же сказал будничным тоном:

— Я сейчас приму душ, а ты закажи себе что-нибудь выпить, — и оставил меня в гостиной одну.

Я позвонила в ресторан и заказала один двойной мартини, лед и сладости. Я продолжала сидеть и смотреть на закрытую дверь спальни. Шло время; вдруг раздался телефонный звонок, и я услышала, как Скотт взял трубку в спальне.

Я сказала себе, что не буду подслушивать, но не устояла перед соблазном. Секундой позже, прижимаясь пылающей щекой к двери спальни, я услышала, как Скотт говорил резко:

— Но он там? Хорошо, попросите его позвонить Скотту Салливену в гостиницу «Карлайл». Благодарю. — Трубка звякнула, и, когда открылась дверь спальни, я уже стояла у окна.

Он переоделся в другой костюм со свежей рубашкой и галстуком. Я только собралась было удивиться его столь официальному облачению, как вошел официант с выпивкой.

Когда Скотт отсчитывал чаевые, снова зазвонил телефон.

— Мне взять трубку? — спросила я, но Скотт уже дотянулся до нее.

— Алло? — сказал он тоном человека, ожидавшего не этого звонка. Его первоначальная безмятежность внезапно сменилась напряженностью, и он отвернулся от меня, как будто не желал, чтобы я видела выражение его лица. — Конечно, — сказал он в трубку, — выезжаю немедленно. Никаких проблем. Как поживаешь, Корнелиус?

Но на том конце уже положили трубку. Некоторое время он молча смотрел на телефон, затем повернулся ко мне и пожал плечами.

— Это был твой отец. Какое-то новое ЧП. Он хочет немедленно видеть меня.

— Но… — У меня перехватило дыхание. В поведении отца было что-то странное. Мне стало трудно дышать, как будто у меня вдруг появилась застарелая отцовская астма.

— Он в ярости, — быстро сказал Скотт, — но в отношениях с деспотом спасает только юмор. Когда твой отец начинает разыгрывать великого диктатора, с ним лучше не спорить. Послушай, я не знаю, сколько это продлится, поэтому поезжай домой, а я присоединюсь к тебе сразу, как только освобожусь.

— О'кей. — Я стала дышать свободнее, но каждый вздох причинял мне боль. — Ладно, поезжай. Я посижу, допью мартини.

— Хорошо, — он наклонился, поцеловал меня в лоб и исчез.

Я допила вино, но облегчения мне это не принесло. И когда телефон зазвонил во второй раз, я так испугалась, что прошло несколько секунд прежде, чем я набралась мужества снять трубку.

— Алло? — прошептала я.

Мужской голос осторожно спросил:

— Вики?

— Да.

— Прекрасно, я так и думал, что это вы. А я Доналд Шайн…

— А Скотт с вами? — спросил он. — Я уже заканчивал дела в офисе, когда он позвонил, и поскольку мой офис находится рядом с «Карлайл», я решил заглянуть к вам. Я внизу в вестибюле. Можно подняться?

В короткие мгновения, пока он говорил, я прожила целую жизнь, полную любви, ненависти, бешенства и печали, но когда я начала говорить, мой голос звучал ровно.

— Конечно, — ответила я, — почему бы и нет? — Положив трубку, я пошла к дверям встретить его.

Он выглядел весьма элегантно в темно-зеленом костюме хорошего покроя, оливково-зеленой полосатой рубашке с ярким галстуком в тон. Его волосы, пышные и блестящие, были длиннее обычного и свободно спадали на уши. Несмотря на недавнее поражение, его карие глаза не потеряли живости, и сохранилась энергичная манера держаться.

— Привет, — сказал он, переступая порог с видом человека, только что купившего весь отель. — Где Скотт?

— Его здесь нет. Но я хотела бы поговорить с вами.

— Вот как? — сказал Доналд Шайн, резко поворачиваясь ко мне.

Боль в моей груди исчезла. Теперь, когда я знала правду, я освободилась от парализующего страха узнать ее и неожиданно обрела спокойствие, позволившее мне сказать самым вежливым тоном: