– Не собирается ли он возвращаться в Англию? Как вы говорите, к родным пенатам?

Элен отрицательно покачала головой. Жюльенна была странной женщиной: она знала о намерениях других прежде, чем сами они принимали те или иные решения.

– Нет. А почему ты об этом спросила? Жюльенна пожала плечами.

– Как только передали по радио сообщение об объявлении войны, все как с ума посходили и кинулись в порт покупать билеты. Трое друзей Ронни уже успели заказать билеты домой. Они собираются пойти на фронт и показать этому Гитлеру, где раки зимуют. – Ее ярко накрашенные розовой помадой губки сложились в усмешку. – А кроме того, я знаю как минимум двух мужей, которые используют патриотизм и месье Гитлера как предлог для того, чтобы на время освободиться от своих порядком опостылевших им жен.

– Том не может поехать, даже если бы захотел, – рассудительно заметила Элен. – Он дипломат и по своему желанию никуда не может уехать из Гонконга, пока не получит соответствующего распоряжения.

– Не слышали, как там «Королевские шотландцы»? Их по-прежнему собираются отсюда перебазировать? – спросила Жюльенна, подтвердив этим, что роман с майором «Королевских шотландцев» у нее кончился.

Элен покачала головой.

– Не знаю. Алистер говорит, что большинство офицеров ждут не дождутся принять участие в активных военных действиях. Однако что-то не похоже, что их собираются куда-то переводить. Более того, поговаривают, что сюда прибудут новые подкрепления.

– Это было бы недурно! – Глаза Жюльенны сверкнули порочным огнем при мысли о том, что на острове появится множество молоденьких офицеров.

Фокусник показал все свои номера и в заключение вытащил из клубов дыма двух голубей. Дети были в восторге и наградили волшебника аплодисментами. Когда они поняли, что больше никаких фокусов не покажут, то потянулись в дом, к сладостям.

– Tiens! – воскликнула Жюльенна и схватила свой бокал со столика, который шумная ватага едва не перевернула. – Пожалуй, я пойду.

– Ну уж нет! – безжалостно произнесла Элен. – Пожалуйста, пока Джереми режет свой именинный торт, будь любезна, помоги нам справиться с этой ордой.

С выражением ужаса на лице Жюльенна пошла за Элизабет в просторную, украшенную цветными воздушными шарами столовую.

– Кошмар! – воскликнула она, оказавшись в окружении липких от сладкого рожиц и рук. – Зачем только Элен пригласила такую ораву детей? Их тут не меньше сотни!

– Двадцать, – поправила ее Элизабет, затем с улыбкой убрала со стола раскрашенную фигурку из папье-маше – один из малышей попытался ее съесть.

Жюльенна нечаянно наступила на кусок кем-то оброненного торта и, взглянув на обезображенную замшевую туфлю, сдержанно сказала:

– Вот черт! Да это хуже, чем вторжение вражеской армии! Ну что за ребенок! Почему она пытается запихнуть себе в рот и миндаль, и кусок торта, и пряник? Кто мне может объяснить?

Элизабет засмеялась:

– Это внучка леди Гресби. У нее просто талант засовывать в рот сразу несколько сладостей.

Жюльенна пожала плечами и вслед за Элизабет взяла за руки двух ребятишек. Свечи на торте были зажжены, и вся орава принялась распевать «С днем рождения».

Именно Мей Лин первой увидела, что Риф входит в залу. Китаянка выразительно посмотрела на Элизабет, но та была занята: она подняла на руки маленькую девочку, чтобы ей было лучше видно, как именинник задувает свечи на торте.

Риф прошел к заставленному всякой всячиной буфету; под мышкой он держал красиво упакованный подарок. Его белая шелковая рубашка была распахнута на груди, брюки из белой фланели облегали бедра. Жюльенна интуитивно почувствовала присутствие представителя противоположного пола и подняла голову. Она сразу же встретилась с ним взглядом. Ее брови приподнялись, выражая радость и удивление.

– С днем рожденья те-е-бя-а, с днем рожденья те-е-бя-а! – надрывно напевали ребятишки. – С днем рождения, Дже-е-ре-е-ми, с днем рожденья те-е-бя-а...

К явному сожалению Жюльенны, Риф не захотел понять ее молчаливое приглашение подойти и встать рядом. Он пробирался между галдящими детьми к хозяйке.

Шумно выдохнув, Джереми сумел наконец задуть последнюю свечу на торте. Раздались радостные вопли. Элен обняла сына, подняла голову и увидела Рифа. Ее губы растянулись в приветливой улыбке.

– Господи! Пришел все-таки! Это так мило с твоей стороны. А вот Том ни за какие коврижки не согласился остаться с такой оравой детей!

– Ну еще бы, не у каждого достанет смелости, – с улыбкой ответил он, передавая Джереми подарок. По виду Рифа нельзя было сказать, будто ему потребовалось какое-то особенное мужество, чтобы прийти сюда.

Джереми тотчас же сорвал с подарка упаковку и вытащил великолепную заводную машинку. Он заверещал от восторга.

– Поблагодари мистера Эллиота, Джереми, – сказала Элен. Затем она обернулась к Юнг Лу. – Пожалуй, самое время раздать детям воздушных змеев. Пусть идут в сад и запускают их в свое удовольствие.

