– Сядь! – ледяным тоном приказала Элен. Взгляды бывших любовников встретились. В ее глазах читался вызов, мягкий аметист словно бы превратился в бриллиант с острыми гранями. Граф не торопясь, сел.

Элен сложила на коленях маленькие изящные ручки, взгляд ее смягчился, а голос стал тихим и ровным:

– Возможно, ты помнишь, Филипп, я когда-то говорила о своем желании стать издателем журнала.

– Да, – уклончиво ответил он. – Ну и что с того?

– Дело в том, что корпорация уже создана. Я продаю часть ее акций.

– Боюсь, ты ошиблась адресом.

– Нет, Филипп, – рассмеялась Элен. – Я пришла к тому человеку, который мне нужен. Ты купишь у меня десять процентов акций «Ле Эдисьен Элен Жано».

– Ценю твои крепкие нервы. – Граф развалился в кресле поудобнее.

– Не стоит говорить о том, о чем не имеешь ни малейшего представления, – многозначительно изрекла Элен. – У тебя есть магнитофон?

– Магнитофон? – удивился граф. – Зачем он тебе? – Элен положила себе на колени дипломат и, вытащив из него бобину с пленкой, потрясла ею в воздухе.

– Думаю, тебе стоит послушать.

Поначалу у графа просто отвалилась челюсть, затем он принялся хохотать.

– Дешевый трюк! – смеясь, воскликнул он. – Это даже неоригинально! Одна из твоих предшественниц уже пыталась проделать со мной такое!

– Неужели? – с невинным видом спросила Элен. – И что же она сделала?

– Записала на пленку наши любовные разговоры, а затем предъявила мне ультиматум.

– Интересно, какого рода?

– Не строй из себя невинность, – сердито оборвал ее граф. – Она требовала денежной компенсации… В противном случае обещала передать пленку моей жене. Ты ведь достаточно умна, чтобы понять, что это не сработает. Шантаж здесь абсолютно исключен, так как графиня давно знает о доме на бульваре Майо и что там происходит.

Элен опустила глаза.

– Не устраивай дешевых представлений, Филипп, – сказала она тихо.

– Это ты ведешь себя как дешевка! – бросил он. – А сейчас, полагаю, ты уже исчерпала отведенное тебе время.

– Я все же советую тебе послушать пленку, – настаивала Элен. – У тебя есть единственный шанс. Если у тебя нет магнитофона, можешь воспользоваться моим. Он в машине.

– У меня есть магнитофон в библиотеке. Пройдем туда. Элен проследовала за графом в богато обставленную двухъярусную библиотеку. Граф указал рукой на покрытый зеленым сукном стол, где стояла аппаратура.

– Хочу предупредить, Филипп, что это только копия, – проговорила она, заправляя ленту. – Оригинал хранится в сейфе у моего адвоката. Нет нужды говорить о том, что это совсем не тот человек, который организовывал встречу.

– Хватит угроз. Жми на кнопку. Пора с этим кончать. – Элен кивнула и с улыбкой нажала зеленую пластиковую кнопку.

Сначала слышалось только какое-то шипение, потом раздался звук шагов, скрип отодвигаемого стула. Наконец полилась прекрасная музыка увертюры к «Клитемнестре».

Элен взяла стул и села рядом с графом.

– Как тебе известно, мой покойный муж был великим пианистом, известным во всем мире.

– Охотно верю, – отозвался граф. – Лично я предпочитаю Горовица.

Элен пожала плечами.

– О вкусах не спорят, – сказала она. – Но давай лучше послушаем.

Внезапно музыка смолкла, послышался какой-то резкий звук, быстрые шаги, и наступила тишина.

– В самом деле, Элен…

– Еще немного, Филипп. – Элен жестом заставила его молчать. – Потерпи.

Теперь среди шипения безошибочно угадывался звук набираемого по телефону номера и снова быстрые шаги, потом трубку бросили на рычаг.

«Что ты делаешь?» – прохрипел кто-то.

Граф невольно подался вперед, сразу узнав голос сына. Элен удовлетворенно кивнула, но через минуту она совсем забыла о графе и унеслась мыслями в прошлое.

Спустя какое-то время Элен увидела, как вспыхнули глаза графа, но вот он поднялся и отвернулся к стеллажам с книгами, так что ей были видны только его опущенные плечи.

«…говорю тебе, несчастный случай! – кричал Юбер. – Он сам споткнулся!»

«Не верю тебе», – безжизненным голосом отозвалась Элен.

«Хорошо, не верь! – взвизгнул Юбер. – Да, я хотел убить его! Ты совершенно права. Хотел убить с того самого дня, как вы повстречались. Он был слишком стар для тебя! Он был чертовски старым и чертовски безобразным! Я рад, что убил его!»

Наступила пауза, затем послышался ее голос:

«Ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь?!»

«Само собой! Но если ты заявишь на меня в полицию, я буду все отрицать. Я скажу, что ты врешь! Он был хилым старикашкой, и даже женщина легко могла столкнуть его со скалы!»

Граф внезапно подскочил к магнитофону и сорвал бобину. Размахнувшись, он со злостью швырнул ее в стену. Он как-то сразу постарел и дрожащими руками вцепился в столешницу.

