Когда Алекс услышал о предложении Софи, сделанном Оливией, он позавидовал кузине, о чем и сообщил за завтраком. Сара была крайне недовольна этим. Она хотела, чтобы сын устроился в какой-нибудь фонд или стал политическим активистом. Она была против того, чтобы он работал в «Фабрике», и обычно Оливия обсуждала эту возможность с ним в отсутствие матери. Алекс говорил бабушке, что по окончании колледжа хотел бы работать у нее, и Оливии эта идея нравилась, но пока в конце года ей предстояло принять на работу внучку. Лиз была очень рада, она знала, что Софи подойдет работа у бабушки и что дочь всегда об этом мечтала. Теперь эта мечта, наконец, осуществлялась. А что касается Алекса, Сара пока могла не волноваться, ведь ему надо было еще окончить школу и поступить в колледж, так что рано было строить планы его вовлечения в семейный бизнес.

Оливия разрешила Софи присутствовать на утреннем совещании с Филиппом и Джоном, и Софи высказала ряд на удивление хороших идей, которые впечатлили также и ее дядюшек. Для Софи это совещание стало хорошим началом дня – в этот раз на повестке не было проблем, к тому же поступили очень хорошие показатели продаж серии, недавно запущенной Джоном. Девушке не терпелось влиться в команду.

По окончании совещания, в обеденное время, они на катере отправились в Кап д’Антиб, где причалили у гостиницы «Отель дю Кап». Это было одно из многих замечательных мест, в которых Оливия побывала с Джо. Они провели сказочные выходные в той части этого отеля, которая называется «Эден рок». Еда была изысканной, номер – потрясающим, день они провели в отдельном купальном павильоне, куда подавался ленч. Оливия считала, что это одно из самых романтичных мест, в которых ей довелось побывать с мужем. И именно сюда она в этот раз пригласила на обед свою семью.

На катере они приплыли к причалу отеля. Обед был накрыт в ресторане у бассейна. Сев на террасе с видом на Средиземное море, они отдали должное восхитительным блюдам. Внуки Оливии заметили в ресторане нескольких своих ровесников и пожалели, что не могут остаться в отеле, но ведь и на яхте они неплохо проводили время. «Леди Удача» смотрелась красиво – она стояла на якоре напротив отеля, и все его постояльцы интересовались, кто на ней прибыл. В отеле жили американцы, много немцев и известные французские аристократы. Такие места обожала Аманда. За ленчем она сказала Филиппу, что им надо когда-нибудь вернуться и провести здесь недельку. Филиппу такое и в голову не могло прийти. Ему нравилось бывать в своем загородном доме в Хэмптонсе или на яхте, стоявшей поблизости в яхт-клубе. Он не стремился производить на кого-то впечатление пребыванием в «Отель дю Кап» на юге Франции, но знал, что его жена такое любит.

Пообедав и прогулявшись по территории, все собрались у причала и на катере вернулись на яхту, которая уже начинала им казаться родным домом. Они искупались, позагорали на прогулочной палубе. Затем медленно отправились обратно в Сен-Жан-Кап-Ферра, где планировалось встать на якорь на ночь. Аманда вспомнила, что там находятся ее друзья. Она с ними созвонилась и захотела поужинать вместе на берегу. Они пригласили Лиз к ним присоединиться. Джон с Сарой объявили, что хотят спокойно провести вечер на борту, и сразу после ужина удалились в свою каюту. Оливия же планировала побыть с внуками, которые решили устроить танцевальную вечеринку.

Оливия обожала моменты, когда могла одна общаться с молодежью. Они танцевали под музыку с привезенных с собой компакт-дисков, потом вчетвером играли в «Монополию», а когда девушки ушли спать, Оливия осталась на палубе наедине с Алексом. Не первый день она замечала, что внук о чем-то раздумывает, но понятия не имела, о чем именно.

Когда они остались одни, он какое-то время молчал.

– Алекс, может, я могу тебе чем-то помочь? – решила первой начать Оливия.

Она думала, что, возможно, внук расстроился, узнав о ее предложении Софи, но ведь он понимал, что еще слишком молод. Ему предстояло три года проучиться в колледже, прежде чем он мог бы поступить к ней на работу.

– Не знаю, бабушка, – тихо ответил он, глядя ей в глаза. Алекс был очень искренним юношей. Оливия чувствовала, что его что-то беспокоит, но он не решается об этом заговорить. – Иногда всё сложнее, чем кажется.

– Ты абсолютно прав, – согласилась она и улыбнулась. – Если ты пришел к такому выводу, ты уже молодец.

– Если я открою тебе тайну, обещаешь, что никому ее не выдашь?

– Обещаю.

Единственной причиной, по которой она могла нарушить обещание, было бы его намерение сделать с собой что-нибудь опасное, но Оливия этого не сказала, а только добавила:

– Мне кажется, ты о чем-то размышляешь.

– Допустим, – сказал он осторожно. – Я не хочу, чтобы узнали мама и папа.

Оливию это озадачило.

– Почему?

– Не думаю, что они знают, как поступить в такой ситуации.

Ей польстило, что внук полагается на нее. Но ведь действительно ее жизненный опыт был больше, чем у Сары и Джона. Они были на тридцать лет моложе и жили обособленно. Оливия же многое испытала и многое повидала.

