Клейтон отстранился и выпрямился. На его красивом лице промелькнула гримаса боли.

– Я собирался отнести тебя в твою комнату, пока не проснулись слуги, – пояснил он.

Когда она в последний раз смотрела на часы, было три. Выходит, она спала в его постели. А где же спал он?

Судя по тонкой складке, протянувшейся от его виска до подбородка, подушкой ему служила книга. А в углу комнаты лежало скомканное одеяло.

Оливия почувствовала укол вины.

– Надо было разбудить меня. Тогда ты бы мог поспать в своей постели. – Почему-то тот факт, что Клейтон еще не сложил одеяло, добавлял моменту интимности. Одеяло, наверное, еще хранило тепло его тела. И она это почувствует, если прикоснется к нему… или свернется на нем. Интересно, что он подумает, если она сейчас возьмет его одеяло и набросит себе на плечи? Или если она сделает глубокий вдох, чтобы почувствовать его запах?

– Ты устала. – Он пригладил ее локон, коснулся кончиками пальцев ее уха, шеи…

Оливия задрожала, но эта дрожь не имела ничего общего с холодом. Клейтон ночью снял сюртук, ботинки и галстук. Странно, но перчатки все еще оставались на нем.

– Ты, наверное, совсем замерз на полу.

– Однажды, недалеко от Парижа, нам пришлось переходить вброд реку, чтобы скрыться от французского патруля. В конце концов мы укрылись в старом крестьянском доме. Французская армия уже вывезла оттуда все, что можно было хоть как-то использовать, и Мэдлин предложила… – Лицо Клейтона потемнело, и он пробурчал: – Иди спать.

– Ты любил ее? – Слова эти вырвались раньше, чем Оливия сумела сообразить, что говорит. Мысленно отругав себя, она решила, что всему виной ее усталость.

– Мэдлин? – переспросил Клейтон.

Конечно, Мэдлин. Кого же еще? Женщину, настолько красивую, что мужчины выстраивались в очередь, чтобы выдать ей свои секреты. В ее постели, разумеется. Женщину, настолько удивительную, что он, Клейтон, общаясь с ней, понял: не все женщины предательницы, не все они такие, как Оливия. Женщину, которую он стремился защитить любой ценой.

– Так зовут Малышку? – Еще не договорив, она поняла, что перешла грань. Клейтон насторожится и обвинит ее в попытке выведать у него секретную информацию.

Но он лишь чуть нахмурился и кивнул.

Оливия вздохнула с облегчением. Странно, но она не испытывала ревности, ожидая ответа. По крайней мере – сильной ревности. Пожалуй, куда сильнее было любопытство. А надежда? Нет, она не обманывала себя и не рассчитывала на будущее с Клейтоном. Между ними было… слишком много боли. Но если Клейтон любил, если все еще любит эту самую Мэдлин, то ему следовало понять, что он вовсе не разуверившийся и отчаявшийся человек, хотя именно таким он себя считал. И она, Оливия, заставит его осознать эту нехитрую истину.

Почему-то ей стало грустно. Она хочет счастья Клейтону, чтобы избавиться от чувства вины? Нет, вовсе не по этой причине она желала ему счастья. Она хотела, чтобы Клейтон был счастлив, потому что он этого заслуживал. А прошлое… Оно утратило власть над ней.

И Оливия, чтобы не передумать, поспешно заговорила:

– Я пошла к отцу, поскольку боялась того, что может со мной произойти, если твои обвинения окажутся правдой. Я вовсе не была глупа. Я была избалована и не хотела потерять то, что имела. Но никогда – слышишь? – никогда я не ожидала, что отец обвинит в своих преступлениях тебя. Я надеялась, что он опровергнет твои обвинения, вот и все. Но я была эгоисткой. Ею и осталась. Я слишком люблю делать все по-своему, и, наверное, так будет всегда. – Выпалив все это, Оливия шумно перевела дух и подняла глаза на Клейтона, ожидая увидеть отвращение на его лице. Что ж, она его заслужила.

Когда же их взгляды встретились, Оливия поняла, что об отвращении и речи быть не могло – в глазах Клейтона была только нежность. И она молча смотрела в их бездонную глубину и старалась не утонуть в них.

Тут Клейтон медленно протянул к ней руку и разгладил пальцем морщинку у нее на лбу, потом его палец скользнул по переносице и замер в ямочке над верхней губой.

– Мэдлин мне как сестра. – Ему не пришлось говорить, что он любил и любит другую женщину. Это и так было ясно.

– А она действительно делала все то, о чем рассказывают?

Он коротко кивнул:

– Да, она спасала королей. Целые армии. Меня.

– Тебе ее не хватает? – «Ну почему так сильно болит сердце?» – думала Оливия.

Но минуты откровенности закончились.

– Попробуй еще немного поспать. Полагаю, через несколько часов приедет Голов, чтобы предложить… свою помощь.

– Он думает, что я работаю на него. – Оливия решила быть до конца честной.

– Что?…

Она пересказала разговор с министром, состоявшийся накануне.

