– Вашу накидку, мисс, – сказал один из солдат.

Оливия инстинктивно вцепилась в меховую накидку.

– Я немного замерзла… – пробормотала она.

Клейтон наклонился к ней и тихо сказал:

– Здесь хозяин считает большим оскорблением, если гость не снимает верхнюю одежду. Это подразумевает, что в его доме недостаточно тепло.

Хм… Прекрасно! Она пробыла во дворце меньше минуты, но уже умудрилась оскорбить одного из самых могущественных европейских монархов. Оливия отдала накидку.

Они прошли через анфиладу комнат. На стенах в большом количестве висели картины Рембрандта и Караваджо – словно это были не более чем детские рисунки.

Решив не таращиться по сторонам, Оливия смотрела только себе под ноги, но полы во дворце тоже оказались произведением искусства – сложены узорами из разных видов дерева. В одних комнатах узоры были геометрическими, в других – цветочными; причем дерево подбиралось самых разных оттенков.

Наконец они вошли в просторный салон. Находившиеся там казаки, одетые в короткие куртки, свободные штаны и стеганые безрукавки, тотчас встали и выстроились плечом к плечу. Один из них язвительно усмехнулся, глядя на платье Оливии. Но она расправила плечи, глянула ему прямо в глаза и смотрела в упор до тех пор, пока он не отвернулся. Да, она чувствовала себя неловко в чужом платье. Но она никому не позволит так нагло таращиться на нее.

Во всех следующих комнатах, которые они проходили, также находились солдаты. И все – разные. Казаки, драгуны, кирасиры… Клейтон шепотом называл их всех, но Оливия не очень-то его слушала.

И вот они остановились в зале – таком огромном, что в нем поместилась бы вся ее фабрика и полгорода в придачу.

Прошло несколько минут, и в зал начали входить люди. Мужчины в тюрбанах и кафтанах. И весьма элегантные мужчины в прекрасно сшитых костюмах. А также – мужчины с медалями и лентами, закрывающими почти всю грудь.

– Дипломатический корпус, – шепнул Клейтон.

Несколько минут царило полное молчание. Десятки глаз были прикованы к гостям.

Отец Оливии никогда не имел желания изменить свое социальное положение. Но у него были большие планы относительно дочери. Не для того, чтобы она была счастлива, а для привлечения большего числа инвесторов. Оливии пришлось получить множество уроков этикета, но ни на одном из них ей не говорили, как себя вести при встрече с русским императором.

Наконец двери в дальнем конце зала открылись. Вошла небольшая группа людей, и все в зале склонились в низких поклонах. Оливия присела в реверансе, искренне надеясь, что сделала это правильно.

– Александр, император всея Руси, царь Польши, великий герцог Финляндии и Литвы! – провозгласил громкий голос.

Оливия украдкой покосилась на своего спутника. Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем стоявший с ней рядом Клейтон выпрямился. А перед ними остановился невысокий лысеющий человек среднего возраста. Он протянул руку Клейтону, и тот почтительно поцеловал воздух над перстнем императора. Губы обоих мужчин скривились в плохо скрываемой неприязни.

– Барон Комаров, я буду говорить по-английски, чтобы ваша невеста все понимала, – проговорил царь.

Оливия поняла две вещи. Во-первых, император знал, что ее спутник – англичанин. Во-вторых, он каким-то образом узнал об их с Клейтоном «помолвке».

– Я не ожидал снова увидеть вас в Петербурге так скоро, – продолжил император, и окружавшие его стражники насторожились.

– Меня заставляет возвращаться все время одно и то же. – Клейтон оставался безукоризненно вежливым, но в то же время в его голосе чувствовалось презрение.

Взгляд императора тотчас посуровел. Повернув голову, он сказал стражникам:

– Я хочу вспомнить прежние времена с бароном. Наедине.

Не прошло и минуты, как в зале не осталось никого, кроме Оливии, Клейтона, Александра и трех его помощников. И царь вновь заговорил:

– Мне казалось, что, подарив вам поместье в северной Сибири, я дал ясно понять, что не хочу видеть вас здесь. Что вы хотите мне сказать?

– Правдинцы планируют вас убить.

Внешность императора за последний год не улучшилась. У него стало намного больше морщин и меньше волос.

– Опять? Мы думали, что всех их уничтожили…

– Они снова собираются. Их финансирует граф Аршун.

Император оглянулся на худого и бледного, как мертвец, человека, стоявшего справа от него. То был полицейский министр Максим Игоревич Голов. Тихо вздохнув, Александр проговорил:

– Да, у нас были на сей счет кое-какие подозрения.

– Они планируют напасть во время празднования дня рождения великой герцогини, когда вся семья будет в сборе.

Голов громко фыркнул.