– Ну, тогда, может быть, я тебе помогу?

Она хотела быть ему полезной, а он явно стремился с кем-то поделиться. Но к тому, что он сказал, она оказалась не готова.

– Бабушка, я гей.

Оливия в первую минуту потеряла дар речи, только посмотрела на внука и кивнула. Она была застигнута врасплох, но не хотела, чтобы Алекс подумал, что она настроена против него. Оливия его не осуждала, но сознавала, что это, несомненно, до некоторой степени осложнит ему жизнь. То, что он не хотел делиться с родителями, уже было тому свидетельством. И ей не совсем было понятно, почему мальчик считает, что родители не знают, как быть в такой ситуации. Похоже, он не особенно доверял им.

– Ты в этом уверен? – мягко спросила она. – Почему ты так думаешь?

Он улыбнулся ее неосведомленности. Бабушка спрашивала так, будто он сказал, что подцепил венерическую болезнь, и хотела узнать, каковы симптомы, чтобы убедиться, что он не ошибается.

– Меня привлекают другие парни, а не девчонки.

– Да, это, конечно, наводит на определенные выводы… – сказала она с застенчивой улыбкой, понимая, что ее слова звучат глупо. – И давно ты об этом знаешь?

– Года четыре, с тринадцати лет, – без колебаний ответил Алекс. – Я задумывался над этим, но до конца не был уверен до этого года. В моей школе учится парень, который мне по-настоящему нравится. А ни к одной девочке меня никогда не тянуло. Я с ними просто дружу.

Он явно всё упрощал, но Оливия не спросила, как далеко зашли его отношения с пареньком, который ему нравился. Она подумала, что это было бы нетактично с ее стороны.

– А ты еще кому-нибудь об этом говорил? – спросила она спокойно.

– Нет. Только тебе.

– А почему думаешь, что родители не знают, как быть в такой ситуации? Твоя мама – преподаватель колледжа. Она всё время имеет дело с молодежью.

– Это не одно и то же. У них очень старомодные взгляды. Они всё время спрашивают меня про подружек. Мама просто думает, что я молодой и спорт мне нравится больше, чем девочки.

Оливия в очередной раз подумала, как слепы люди бывают к тому, что происходит рядом, даже у них дома. Сара с Джоном явно понятия не имели, кем на самом деле являлся их сын. Они любили его, но ожидали, что он будет таким, как и они. Еще она подумала, что это роковая ошибка многих родителей: они не видят, кто их дети. У нее самой, к сожалению, сложились натянутые отношения с Касс, и тем более парадоксальным ей казалось, что внук решил с ней поделиться и так ей доверял.

– Чем я могу тебе помочь? Хочешь, чтобы я с ними поговорила?

– Нет. Я просто хотел, чтобы кто-нибудь узнал, кто я на самом деле.

Это было веской причиной для его признания, и Оливию тронуло, что он рискнул и открылся ей.

– Ты в шоке?

– Нет, – честно ответила Оливия, опять садясь в кресло. – Мне немного грустно, поскольку я думаю, что этот путь бывает нелегким. Не все будут относиться к тебе благосклонно. И возможно, у тебя не будет детей. Это тоже грустно. Но ты сможешь их усыновить или воспользоваться услугами суррогатной матери. Тут нет ничего непреодолимого, просто сложностей может оказаться больше.

Все эти мысли проносились у нее в голове, но теперь его проблемы стали гораздо яснее. У него были родители, которые понятия не имели об ориентации сына и его чувствах. Он был одинок.

– Я думаю, ты должен сказать и дать им шанс, – откровенно заявила Оливия, но Алекс только покачал головой:

– А я думаю, что у них крыша поедет. Особенно у папы. Мама свыкнется с этим – как ты сказала, у нее есть студенты-геи. Но папа – нет. Может, он даже перестанет со мной разговаривать или выгонит из дома.

В его глазах был страх. Он слышал достаточно историй о геях и реакции их родителей, особенно отцов. И теперь это давило на него.

– Ты забываешь одну важную вещь, – напомнила бабушка. – Они тебя любят. Это всё меняет. Ты их единственный ребенок.

– От этого только хуже, – возразил Алекс с выражением отчаяния на лице. – Если бы у них был другой сын, нормальной ориентации, они бы отнеслись спокойнее. Родители возлагают на меня все свои надежды.

Оливия знала, что он прав.

– А что, если мы с тобой вместе им скажем?

Она старалась помочь внуку, но было очевидно, что он готов делиться правдой не с ними, а только с ней.

– Может, когда-нибудь. Не знаю, бабушка. Я просто хотел, чтобы ты знала.

Оливия понимала, что это та самая тайна, которую он скрывал и чуть не выдал несколько дней назад. Она чувствовала облегчение, что в конце концов он с ней поделился.

– Алекс, для меня большая честь, что ты мне доверяешь, – торжественно произнесла она. – Я обещаю, что никому не скажу. Но думаю, что ты сам должен будешь это сделать в ближайшее время. Может, они и сами догадаются.

– Не думаю. Они даже не заметили, что я не интересуюсь девочками. А ими интересуются все мои друзья-ровесники. Мы же знаем, что спорт не замена сексу, – проговорил он и засмеялся, и это был ответ на ее незаданный вопрос относительно отношений с пареньком, который ему нравился.