– Мне показалось, будет лучше, если я для вида соглашусь. – Голов не должен был узнать, как много значил для нее Клейтон.

– А почему ты лишь притворилась, что приняла предложение?

«Потому что я люблю тебя», – мысленно ответила Оливия. И тут же спросила:

– Он действительно может заплатить?

– Это повлияет на твое решение?

– Нет.

– Даже если таким образом ты сможешь спасти фабрику? – Он вскинул руку, не давая ей ответить, потом на несколько мгновений закрыл глаза. – Иди спать, Оливия.


Когда Голов приехал, Клейтон еще не успел закончить завтрак, что было чрезвычайно неприятно. Ведь он оставил бекон на закуску, а теперь не получит от любимой еды никакого удовольствия.

– Вижу, я прервал ваш завтрак. Примите мои извинения, – сказал министр.

Клейтон молча кивнул. У него не было времени точно выяснить, кто из слуг Кати состоял на жалованье у Голова, но подозрения пали на нескольких. Один из лакеев почти наверняка шпионил для полицейского министра. И еще – горничная, убиравшая комнаты на верхнем этаже. Но она так явно пыталась шпионить, что ее не следовало опасаться.

Клейтон наколол на вилку кусочек бекона, решив не показывать, что худая землистая физиономия Голова напрочь отбивала аппетит.

– Вам удалось продвинуться в работе над шифром?

– Боюсь, что нет. А вам? – Накануне, перед балом, Клейтон передал Голову копию.

Министр утвердительно кивнул, но было ясно, что и он успехов не добился.

Кроме того, было ясно, что этот человек не мог не знать о заговоре. Он держал в кулаке и весь город, и свою семью, и предполагать, что ему ничего не известно о принадлежности родного брата к революционной организации, было бы глупо. А может, он тоже симпатизировал революционерам? Может, хочет, чтобы произошла революция?

– Я польщен вашим личным вниманием к этому делу. Не знал, что шифры – ваш конек, – сказал Клейтон.

– Скорее это ваш конек. И вашей подруги.

Клейтон сделал большой глоток чая, чтобы выиграть время и успокоиться. Даже Голов с его практически неограниченными возможностями не мог выяснить все подробности относительно Оливии.

– Она уничтожила склад оружия.

Нет, Оливия в это время мирно спала. Но Клейтон не стал говорить об этом министру.

– Думаю, вы с ней могли взломать шифр, но у меня создалось впечатление, что вы были заняты другим делом, когда она забрала документы Васина.

Мэдлин! Голов говорил о Мэдлин, а не об Оливии. Слава Богу… Впрочем, рано радоваться. Голов знает намного больше, чем следовало. Но откуда ему известно, что он, Клейтон, был отправлен в Москву, пока Мэдлин и Йен работали с Васиным?

Да, действительно, Мэдлин взяла у Васина некоторые бумаги, но они никогда даже не пытались их прочитать, а передали прямо в министерство иностранных дел.

Что же до оружия… Васин долго хвастался, стараясь уложить Мэдлин в постель, и, сам того не желая, выболтал местонахождение склада оружия. Они его нашли и уничтожили. Взрыв был весьма зрелищным.

Очевидно, место, где хранилось оружие, было указано в тех бумагах. Поэтому революционеры посчитали, что Мэдлин взломала шифр.

Клейтон усмехнулся и заявил:

– Это я взломал код.

– Если вы сумели взломать код тогда, почему же не можете сделать это сейчас? – Голов хрустнул суставами пальцев; звук получился довольно громким.

– Должно быть, я потерял сноровку. Как и вы, если не знаете, что правдинцы задумали на праздник.

– Зато мне известно многое другое. Например, я знаю, что мисс Свифт не Малышка. Правда, я пока не понял, делает это ее более ценной для нас или менее.

Клейтон положил вилку. Звук от удара ее о тарелку прозвучал чуть громче, чем следовало.

Голов улыбнулся, не разжимая губ.

– Похоже, что более ценной. Я прав?

– Она рассказала мне, что вы предложили ей сотрудничество.

Это сообщение, судя по всему, доставило Голову истинное удовольствие.

– И вы сразу стали ей доверять? Пожалуй, я ее немного недооценил. Умная девочка.

– Я ей и раньше доверял, – сказал Клейтон.

– Нет, не доверяли. Вы, как и я, не доверяете никому. – Голов поудобнее расположился в кресле. – Эта девочка мне явно нравится. Умненькая. Я с радостью отберу ее у вас.

Нет, никогда! Покуда он, Клейтон, жив, этого не будет. И после его смерти – тоже. Он выберется из могилы, чтобы уберечь Оливию от Голова.

В комнату вошла Оливия в розовом кружевном платье. Голова ее была высоко поднята, плечи развернуты.

– О, министр! Рада вас видеть.

– Насколько я понял, вы отклонили мое предложение о сотрудничестве, – сказал Голов.

Взглянув на Клейтона, Оливия нахмурилась, но тут же улыбнулась.

– Пока – да. Но знаете, мы ни на шаг не продвинулись с этим ужасным кодом. Хорошо, что вы пришли нам помочь.