Голов дважды моргнул. Он не привык, чтобы ему расточали улыбки. А Оливия, снова улыбнувшись, позволила министру поднести к губам ее руку.

– Я так и думал, – кивнул он. – Но рад, что вы подтвердили мои подозрения. Почему бы вам не довериться вашей спутнице, барон? Уверен, мисс Свифт и я… Мы могли бы поработать над кодом и без вас.

Клейтон не собирался ни на секунду оставлять Оливию с этим монстром.

– Вы не вполне понимаете ситуацию, Голов, – проворчал он.

Оливия положила полную ложку джема на овсяную лепешку. Было очевидно, что присутствие Голова не повлияло на ее аппетит.

Прошел час, и Клейтон был вынужден признать, что опять недооценил Оливию. Он почти ничего не знал о ее работе на общество, про которое она упоминала. Наблюдая за ней сейчас, он то и дело спрашивал себя: «Почему она до сих пор не управляет Лондоном».

Во время работы Оливия постоянно твердила о своем беспокойстве за судьбу русского царя, но при этом практически остановила процесс расшифровки. А теперь она заставляла мужчин объяснять ей все, вплоть до мельчайших деталей. Более того, заставляла их отчитываться перед ней.

– Вы уже поймали Аршуна? – Оливия пристально взглянула на министра.

Голов почесал за ухом. Кожа у него под глазами висела мешками, что делало его похожим на старого больного пса.

– Пока нет.

– А других революционеров?

Клейтон не поднимал глаз от листка, теперь лежавшего перед ним. Он делал вид, что увлечен работой, и очень надеялся, что Голов оставит без внимания вопрос Оливии.

– А что вам известно о других революционерах? Вы видели кого-нибудь еще в поместье графа? – ответил Голов вопросом на вопрос. – Я думал, вас держали взаперти.

Проклятие! Голов воспользовался ошибкой, которую Оливия, сама того не зная, допустила. Но она тут же это поняла и, взяв себя в руки, проговорила:

– Так и было. Я могла видеть людей во дворе только из окна, а оно располагалось высоко, и ничего нельзя было разглядеть во всех деталях.

– Но что-то вы видели?

– Почти ничего. Окно было маленькое и грязное.

– Вы должны рассказать мне все, чтобы я мог защитить царя.

Клейтон сомневался, что царь участвовал в махинациях министра. Очевидно, единственная цель Голова – защитить своего брата.

– Конечно, я расскажу вам все, что смогу. – Лицо Оливии стало задумчивым. Она никого не запомнила, кроме самого Аршуна и человека по имени Николай, которого граф убил у нее на глазах. Дрожь в ее голосе, когда она описывала его смерть, была искренней. Когда же она рассказала, как кровь пропитала ковер у ее ног, на ее глазах показались слезы.

«Перережу горло Аршуну, когда отыщу его», – твердо решил Клейтон.

Но почему он сам не расспросил Оливию о подробностях ее похищения? Наверно, потому, что не хотел ничего знать. Ведь любая царапина, любая ее боль или простое неудобство – его вина.

При этой мысли сердце Клейтона болезненно сжалось.

Министр же накрыл руку Оливию своей и проговорил:

– Мы делаем все возможное, чтобы найти его. – Ноздри Голова раздувались, а губы почти совсем исчезли. – Можете не сомневаться, он почувствует на себе всю мощь Российской империи. – Теперь голос Голова звучал вполне искренне, что немало удивило Клейтона.

Но вместе с тем Клейтон нисколько не сомневался: министр не верил Оливии. И конечно же, он знал о присутствии его брата в доме графа.

Его следующие слова подтвердили это.

– Полагаю, будет лучше, если вы сообщите мне все, что знаете, киска.

Подумать только! Голов назвал Оливию котенком! Клейтон даже не пытался скрыть отвращение. Он встал и подошел ближе к Оливии.

– Она сказала все, что знала.

Министр пожал плечами.

– Мне очень нравятся скрытые глубины. А вы, должно быть, ненавидите ее за скрытность.

Клейтону действительно не нравилось, что Оливия многое скрывала от него, но ненависти к ней он не испытывал. Более того, теперь-то он наконец понял, что был несправедлив к ней все эти годы. Осознание этого стало для него весьма неприятным сюрпризом, и он сказал себе: «Оливия должна быть в безопасности». Теперь эта мысль стала для него главной.

– Боже правый, вы все еще здесь сидите? – В комнату вошла Катя, и Голов был вынужден встать.

Княгиня широко улыбнулась:

– Превосходно! Сегодня у нас гости. Генерал Смиркин и его очаровательная новобрачная.

Генерал Смиркин был одним из немногих членов правительства, обладавших такой же властью, как Голов. И они с полицейским министром ненавидели друг друга.

Клейтон надеялся, что Катя сказала правду. Ведь Голов наверняка проверит ее слова.

Княгиня же, изобразив изумление, воскликнула:

– О, мисс Свифт!.. Вы выглядите утомленной, я бы даже сказала, осунувшейся. Что эти ужасные мужчины с вами сделали? Вам совершенно необходимо отдохнуть. Иначе вы заболеете.