– Филипп, когда происходил этот разговор, я знать не знала, что магнитофон работает. Станислав записывал музыку, которую мы только что слышали, и, видимо, оставил аппаратуру включенной, когда я закричала, потому что Юбер напал на меня в саду.

Граф медленно выпрямился и повернулся к Элен.

– Юберу нет прощения. – В глазах его стояла боль, но взгляд был твердым.

– Не кажется ли тебе, что «непростительное поведение» – слишком мягкий термин для убийства?

– Меня совершенно не заботит, как ты квалифицируешь его поведение, но я не позволю себя шантажировать, – с достоинством ответил граф. – Никому, никогда и ни по какой причине.

Элен даже глазом не моргнула.

– Я уезжаю. Пленку можешь оставить себе. Как я уже говорила, оригинал у меня в сейфе. Я без труда сделаю сколько угодно копий. Могу разослать их в полицию, газеты и даже в «Иси Пари» и «Ле Монд интернасьональ».

– Ты не посмеешь!

– Не посмею? – хмыкнула Элен. – Посмотрим, Филипп.

Граф не проронил ни слова.

– Я привезла с собой все необходимые документы на покупку акций «Ле Эдисьен Элен Жано», – продолжала Элен. – Должна заметить, все они оформлены на имя Юбера и должны быть подписаны им, а не тобой. В контракте специально оговорено, что он ни при каких обстоятельствах не может продавать свои акции и должен в обязательном порядке посещать все собрания акционеров. Он обязан поддерживать со мной постоянный контакт и сообщать мне обо всех своих перемещениях, чтобы в. случае острой необходимости я могла легко найти его. Нет нужды говорить о том, что, если он нарушит хоть одно из этих условий, пленка немедленно попадет… скажем, так – в нужные руки. Граф по-прежнему молчал.

– К тому же десять процентов акций компании будут стоить всего один миллион франков. Это честная рыночная цена. Я владею девяноста процентами акций и, следовательно, вложила в корпорацию девять миллионов франков. Так что это вовсе не шантаж. Добавлю еще, что дивиденды будут выплачиваться ежеквартально.

– Ты прекрасно все просчитала, да? – с горечью спросил граф.

– Хотелось бы надеяться. Оставляю тебе документы, можешь показать их своим юристам. На решение этого вопроса я даю тебе семь дней. Если к концу срока я не получу подписанные документы и перевод на миллион франков в банк Ротшильда… – Элен беспомощно развела руками.

Граф ударил кулаком по столу.

– Мне они не нужны! – закричал он. – Я не позволю себя шантажировать!

Когда Элен ушла, он без сил опустился на стул. Внезапно на него навалилась усталость. Закрыв глаза, он долго сидел в полной тишине.

Через три дня, когда Элен вернулась в Париж, документы уже лежали у нее на столе. Она внимательно их просмотрела. Каждая копия была подписана Юбером де Леже и заверена одним из семейных юристов. Она позвонила в банк Ротшильда. На ее счет уже был переведен миллион франков. Итак, журнал «Ле Мод» приобрел свое будущее. Правда, дело принимало странный оборот. Она хотела торжества справедливости, а что получилось? Бессонными ночами она часто размышляла над этим. Было ли это действительно справедливое возмездие или просто-напросто месть? Спустя какое-то время она тем более не могла сказать ничего определенного.

Глава 11

Покинув Отеклок, Элен направилась в Сен-Назер. Она приказала шоферу остановиться на ночь в Рошфоре, в отеле «Субис». На следующий день, в полдень, они прибыли в Нант. И вот уже снова она едет по берегу Луары. День выдался пасмурным и серым, над землей нависли тучи; извилистая река в своем песчаном ложе в точности повторяла серые краски неба. В начале второго они уже достигли окраин Сен-Назера.

Как только она увидела дорожный указатель с названием города, странное чувство охватило ее. Она не сразу поняла, чем оно вызвано, и лишь потом до нее дошло, что это от стыда и испуга. Это был не просто страх от возможной встречи с тетей Жанин – нет, все было гораздо глубже Ведь любой встречный может узнать ее: школьные учителя, владельцы магазинов, покупатели, которые приходили в теплицу. В Париже она стала человеком, здесь же так и осталась просто Элен Жано, неловким ребенком, которого растила выжившая из ума старуха, державшая теплицы. Здесь ее всегда будут помнить именно такой, и тут уж ничего не поделаешь. Нельзя возвращаться туда, откуда когда-то уехал навсегда. Себе же хуже.

Элен посмотрела в окно. Город сильно изменился. Строились новые здания, особенно на окраинах. Ей невольно вспомнился Шульберг. И здесь жилые дома в новых кварталах здорово смахивали на коробки: та же холодная чистота, острые углы и оштукатуренные стены. Неужели красота уже не имеет никакого значения?

– Поезжайте к церкви, – попросила она водителя. Шофер сразу нашел церковь. Он медленно объехал обнесенный стеной церковный двор и подъехал к главному входу. Остановившись у обочины, помог Элен выйти из машины. Она нерешительно огляделась. На противоположной стороне улицы была мастерская каменщика, который специализировался на надгробных плитах и изваяниях. Рядом располагалась лавка флориста Эррио. Присмотревшись, Элен оторопела. Знакомое старинное здание было снесено, а на его месте выросло новое!