Радуясь, что праздник идет к концу и что все прошло гладко, что дети остались довольны и они ничего не разбили и не сломали, Элен в очередной раз отбросила с лица волосы и сказала Элизабет:

– Боже, как подумаю, что это будет происходить каждый год... До тех пор, пока ему не исполнится двадцать один. – Она рассмеялась, но, взглянув на Элизабет, оборвала смех и застыла в испуге.

Элизабет стояла у стола как вкопанная. Рядом с ней не было детей. Ее глаза потемнели и расширились, а прекрасное лицо казалось мертвенно-бледным. Элен решила, что Элизабет вот-вот потеряет сознание.

– Элизабет, тебе нехорошо? – с явной озабоченностью спросила она. Тут Элен заметила, что Риф Эллиот горящими глазами пожирает Элизабет. В них было страстное желание, которое потрясло Элен.

Дети выбежали в сад, служанки последовали за ними, чтобы присматривать за их играми. Ли подал Элен и Жюльенне бокалы и остановился рядом с Рифом и Элизабет, приглашая их взять выпивку. Элен казалось, что они даже не заметили присутствия слуги.

– Почему ты не подошла к телефону? – резко спросил Риф. – Почему не удосужилась поговорить со мной?

Элизабет беспомощно развела руками, словно пытаясь на что-то опереться. На ней были шелковая сиреневая блузка и белая льняная юбка, на ногах изящные золотистые босоножки. Словно впервые ее увидев, Элен внезапно осознала, как красива, элегантна и сексапильна ее подруга.

– Я же сказала, что больше не собираюсь с тобой встречаться. – Голос Элизабет был слабым, еле слышным. Глаза потемнели от боли.

– Боже мой... – прошептала Жюльенна, недоуменно переводя взгляд с Элизабет на Рифа.

Элен сделала знак Ли, давая понять, чтобы он немедленно и молча удалился. Чем меньше он услышит, тем лучше. Она хотела предупредить и служанок, чтобы не болтали лишнего. Хотя, зная любовь китайцев к сплетням, можно было почти наверняка сказать, что еще до конца дня вся китайская обслуга в домах Пика будет в курсе происшедшего, а значит, все станет известно и в доме Адама.

– Странно. – Голос Рифа был резок и тревожен, так что у Жюльенны даже мороз пробежал по спине. – Я должен был тебя увидеть и поговорить с тобой!

Элизабет сдержанно покачала головой; казалось, ей трудно пошевелиться.

– Нет, – повторила она, едва разжав губы. – Нам больше не о чем говорить, Риф. Нечего обсуждать.

– Как бы не так! – Он крепко схватил ее за запястья.

Элизабет вскрикнула, как пойманный зверек. Элен шагнула к ним.

– Нечего было тебе приходить! – сердито сказала Элизабет Эллиоту, и при этом ее глаза полыхнули огнем. – Здесь тебе нечего делать! – Она выбежала из залы, едва не сбив с ног Элен. По щекам Элизабет струились слезы.

– Лиззи! – крикнул Риф ей вслед и кинулся к дверям. Он догнал ее в украшенном мозаикой холле и схватил за руки с такой силой, что она и не думала больше вырываться. – Да выслушай же меня, ради Бога! Вчера вечером я позвонил Роману, и он дал мне...

– Ты что, сообщил ему, что мы с тобой любовники? Так же, как ты публично сделал это в присутствии Элен и Жюльенны?! С таким же успехом мог бы сказать об этом Адаму!

– Я сказал ему, что ты талантливая пианистка, – ответил Риф. В его голосе чувствовалась боль, а взгляд выражал такую же, как у Элизабет, душевную муку. – Сказал, что тебе нужен преподаватель. Настоящий, талантливый преподаватель!

– А ты сказал, что никогда не слышал моей игры?! – выкрикнула она. Слезы горя и гнева струились по ее щекам. – Сказал, что я замужем, и что мне осточертел мой супруг, и что я устала от однообразной жизни?! Сказал, да?!

– Я сказал, что люблю тебя! – свирепо крикнул Эллиот ей в лицо. – Сказал, что ты пропадаешь как музыкант. И только потому, что дурак-муж лишил тебя возможности жить полноценной творческой жизнью. И еще сказал ему...

– Мой муж не дурак! – Если бы она могла, то ударила бы его сейчас по наглой роже. Как же она его ненавидела! Ненавидела и себя. За ту сцену, что они устроили в присутствии Элен и Жюльенны. – Он очень хороший и добрый человек, не чета таким, как ты!

– В Цзюлуне есть один музыкант, – как ни в чем не бывало продолжал Риф. – Его зовут Ли Пи, и Роман говорит, что это один из самых талантливых преподавателей по классу фортепиано, какого в наши дни можно сыскать. Сейчас он уже не преподает, но Роман поговорил с ним, и он согласился принять и послушать тебя.

Наконец ей удалось вырвать у него одну руку, и не долго думая она влепила Рифу пощечину со всей силой, на какую была способна.

– Никогда! Никогда не воспользуюсь твоей помощью! Никогда в жизни. Ты понял, Риф Эллиот?!

Она вырвалась и выбежала из дома. Как раз в это время в холл гурьбой повалили дети с воздушными змеями и кусками торта в руках. Риф хотел было кинуться следом за ней, но подоспевшая Элен схватила его за руку.

– Ради Бога, не надо! – торопливо зашептала она. – Иначе весь остров узнает!

Риф замер на полушаге и стиснул кулаки. Желвак нервно пульсировал у него на щеке. Он издали наблюдал, как Элизабет поспешно садится в свой «бьюик», резко газует и исчезает в клубах летящей из-под колес пыли.