Анна Рэндол - Грехи негодяя

На него уставилось множество мутных глаз. А затем все офицеры заговорили одновременно.

– Вон отсюда! – заорал Клейтон.

Даже совершенно пьяные военные узнают командные интонации в голосе. Не в силах ослушаться приказа, они потянулись к выходу, шатаясь и толкая друг друга.

– Отпустите ее, полковник, – сказал Клейтон и поднял пистолет.

Но полковник не шевельнулся.

– Значит, Малышка и Шифровальщик? – Он все еще считал Оливию Малышкой – возможно, действительно не встречался с братом. – Хм… я думал, мой брат задержит вас дольше.

– Ваш брат знает, кто вы. Он тоже вас ищет, – сказала Оливия. Ее голос был уверенным и спокойным.

Полковник сделал шаг к двери.

– Вы не помешаете мне уйти.

Клейтон подался вперед.

– Это еще почему?

– Потому что я знаю, кто выдал вас вашим злейшим врагам. Генералу Айнгерну. Графу Аршуну. Мне.

Айнгерн в прошлом году пытался убить Мэдлин.

Клейтон насторожился.

– Кто?

Полковник рассмеялся:

– Я знал, что вам это будет интересно. Вас выдала… некая царственная особа.

Но Клейтон не собирался играть по чужим правилам. И он знал: сейчас его главная задача – защитить Оливию. Следовательно, он должен был сделать так, чтобы ей в живот не упиралось дуло пистолета.

Он сделал шаг в сторону – так, чтобы Оливия не оказалась на линии огня.

– Опустите оружие и остановите взрыв, полковник.

– По-моему, здесь я выдвигаю условия, проклятый шпион. – И Голов еще сильнее вдавил дуло в живот Оливии.

Она судорожно вздохнула, но лицо ее оставалось спокойным, а глаза полыхали яростью.

– Не опускай пистолет, Клейтон. У него только один выстрел.

– Направленный вам в живот, – напомнил полковник.

– Значит, после того как вы застрелите меня, Клейтон убьет вас и обезвредит бомбу.

– Хотите умереть? – Палец полковника дрогнул на курке.

– А вы, Голов?

Оливия утверждала, что не знает, когда надо отступить. Клейтон не придавал ее словам особого значения до этого момента, когда отступление было единственным разумным выходом.

И еще она отказалась от фабрики ради него. Но об этом он подумает позже.

Полковник покосился на часы.

– Нервничаете? – вроде бы невозмутимо поинтересовалась Оливия. – Интересно, сколько времени вы себе отвели?

– Я готов умереть за дело.

– За Аршуна? – В ее голосе прозвучало отвращение.

Физиономию полковника исказила гримаса ненависти, но он быстро овладел собой и заявил:

– Аршун не придет к власти.

– По-вашему, к власти придете вы? – усмехнулся Клейтон. – Пожалуй, сделать это будет несколько затруднительно, если вы умрете.

У полковника задергалась щека.

– Я не умру. Зато императорская семья отправится на тот свет. Тогда я стану во главе войск и легко справлюсь с сопляками Аршуна. Церковь опозорена. И никто не помешает мне занять самое высокое место.

– Аршун арестован. Нет никакого восстания, которое вы могли бы подавить.

Полковник мгновение колебался.

– Не важно, – заявил он. – Мой план все равно сработает.

– Вы уверены? Сколько осталось до взрыва? – спросила Оливия.

Раздался выстрел, и в середине лба полковника появилось отверстие. Он рухнул на пол.

Клейтон обернулся, ожидая увидеть Йена, но в комнату вошел министр Голов с дымящимся пистолетом в руке. «Почему он так поступил? – промелькнуло у Клейтона. – Может, в нем все же есть что-то человеческое?» Но не было времени разбираться в этом. Он бросился к бомбе и подбежал к ней одновременно с Оливией.

Они сняли крышку. Блестящие шестеренки мерно гудели и щелкали. Порох находился под ними. Добраться до него было невозможно.

– Голов, думаю, самое время позаботиться о выводе людей из бального зала.

– Никогда не повергайте сомнению мою преданность императору, – проговорил министр.

Оливия оглянулась на труп полковника. Под его головой расплывалось красное пятно. Она подошла к окну и рывком сорвала портьеру. После чего прикрыла тело.

У Голова задергалась щека. В точности так же, как у брата.

– Спасибо, мисс Свифт. – Министр повернулся и быстро вышел из комнаты.

– Ты тоже должна уйти, – сказал Клейтон.

– А ты должен обезвредить бомбу и спасти нас. Ты видел бомбы в разной степени готовности в мастерской часовщика. Какую деталь он добавляет в самом конце? Быть может, в ней все дело?

В ту же минуту перед мысленным взором Клейтона предстали все остальные бомбы, которые ему довелось видеть. Но это не помогло ему понять, что надо убрать сейчас. Тут было слишком много шестеренок и других подвижных деталей. А кремневый ружейный замок, готовый воспламенить порох при ударе, был взведен.