– Если полиция не знает о заговоре, то, значит, его не существует, – заявил он. Голов не мог рисковать и выказать некомпетентность. Немногое ускользало от внимания этого человека, но он далеко не всегда делился своими мыслями с императором. Чаще всего преступники исчезали до суда. И многих из них пытали.

– Вы, как всегда, ошибаетесь, Голов, – заявил гость.

Полицейский поморщился и проворчал:

– Тогда как, по-вашему, они нападут?

– Пока неясно.

– А сколько человек в рядах заговорщиков?

– Это тоже пока неясно, – процедил Клейтон сквозь зубы.

Бесцветные губы Голова скривились в презрительной усмешке.

– Но на кого они хотят напасть? Там будет пятьдесят членов царской семьи. На императора? На его братьев? На кузенов?

– И этого я не знаю.

– Тогда что же вы знаете?

– Васин перед смертью внедрил в ваши ряды своего агента.

– Кто же он, этот предполагаемый агент?

– Опять-таки – не знаю. – Клейтон почувствовал напряжение стоящей рядом Оливии. Возможно, она считала, что император испугается и немедленно отправится в безопасное место?

Но Александр только отступил на шаг и спокойно стоял, не проявляя к беседе особого интереса.

– Почему император должен прислушиваться к словам английского шпиона? – спросил Голов.

– Потому что это я раздобыла информацию, а не он. – Оливия подошла ближе к императору и обратилась прямо к нему. Ее лицо было искренним и серьезным. – Вы не должны ехать на праздник.

– Не должен? – Похоже, императора позабавила ее дерзость.

Клейтон почувствовал, что императора к тому же тронула искренность Оливии.

– Опасность реальна и очень велика, – продолжала она. – Я разговаривала с Аршуном и слышала, что они затевают.

Голов обошел императора и остановился возле Оливии.

– Как вы туда попали, мисс Свифт? Император не выдавал вам паспорт для въезда в Санкт-Петербург. Все это в высшей степени подозрительно.

Клейтон решил не проверять, выполнит ли Оливия его просьбу относительно молчания о Мэдлин.

– Правдинцы похитили ее, чтобы заманить меня сюда, – пояснил он. И выдал короткий и тщательно отредактированный рассказ о случившемся и о шифре, который оказался в их распоряжении.

Император устремил взгляд на Голова. Тот потупился, словно каясь. Но на его виске пульсировала жилка.

Император едва коснулся руки Оливии. Для столь сдержанного человека, как Александр, такое проявление чувств было неслыханным.

– Я рад, что теперь с вами все в порядке, мисс Свифт. Но почему они решили, что барон последует за вами? Меня заверили, что рассказ о помолвке, который я слышал, – ложь. Или это правда? – Царь предостерегающе поднял руку, когда Клейтон и Голов хотели заговорить. – Я хочу услышать мисс Свифт.

– Мы с Клейтоном давно любим друг друга. Вернувшись в Англию, он сразу меня отыскал.

Клейтон почувствовал угрызения совести, увидев страдание в ее глазах. Ему вдруг захотелось, чтобы история с помолвкой оказалась правдой.

Император кивнул и тут же спросил:

– Но чем вызвано беспокойство обо мне?

– Я в своей жизни совершила много поступков, о которых даже вспоминать не хочется, – со вздохом ответила Оливия. – И сейчас, узнав, что над вами и вашей семьей нависла угроза, я поняла, что обязана предупредить вас. Не хочу, чтобы ваша смерть добавилась к списку моих прегрешений.

Даже Малышка не смогла бы найти более подходящих слов. Что же касается императора, то он был религиозным человеком и много думал о душе. К тому же все сказанное Оливией было достаточно близко к истине, и слова ее звучали весьма убедительно.

Голов же нахмурился, но не стал вмешиваться.

А Оливия, увидев, что ее слова не произвели впечатления на Александра, в отчаянии воскликнула:

– Вы не должны ехать на праздник!

Александр с усмешкой вздохнул:

– Знаете ли вы, моя милая, сколько угроз я получаю каждую неделю? Только сегодня я получил информацию о двух заговорах. Но все это пустые слова. А с серьезными угрозами мы справляемся.

Клейтон замер. Значит, с Мэдлин они «справились»? Ее держали в каменном мешке, били, морили голодом, заставляли купаться в крови пленных, которых пытали на ее глазах (император в начале своего правления объявил об отмене жестоких наказаний, но война с Наполеоном в корне изменила ситуацию).

Тут царь погладил Оливию по щеке и проговорил:

– Я буду осторожен, но не стану прятаться. Ведь это сделало бы революционеров хозяевами положения, чего они, собственно, и добиваются.

– Вся ваша семья под угрозой, – тихо сказала Оливия.

– Мы усилим охрану. Но даже я не рискну беспокоить великую герцогиню без достаточных оснований.

Тут Голов, не удержавшись, заявил: