— Ошибаешься. Я больше не смогу, — призналась Елена. — Мне слишком тяжело возвращаться домой. Нужно расстаться. Иначе… Мне нужно время, чтобы стать прежней.

— Ты уже никогда не станешь прежней. — Он вложил особый смысл в эти слова.

То было их последнее свидание, но в одном Матвеев оказался прав. Елена не могла стать прежней. Особенно когда поняла, что ждет ребенка. Странное ощущение нереального нахлынуло на нее, когда она поняла, что носит ребенка Матвеева. В ее отношениях с мужем была такая долгая холодная пауза, что сомнений не могло быть. Елена запаниковала. Пришлось срочно налаживать отношения с мужем. Она ненавидела себя, ложась с Иваном в постель. Сущая пытка, но у нее не было иного выхода. Елена хотела сохранить ребенка и растить его в полноценной семье.

Мысль о том, чтобы рассказать обо всем Геннадию Викторовичу, не приходила ей в голову. Вместо этого она наконец призналась мужу, что ждет ребенка и ничего не собирается предпринимать.

— Я буду рожать, — с вызовом бросила она, но Иван не собирался ее отговаривать. Честно говоря, Елена побаивалась, что он отреагирует иначе. Снова пеленки, распашонки, в налаженной жизни все опять перевернется с ног на голову… Деревской был удивлен, но не настолько, чтобы паниковать.

— Может быть, родим девочку? — улыбался он и даже выглядел счастливым.

Елена сама ездила на приемы к врачу и родила «преждевременно». Иван не вникал в детали. Как заботливого отца и мужа его интересовало лишь самочувствие ребенка и жены. Он был огорчен лишь тем, что Елене пришлось перенести операцию. Иван помогал, как мог. Ему нравилось, что Елена нуждается в нем как никогда. После операции она была слаба. Желание заботиться снова сплотило их. Иван чувствовал себя настоящим мужчиной.

Со временем едва наметившееся равновесие снова нарушилось. Деревского надолго не хватило. Елена брюхом чувствовала, что у мужа очередное приключение на стороне. Но она не могла позволить себе такую роскошь, как выяснение отношений. Она кормила Арсения. Волнение могло плохо отразиться на его самочувствии. Потому Елена сказала себе: «Мы квиты, Ванечка!» — и делала вид, что ничего не замечает.

Но сегодняшняя ссора не пройдет бесследно. Его все устраивает? Он привык к тишине, покою, к тому, что все подчинено его ритму. Она, как могла, ограждала его от быта. Теперь больше не собирается создавать ему райских условий. Мешать, правда, тоже не собирается. Она вообще еще не решила, как себя вести. «Старшенький» преподнес сюрприз. Елена недооценила его. Иван практически с ювелирной точностью описал ее состояние. Да, она всю жизнь считает, что достойна большего.

— Лена! — Елена охнула и, прижав руку к груди, застыла. Муж в нерешительности. В его глазах что-то, придавшее ей уверенность. Она распрямила плечи. — Лена…

— Что еще? — Она может прямо смотреть ему в глаза. В сердце пустота. Ни злости, ни ненависти, только пустота. — Я еще не принесла постель? Сейчас принесу. Ты нетерпелив.

— Я не об этом хотел…

— О чем же? — Странно, разве у них осталась тема для разговора?

— Лена, забудь все, что я наговорил. Это неправда. — Губы Ивана дрожат, пальцы нервно теребят прозрачную линейку. Он словно проверяет ее на прочность.

— Что неправда?

— Все. Я имею в виду этих несуществующих женщин. Мужское самолюбие взыграло. Я оговорил себя.

— Ты издеваешься надо мной? — Она сжала кулаки.

— Нет, я люблю тебя.

— Как ее зовут?

— Ее не существует, говорю же!

— Сколько ей лет? — Елена сдерживает слезы.

— Это все твои фантазии и мое желание досадить. Нам давно нужно было поговорить по-человечески.

— Кошмар… Какой кошмар. Лжец, трус! Мне больше ничего не нужно говорить! — Она все-таки заплакала. Слезы мешали. Как было бы здорово, если бы все это оказалось дурным сном. Стоит только проснуться — и нет никаких измен, ничего.

— Лена, я оговорил себя. Нарочно оговорил. Прости меня.

— Замолчи! Я тебе не верю. — Она едва узнала собственный голос. — Будь же мужиком!

— Сейчас нам никто не мешает. Ты должна меня выслушать.

— Я столько лет всем была что-то должна. Кажется, я задолжала прежде всего самой себе! Пора отдавать долги. Как это сделать, когда меня больше нет?..

— О чем ты? — Иван ошарашенно смотрит на нее.

— Ты растоптал меня. Мы не нужны друг другу. Никогда не были нужны. Двойная жизнь. Противно, гадко.

— Я солгал!

— Ты всю жизнь только это и делаешь!

— Лена, ничего не произошло. Я просто был зол на тебя и нарочно наговорил глупостей.

— Глупостей? Пошалил, да? — Она засмеялась коротким нервным смехом. — Нет, Иван Максимович. Ты был искренним, когда хвалил свою любовницу.

— Нет никакой любовницы.

— Не верю!

— Лена, мой пиджак висит в общем шкафу. Если от него будет пахнуть чужим мужским одеколоном, ты будешь думать, что я голубой? — Иван развел руками. — Это же абсурд.

— Абсурд то, что я слушаю тебя.

Резко махнув рукой, Елена решительно направилась на кухню. Иван молча смотрел ей вслед. Ей больше не нужны были слова. Его оправдания звучат жалко, а вот ее измена весьма реальна и носит имя Арсений.

— Лена!

— Что еще? — Елена остановилась, но не стала оглядываться. Она больше не плакала. Нервно тряхнув головой, поправила манжеты на рубашке.

— Я никогда не желал тебе плохого. Я всегда знал, что ты лучше всех.

— Наверняка у тебя была возможность сравнить.

— Не переворачивай все с ног на голову! — В голосе Ивана больше нет ноток испуга, неуверенности. Он уже пришел в себя и готов к нападению.

— Оставь меня в покое.

— Хорошо. Я знаю, ты добрый человек. Добрый и справедливый. Ты отходчивая. Ты не сможешь долго враждовать.

— Не собираюсь вести с тобой войну. — Елена устала. Разговор принял обычный оборот — ничего определенного.

— Я хочу, чтобы у нас все встало на свои места.

— Да?

— Лена, я ведь не шучу.

— Я сейчас принесу постель. Больше обсуждать нечего. — Она говорила тоном, не допускающим возражения. — При детях обсуждаем меню, телепередачи, новости. Естественно, проблемы мальчиков мы обсуждаем сообща.

— Значит, не все потеряно. — Иван улыбнулся.

— Смотря что ты под этим подразумеваешь.

— Лена?

— Ну, что еще?

— Мне стало страшно, когда ты сказала, что уже отомстила мне. Ты что имела в виду?

— Я? Странно. Оказывается, ты умеешь слушать.

— Что ты имела в виду?

— Хватит. Слишком много вопросов. — Елена спаслась за кухонной дверью, понимая, что не выдержит еще одной даже самой маленькой порции лжи.

Как спокойно она говорила с Иваном! Оказывается, разрушать не так страшно, но сейчас ей больно. Деревской любил ее, а она принимала его любовь. Принимала до тех самых пор, пока не почувствовала, что ей холодно и одиноко. Так не могло долго продолжаться. А теперь она одна, словно потерялась в густом тумане. Нет никаких ориентиров. Как страшно! Это крах. Она не простит Ивана. Его циничное признание показало, насколько Иван не дорожит их союзом. Он переступил черту, которую нельзя пересекать ни при каких обстоятельствах. Ради детей Елена скажет, что простила. Но в душе… Прости, Господи! Наверняка развод — вопрос времени. А пока нужно набраться терпения. Она выдержит ради детей. Как всегда, ради них.

Жаль, что она все это затеяла… И слава богу, что все затеяла… Вокруг руины, разорванные отношения, боль, но важна правда. Сейчас нельзя ни о чем думать, иначе можно сойти с ума. Она будет готовить ужин. Чертов выходной! Обычно в этот день Елена балует своих мужчин чем-то необычным. Сегодня кулинарное вдохновение покинуло ее. Она не станет лепить пельмени и не в силах колдовать над пловом с любимым всеми барбарисом. Окинув равнодушным взглядом просторную кухню, Елена тяжело опустилась на стул.

Белоснежная кружевная занавеска едва колышется. Елена вязала ее почти полгода, зато результат превзошел все ожидания. Сколько комплиментов она выслушала! Сейчас все это показалось ей малозначимым. Почему она так много внимания уделяла мелочам? Гардина, скатерть, салфетки в тон. Выходит, за этой суетой проглядела главное. И наказана.

Во всем виновата только она. Как всегда. Легче не стало, но появилась определенность. Раз виновна, значит ей и исправлять. Грешна. Ничего, она найдет способ. Нужно только не впадать в отчаяние и гнать от себя мысли о собственной никчемности. Из любой ситуации есть как минимум один выход. Нужно перестать нервничать. Она сильная, она выдержит. Никому не пожалуется. Мама родная, и та не узнает, насколько тяжело ее дочери. Ведь если узнает, ничего, кроме колкостей, не скажет.

Елена поднялась, достала передник. Сейчас она будет думать только об ужине, чтобы получилось как всегда вкусно. Ни за что не испортит детям выходной. Плакать будет потом, без свидетелей, а сейчас нужно собраться и готовить. Важно настроение. Елена растянула губы в улыбке. Японцы говорят, так можно вызвать прилив положительных эмоций. Что-то на подсознательном уровне. Вот-вот на нее должно нахлынуть ощущение счастья. Но очень скоро с ее лица сошла натянутая улыбка. Закрыв лицо руками, Елена заплакала. Тело ее сотрясается от беззвучных слез. Свидетелей нет. Она верна данному самой себе обещанию…


Николай пришел на свидание чуть раньше. Он приготовился ждать, но привычный ритуал был нарушен.

— Привет! — Анна пришла вовремя. И выглядела потрясающе.

— Ты шикарно выглядишь, мой ангел, — тихо, но очень убедительно произнес Николай. — Я могу поцеловать тебя? По-дружески в щеку могу?

— Тебе нужно на это мое разрешение? — Анна улыбнулась. — Целуй.

У Николая внутри все перевернулось. Он вдохнул уже знакомый запах духов Анны. Прикосновение к нежной, бархатной коже подействовало как катализатор. Николай неловко переступил на месте.