– Если кремень ударится об эту пластинку, будет высечена искра, которая и воспламенит заряд, правильно? – медленно проговорила Оливия. – Значит…

Значит надо позаботиться, чтобы этого не произошло!

Клейтон сорвал с руки перчатку, сунул ее под кремень… и затаил дыхание.

Удар! Но искры нет. А шестеренки перестали вращаться.

Шумно выдохнув, Клейтон вырвал часовой механизм и отбросил его в сторону.

И едва уклонился от потоков вина, залившего порох.

– Ты моя умница! – Он обнял Оливию, стоявшую рядом с бутылкой в руке, и крепко поцеловал. Потом еще раз. И еще.

Йен приоткрыл дверь и просунул голову в щель.

– Великая герцогиня желает знать, кто испортил ее праздник. С моей подачи ей сказали, что это Голов.

– А императрица недовольна тем, что великая герцогиня расстроена, – сообщила Катя, стоявшая за плечом Йена.

«Значит, Голову в последующие несколько недель придется немало потрудиться, – мысленно добавил Клейтон. – И ему некогда будет горевать о брате. В каком странном мире мы живем!»

– Полковник сказал, что знает, кто нас выдал. Он сказал, что это некая «царственная» особа, – проговорил Клейтон.

Йен замер.

– Хм… интересно. Очень интересно. – Впрочем, он довольно быстро расслабился, поместив информацию в соответствующий раздел своей памяти, чтобы в нужное время ее использовать.

– Вы двое сможете добраться до дома самостоятельно? – спросил Клейтон.

– А что случилось с моими санями? – Катя нахмурилась.

Йен взял ее под руку.

– Поверь мне, ты не захочешь знать ответ на этот вопрос.

Когда они ушли, Клейтон вывел Оливию в опустевший коридор. И несколько мгновений оба молча стояли рядом, наслаждаясь тем, что живы, что могут держаться за руки, могут дышать.

Коридор был весьма скромный. Обычный паркет и белые стены. Ничего романтичного. Но Клейтон не желал больше рисковать. Только склонившись над бомбой, он осознал, насколько это хрупкая вещь – жизнь.

Он опустился на одно колено.

Оливия уставилась на него, раскрыв рот. Что ж, по крайней мере ему удалось ее удивить. Уже хорошо.

– Дорогая, я прошу тебя оказать мне честь и стать моей красивой, храброй и очень умной женой.

Оливия ухмыльнулась, но тут же заморгала, пытаясь скрыть подступившие к глазам слезы.

– Я уже согласилась. Но могу сделать это снова. Да. – Она потянула Клейтона за руку; когда же он встал, чмокнула в уголок рта. – А если ты решишь сделать мне предложение еще раз, то могу сразу сказать «да».

Клейтон подхватил любимую женщину на руки и закружил по пустому коридору. И оба звонко смеялись. Он целовал ее лоб, брови, нос. И неподражаемые губы. А Оливия отвечала ему тем же.

Прошло довольно много времени, прежде чем Клейтон прервал поцелуи и, нахмурившись, проговорил:

– Ты должна мне кое-что обещать.

– Что именно?

– Обещай, что убежишь, когда в следующий раз увидишь бомбу.

Оливия ухмыльнулась:

– Извини, но это невозможно. Ничто больше не заставит меня оставить тебя в одиночестве.

Оливия просматривала почту в библиотеке.

Первое послание – элегантная карточка – сообщало о прибытии в Лондон княгини Кати Петровой. И была приписка: Катя сообщала о своем намерении заехать к ней по пути в Уэльс.

Взяв второй конверт, Оливия замерла. Письмо от поверенного. Ну вот и все. С фабрикой покончено. Во всяком случае, она перестала быть ее фабрикой. По возвращении в Англию Клейтон помог ей получить разрешение суда действовать от имени отца. После чего Оливия распорядилась о продаже фабрики. Теперь кто-то другой будет нести ответственность за рабочих. Деньги, полученные от продажи, она использует для финансирования общества, занимавшегося помощью детям. А то, что останется, отдаст викарию – для помощи местным жителям.

Клейтон, сидевший за письменным столом, оторвался от бухгалтерских книг и громко сказал:

– Напомни мне еще раз, зачем ты убедила меня попросить у императора земли Аршуна за очередное спасение его жизни?

Оливия подошла к мужу, наклонилась и нежно поцеловала его в щеку.

– Я подумала, что тебе нужны еще верблюды в Сибири. – Она знала, что Клейтон ничего не имел против такого решения. Теперь Блин смог вернуться к своей семье. А земли Аршуна без него самого оказались удивительно доходными.

– Ты собираешься прочитать письмо поверенного?

Оливия кивнула. Она опасалась, что этот момент будет очень тяжелым, но теперь не сомневалась: пусть она отказалась от фабрики, зато получила намного больше.

Сломав печать, она пробежала глазами строчки письма. Потом перечитала еще раз и подняла глаза на ухмыляющегося Клейтона.