Когда Оливия с работы позвонила ему и сообщила печальную новость, он выразил глубокие соболезнования и предложил отвезти в Бедфорд, но она не считала, что ему следует быть в кругу родственников. Он оставался ее любовником и женатым мужчиной, дети теперь о нем знали, но не были с ним в достаточно близких отношениях. Питер это понимал. Ему не требовались объяснения.

Софи приехала из Бостона в десять часов вечера, и семья решила сесть поиграть в карты в память о бабушке. Предложение озвучил Филипп, и идея всем понравилась. Даже Оливия присоединилась. Они играли на деньги, как Мэрибел, и за столом стало шумно. Это был идеальный вариант вечера ее памяти. Мэрибел бы одобрила.

В перерывах между партиями Филипп позвонил Тейлор. Она услышала доносившиеся из трубки восклицания и была удивлена.

– Что там у вас происходит?

– Мы играем в карты в память о бабушке. Я только что выиграл двадцать долларов у сестры, и она вне себя от злости. И мой племянник у нее выиграл десятку. Она никудышный игрок!

Тон у Филиппа был не такой убитый, как раньше. Тейлор радовалась, что он с родными.

– Наверное, это лучший способ провести сегодняшний вечер. Ей бы это очень понравилось.

Тейлор это напомнило добрые ирландские поминки, которые устраивают перед погребением. Грейсоны не ирландцы, но идея была правильной. Ей не терпелось с ними познакомиться, и она очень надеялась им понравиться. Филипп сказал, что когда всё уляжется и пройдет период траура, он собирается представить ее семье – возможно, на День благодарения. А пока у Филиппа появилось множество забот. Тейлор была благодарна, что он позвонил. Она сказала, что всем сердцем и мыслями с ним, а он – что любит ее.

В тот вечер Лиз проводила Оливию в ее спальню. Мать выглядела усталой и постаревшей. Ей было тяжело. Будто целая эпоха закончилась.

– Мне повезло, что мама прожила так долго, – сказала она, обняв дочь.

Обе беспокоились, как поведет себя Кассандра, но не высказали этого. Лиз побыла с Оливией, пока та не легла, а потом вернулась в гостиную. Алекс к тому времени тоже ушел спать, поболтав перед этим какое-то время с Софи и рассказав ей о своих проблемах. Софи заявила, что всегда знала о его ориентации, даже когда он был ребенком, и выразила надежду, что его родители с этим в конце концов свыкнутся. Алекс тоже склонялся к такому мнению, хотя начало пути получилось очень ухабистым.

Сара отправилась спать, а братья с сестрой сидели, потягивая вино. Им было хорошо вместе. Лиз спросила у Филиппа, как обстоят дела с разводом.

– Предстоит тяжба, – ответил он. – Я с этим смирился и начинаю думать, что Аманду всегда интересовали только мои деньги.

Оливия давно так считала, хотя никогда этого сыну не говорила. Это травмировало бы его и породило еще больше проблем между супругами. Но с Мэрибел она всегда делилась, да и Лиз была такого же мнения.

– А как дела с твоей новой женщиной? – поинтересовалась Лиз. Она надеялась, что эта окажется лучше прежней, хотя сама не могла похвалиться успехами на сердечном фронте.

– Она замечательная и наверняка вам понравится. Я подумал, что пока ей не надо приезжать сюда. Но скоро вы познакомитесь, – пообещал он.

В конце концов все разошлись спать, грустные, но довольные тем, что собрались и могут поддержать друг друга.

Лиз проснулась, когда приехала Кэрол. Стояло раннее утро, но она услышала, как входит дочь, и пошла ее встретить. Через пару минут к ним присоединилась Софи. Они отправились на кухню варить кофе, поскольку домработница еще не пришла. Вскоре появилась и Оливия, на вид уставшая, но уже умытая и причесанная, в шелковом халате. Через полчаса подтянулись и остальные члены семьи. Завтракали за общим столом, оживленно беседуя, когда раздался звонок в дверь. Лиз пошла открыть. На пороге стояла Касси. Сестры взглянули друг на друга и обнялись. Они не виделись много лет.

– Ну, ты и красотка! – воскликнула Лиз.

Касси рассмеялась. На ней были черные облегающие кожаные брюки, топик, кожаный пиджак и туфли на высоком каблуке. Коротко остриженные волосы стояли торчком.

– Просто отпад! – восхитилась Лиз, и Касси снова рассмеялась.

Они были рады видеть друг друга и вместе прошли на кухню. На мгновение все застыли и уставились на вновь прибывшую. Оливия первая вскочила, обняла дочь, и за столом вновь стало шумно. Все хотели с ней поздороваться и были счастливы видеть Касс. «Блудная дочь» вернулась.

Она присела за стол, взяла тост и стала рассказывать о турне с Дэнни Хеллом. Несмотря на тысячу мелких проблем, дела шли хорошо до момента получения печальной новости о кончине Мэрибел. К концу завтрака у всех было ощущение, будто Касс никогда от них не уезжала. Она, похоже, больше не сердилась, просто печалилась о бабушке. Мэрибел объединила всю семью.

