– О, мне очень жаль, что я помешала. – Еще раз улыбнувшись, она направилась к Клейтону.

Как только они вышли в коридор, она схватила его за руку.

– Почему Блин не может вернуться домой?

– Потому что он крепостной, покинувший хозяина без разрешения. Если его поймают, наказание будет очень суровым, причем не только для него, но и для всей его семьи.

– И он пошел на такой риск из-за меня?! – воскликнула Оливия с дрожью в голосе. – Он сказал, что ты нашел его в снегу. Так и было?

Клейтон вкратце рассказал ей о встрече у дома, и Оливия, нежно погладив его по руке, прошептала:

– Спасибо тебе.

Клейтон облизнул неожиданно пересохшие губы. То, что он сделал, вряд ли можно было считать столь уж достойным поступком.

– За что ты меня благодаришь? Я же грозил ему ножом…

Оливия улыбнулась:

– Но ты все-таки решил проявить доброту.

– Потому что он присматривал за тобой. Если бы я мог, то уже за одно это отдал бы ему все свое состояние.

Ее рука сначала задрожала, а потом пальцы сильно впились в его руку.

О дьявол! Похоже, он сказал слишком много. И каждое его слово было правдой. При мысли об этом у Клейтона закружилась голова. Но в чем же он только что признался?

Клейтон поспешил в комнату, увлекая Оливию за собой. В этот момент его не беспокоило, что их могли увидеть слуги.

Захлопнув за собой дверь, Клейтон понял, что задыхается. И вряд ли он задыхался от короткой пробежки по коридору.

Ее ладонь коснулась его щеки, и на несколько секунд их губы соприкоснулись.

– Почему ты решил поверить ему?

– Потому что ты ему веришь. – Клейтон обнял Оливию за талию и прижал к себе. Он вдруг понял, что ему ужасно хочется поцеловать ее, и это была хорошая идея, отличная… великолепная! Это была лучшая идея, когда-либо приходившая ему в голову.

Он впился в ее губы жадным поцелуем, и их языки встретились.

Сердце Клейтона гремело в ушах в такт судорожному дыханию Оливии. На мгновение отстранившись, он проложил поцелуями дорожку вдоль выреза ее розового платья; на его вкус оно было слишком закрытым, но что делать? Он ласкал бархатистую кожу Оливии губами и языком, наслаждаясь ее дрожью и тихими стонами.

Значит, не было повода останавливаться.

Клейтон наконец-то почувствовал, что жив. Каждый его нерв вибрировал, а каждый вдох был – словно первый в жизни. И дело было даже не в возбуждении, хотя он ужасно возбудился. Нет, просто стало весело и радостно. Хотелось распахнуть окно и рассмеяться в лицо луне. Хотелось вдруг подхватить Оливию на руки и кружить до тех пор, пока не запросит пощады.

С нижнего этажа донесся громкий смех. И этот смех вернул Клейтону какое-то подобие рассудка. Он отступил от Оливии и помотал головой, надеясь, что в голове прояснится. Не помогло.

– Это Смиркин, – пробормотал он, попятившись, чтобы уже не прикасаться к Оливии.

Но она тотчас шагнула к нему.

– А нас может не оказаться дома, ведь так?

Клейтон понимал, что должен отойти от нее, но, как выяснилось, он уже уперся спиной в стенку. Поэтому он лишь шумно выдохнул, когда ему на грудь легла рука Оливии.

– Ты возненавидишь меня, если я позволю себе…

– Почему? – перебила она.

– Потому что после этого ничего не будет.

– А если этого хватит? – С этими словами она прижалась губами к уголку его рта.

Клейтон почувствовал, что не в силах ей противиться. А она поцеловала его еще раз и еще…

Его веки опустились. Теперь он видел перед собой только расплывчатые цветные пятна.

– Ты играешь с огнем, Оливия.

– Вот и хорошо.

Утробно зарычав, Клейтон снова прижал ее к груди и провел пальцем по пухлым губам Оливии.

– Твои губы пахнут малиной и лучшим шотландским бренди.

Оливия хотела поцеловать его палец, но потом передумала и, нахмурившись, пробормотала:

– Ты же не любишь бренди.

Его палец опустился к ее подбородку, потом – к шее…

– Теперь люблю. – Если бы не перчатки, он бы почувствовал биение пульса у нее на шее.

Оливия приподнялась на цыпочки, так что ее губы оказались в дюйме от его губ.

– Ты уверен? Может быть, тебе надо попробовать еще раз?

Клейтон замер, не в силах отвести глаз от ее соблазнительных губ. А она, коснувшись его губ языком, обворожительно улыбнулась.

Со стороны лестницы послышались шаги. За ними послали слуг – в этом можно было не сомневаться.

Клейтон поспешно отступил от Оливии, но перед этим еще на мгновение прижал ее к себе.

– Если ты скажешься больной, то сможешь пропустить чай и закончить разборку оставшихся книг Васина. – Он достал из кармана какую-то бумагу и протянул ей. Это оказался список, который она составляла накануне ночью. Клейтон медленно сложил листок и спрятал туда, куда женщины обычно прячут то, что им дорого, – за лиф платья между грудями. – Лучше, чтобы это находилось у тебя.