Клейтон сложил листок с шифром и убрал его в карман.

– Мы можем продолжить завтра, – сказал он.

Голов нахмурился:

– Завтра – это совершенно неприемлемо.

– Тогда, может быть, поработаете без меня? – Клейтон пожал плечами.

Он поставил Голова в неудобное положение. Полицейский министр не мог признаться в своей некомпетентности перед Оливией и Катей.

– Мне жаль, что я вас расстроил, мисс Свифт. – Голов вежливо поклонился, затем поднял недобрый взгляд на Клейтона, и его кулаки непроизвольно сжались. – У нас с вами наверняка будет возможность поговорить. С глазу на глаз.

Когда он наконец вышел из комнаты, Катя содрогнулась.

– Прошу прощения. Возможно, он был вам полезен, но мои слуги наотрез отказались входить в эту комнату в его присутствии.

Клейтон кивнул:

– Вероятно, им не нравится убирать червей и куски разлагающейся плоти, которые он оставляет после себя.

Оливия и Катя уставились на него во все глаза, и рты у них одинаково раскрылись – стали похожими на букву О. Оливия первая пришла в себя и зажала рот ладонью, скрывая смех. Но веселье ее быстро прошло, и лицо снова обрело серьезное выражение.

– Я сегодня сделала ситуацию намного опаснее?

Клейтон шагнул к порогу и выглянул за дверь, желая удостовериться, что никто не подслушивает. Затем тихо проговорил:

– Возможно, Голов не знает, что его брат в тот день был у Аршуна, но он все равно не захочет рисковать. Ведь понятно же: если станет известно, что его брат – революционер, скандал погубит Голова.

– Иными словами, положение стало намного опаснее, так?

Клейтон не стал этого отрицать.

– Что будем делать? – спросила Оливия.

– Будем осторожны. Не думаю, что Голов сейчас рискнет открыто выступить против нас. Мы для него – лучший шанс взломать шифр. Революционеры тоже могут так думать. Это дает нам относительную безопасность до праздника. И еще… – Клейтон помолчал. – Я вовсе не испытываю к тебе ненависть.

– О… – Оливия смутилась. По правде говоря, она ждала совсем не этих слов. – Правда?

– Я же вчера поцеловал тебя.

Катя закашлялась и вопросительно покосилась на Оливию. А та быстро заговорила нарочито громким голосом:

– Кто приготовил эти чудесные блины?

Княгиня нахмурилась:

– Блины?… Ах да, их испек этот мужлан, которого Клейтон привел в мою кухню. Но кухарка, похоже, в восторге от своего нового помощника.

– Какой мужлан? – удивилась Оливия.

– Блин.

– Блин?! – Оливия вскочила на ноги. – Он здесь? – Она взглянула на Катю. – Ты говоришь, что он помогает кухарке, а не сидит взаперти?

– Не думаю, что во всем доме найдется столько веревок, чтобы связать этого великана. Клейтон спросил меня, смогу ли я принять его на несколько дней, и заверил, что он будет выполнять все необходимые работы по дому.

Дверь громко хлопнула – Оливия стрелой вылетела из комнаты.

Клейтон вышел вслед за ней. Когда он добрался до кухни, Оливия уже обнимала великана. По ее щеке скатилась слезинка, потом – еще одна. Она смеялась, пряча слезы, и хвалила Блина за чудесные блины.

Вся кухонная прислуга собралась вокруг; одни из них смеялись, другие же смущенно отводили глаза. А кухарка наблюдала за этой сценой из дальнего угла, прижимая испачканные мукой руки к объемистой груди.

Физиономия Блина была красной – почти пунцовой. Он похлопал Оливию по спине, явно стараясь сдерживать свою недюжинную силу.

– Моя бабушка всегда говорила: имея такое имя, надо оправдывать его, а не давать людям повод смеяться, – пробормотал великан.

Оливия наконец отпустила его и, отступив на несколько шагов, с улыбкой спросила:

– Как ты сюда попал?

Блин шаркнул ногой.

– Я не смог уйти, хотя ты и велела. Я остался, чтобы защитить тебя. И наблюдал за твоим окном, когда барон… – Он нашел глазами Клейтона, стоявшего в дверях. Тот молча кивнул. – В общем, барон… Он нашел меня в снегу. Я уже почти замерз. Барон привел меня в дом княгини. Я сказал, что хорошо готовлю, и меня определили на кухню.

Оливия медленно повернулась к Клейтону и несколько секунд молча смотрела на него. Когда же она снова повернулась к великану, на ее губах вновь заиграла улыбка.

– Но почему ты не ушел домой?

Блин потупился и ответил так тихо, что его никто, кроме Оливии, не услышал.

– Не смог.

Оливия хотела что-то сказать, но Клейтон, опередив ее, проговорил:

– Давай позволим Блину вернуться к делам.

Казалось, Оливия только теперь заметила других слуг.