Вторая половина дня выдалась тяжелой. Оливия при помощи Лиз и Филиппа всё организовала. Тело Мэрибел было доставлено в ритуальный зал в Бедфорде. Если бы они захотели, то могли бы посмотреть на покойную, но Оливия попросила, чтобы гроб был закрытым. После полудня отправились в ритуальный зал для прощания. Оливия распорядилась, чтобы тело матери привели в порядок, хотя никто бы не увидел Мэрибел. Филипп, чтобы облегчить тяжесть момента, сказал, что собирается положить в гроб колоду карт.

Но момент всё равно оказался болезненным для всех. Стоя у гроба в маленькой часовне, они плакали. Зал был украшен белыми розами и орхидеями, которые заказала Оливия, в воздухе стоял густой аромат цветов. Оливия в объятиях Лиз дала волю громадному горю, оплакивая свою замечательную мать. Потом она опустилась на колени и несколько минут читала молитвы, а остальные погрузились в молчание, пораженные внезапным осознанием реальности произошедшего. Мэрибел ушла.

Домой вернулись в скорбном молчании и стали обсуждать, что делать дальше. Похороны должны были состояться через день, и Грейсоны решили вместе дожидаться их в Бедфорде. Филипп, Джон и Оливия поддерживали телефонную связь с офисом, и дела компании были под контролем. Это время следовало посвятить родным, и никто не захотел уезжать до похорон Мэрибел.

Вечером Питер после работы приехал навестить Оливию.

– Как ты?

Питер беспокоился. Он понимал, что смерть матери оказалась огромной потерей, к тому же внезапной.

– Нормально, – с печальным видом ответила Оливия, и Питер обнял ее за плечи. – Хорошо, что Касс дома. Мама бы очень обрадовалась. Но лучше, если бы это случилось не из-за ее смерти.

Оливия улыбнулась сквозь слезы.

– Я тебе очень сочувствую, – сказал Питер, гладя ее руку.

Он пробыл в Бендфорде достаточно долго, чтобы повидать детей и внуков Оливии и выразить свои соболезнования. Все вели себя приветливо, в том числе Филипп. Потом Питер уехал. В тот вечер они опять ужинали все вместе. Для Оливии это были и поминки по матери, и празднование приезда Касси домой. Казалось, она чувствовала себя на удивление комфортно с братьями и сестрой – и даже с матерью – после столь долгого отсутствия. Она интересовалась всеми семейными новостями и немного рассказывала о своей жизни, которая так отличалась от их. Ее племянницы и племянник чуть не боготворили тетю и находили ее крутой. Она последний раз видела их еще детьми и теперь удивлялась, как они повзрослели.

На следующий день они в ритуальном зале принимали посетителей, пришедших выразить соболезнования. Потом настал день похорон – красивых и очень печальных. Оливия выбрала музыку, которая нравилась матери, в том числе оду «К радости» Бетховена, которая воплощала легкость, красоту, радость и искрометность самой Мэрибел. После слов священника каждый из детей Оливии с кафедры произнес речь, посвященную умершей. Филипп был первым – он рассказал замечательные случаи из детства, связанные с бабушкой, и как она научила его играть в покер, когда ему в шесть лет удаляли гланды. Лиз рассказала свои истории о бабушке, а Джон вспомнил, как она любила искусство и убеждала его стать художником и не поддаваться чужому влиянию. Потом место за кафедрой заняла Кассандра. На ней было простое черное платье, черные чулки, туфли на высоких каблуках и шляпа с небольшой черной вуалью. Она выглядела потрясающе и рассказала истории, которые растрогали всех до слез. Она была красивой женщиной и хорошим оратором. Каждое сказанное ею слово свидетельствовало о любви к бабушке и значимости Мэрибел в ее жизни. Слушая дочь, Оливия осознала, что ее малышка стала совсем взрослой и превратилась в незаурядную личность, обладающую способностью привлекать к себе людей. Для Оливии, слушавшей выступления своих детей, было очевидно и то, какой поистине материнской заботой Мэрибел окружала каждого из них, как заменяла им мать и давала что-то, чем сама Оливия не обладала. Оливия одновременно чувствовала вину и благодарность. Она думала о собственной незначительности и снова и снова возвращалась к мысли о том, каким удивительным человеком была ее мать и какой громадной потерей стал ее уход. Когда семья выстроилась у гроба и запела последний псалом на музыку Бетховена, все в зале плакали.

Потом гроб проводили к семейному участку на кладбище, где прошла короткая служба только для родственников. После похорон Грейсоны направились домой, где уже собрались две сотни человек, чтобы пообщаться и выразить соболезнования и поддержку. Питер большую часть времени, не привлекая к себе внимания, стоял около Оливии. Она была ему очень благодарна: он облегчал ее боль своим присутствием. Дети Оливии встретились с людьми, которых не видели годами. Все, кто знал Касси, с радостью ее приветствовали. Аманда была на похоронах в строгом черном костюме от «Шанель». Она проявила такт и не пошла в дом. Филипп по пути с кладбища поблагодарил ее за присутствие. Похоже, церемония растрогала и ее. В конце концов она тоже была человеком.

Когда все, наконец, разъехались (Питер тоже отбыл), члены семьи в изнеможении опустились в кресла. Это были полные эмоционального напряжения дни, которые завершились торжественными похоронами матери, бабушки, прабабушки, которую они так любили. На программе церемонии была помещена очаровательная фотография, на которой она смеялась и выглядела именно такой радостной и озорной, какой была в жизни.