Оливия молча кивнула, и тут же в ее дверь постучал лакей, сообщивший о прибытии генерала. Затем он постучал в соседнюю дверь и сообщил то же самое «господину барону». «Хорошо бы лакей не заметил, что я ответил из ее комнаты», – промелькнуло у Клейтона.

– Ты хорошо знаешь Смиркина? – спросила Оливия, когда слуга ушел.

Клейтон фыркнул и пробормотал:

– Он уверен, что знает меня хорошо. Полком, с которым я шел, когда спас жизнь Александра, командовал именно Смиркин. Он утверждает, что помнит меня по множеству сражений, во время которых был слишком пьян, чтобы запомнить кого-то еще. – Клейтон зашел в свою комнату и вернулся со стопкой книг и бумаг. – Вот, возьми. Помнишь, как ты пыталась мне объяснить, каким образом на фабрике производится бумага.

Оливия схватила книги в охапку.

– Ты всегда был чудовищем! Знал же, что я тогда понятия не имела, как делается бумага.

– Знал, конечно, но это тебя никогда не останавливало. Я думал, что ты имеешь хотя бы отдаленное представление о процессе. Но бумага из молока – это сильно.

Оливия, не сдержавшись, рассмеялась.

– Просто жидкость в баке была белой. И мне показалось, что в этом есть смысл. Во всяком случае, это было бы разумнее, чем бумага из старого тряпья.

Клейтон вернулся в свою комнату и уже через несколько секунд громко постучал в ее главную дверь.

– Я теперь знаю, как производится бумага. – По какой-то непонятной причине для Оливии было очень важно, чтобы он это понимал. – Я даже могу сказать, какое время требуется на распад каждого вида ткани на волокна.

Клейтон проигнорировал ее заявление, и всю дорогу до Катиной гостиной они прошли молча. Княгиня ожидала их в обществе румяного мужчины с густыми седыми бакенбардами и воистину выдающимися усами и стройной миловидной женщины – вероятно, его жены.

– Барон Комаров?! Рад видеть, что кому-то Сибирь пошла на пользу! – сказал Смиркин и громко засмеялся собственной шутке.

Мужчины обменялись рукопожатиями, а Катя представила Оливию и Клейтона жене генерала. Та окинула его оценивающим взглядом; когда же Клейтон поднес ее руку к губам, она со вздохом проговорила:

– Думаю, ты меня не помнишь.

– Вы знакомы? – удивился Смиркин. – Что ж, прекрасно! Всегда приятно встретить старых знакомых.

Генерал считает, что все хорошо? Неужели он не понимает, что эти двое были любовниками? Воздух между ними словно искрит от напряжения. А она, Оливия, хотела произвести на него впечатление поцелуем… Наивная!

– Я вас помню, – сказал Клейтон. – Мы встречались на балу у Ригицких.

Конечно, он все помнит. Наверняка он даже сможет вспомнить все, что на ней было надето в ту ночь. И разумеется, он запомнил и то, что произошло между ними.

Тут жена генерала вдруг приподнялась на цыпочки и запечатлела на щеке Клейтона смачный поцелуй. Оливия невольно поморщилась. Влажные губы этой особы едва не сожрали Клейтона!

– Твоя рука больше меня не испугает, – шепнула она.

«Его рука?» – удивилась Оливия.

Правая рука Клейтона, на которой постоянно была перчатка, дернулась, но на этот раз он не убрал ее за спину.

«Выходит, эта дама что-то знает про его руку…» – подумала Оливия. Она подошла вплотную к Клейтону, вынудив нахалку отойти. Как она смеет вести себя настолько нагло?!

Генеральша надула губы.

– Не могу поверить, что ты не навестил меня. Я была так одинока…

«Теперь она, похоже, намеревается переспать с ним!» – возмутилась Оливия.

Генерал похлопал супругу по спине.

– Мне жаль, что я не могу уделять тебе больше внимания, моя милая. В последнее время очень много дел. Чего стоит один только сегодняшний скандал с митрополитом. Люди возмущены. Самое время напомнить царю, чтобы не слишком доверял этим темным лошадкам.

– Какой скандал? – спросила Катя, расставлявшая чайные чашки.

Супруга генерала улыбнулась с видом абсолютного превосходства.

– Митрополит арестован! – сообщила она.

– А в чем его обвиняют? – спросил Клейтон.

На физиономии генеральши отразился праведный гнев.

– Он убивал юных девушек. – Генеральша потянулась к Клейтону. – Ох, я так боюсь!..

Оливия взяла Клейтона под руку, оттеснив наглую даму.

– Слава Богу, у вас есть муж, – сказала она.

– Может быть, перейдем к столу? – спросила Катя.

Вскоре все расселись, и Оливия решила, что одержала победу; ей удалось занять место рядом с Клейтоном, а генеральше пришлось сесть напротив.