От хождения гудели ноги, желудок противно ныл, требуя чего-нибудь перекусить, а я мечтала куда-нибудь примостить свою пятую точку.

Номер мне достался на третьем этаже отеля. Хоть он был и не очень большой, но очень уютный. Из окна открывался чудесный вид на окрестности. Прямо передо мной расстилался Курортный парк, где были сосредоточены большая часть местных достопримечательностей. Я намеревалась рано утром осмотреть львиную их долю. Все равно административный корпус пансионата, куда меня откомандировали, начинал работать только с десяти утра.

Я подошла к кровати и подняла покрывало. Постельное белье радовало чистотой и имело приятный оттенок топленого молока.

— Буду жить как белый человек, — произнесла вслух, падая спиною на кровать, раскинув руки в разные стороны.

Полежав так некоторое время, решила отправиться на поиски места, где можно было бы немного покушать, а заодно и посмотреть город. Вещи, решила, подождут.

Выйдя из гостиницы, прошлась по тенистой аллее, полной грудью вдыхая воздух. Шла медленно, дабы рассмотреть все, что меня окружает. А посмотреть было на что. В этой части города в основном все здания были построены в прошлом, а то и позапрошлом веке, подвергались лишь косметическому ремонту, чтобы не нарушить единообразие центра.

Я из стороны в сторону крутила головой, разглядывая дома, освещенные мягким светом фонарей. В небольшом отдалении от меня следом ехала черная машина. Вначале я подумала, что она решила свернуть в соседний дворик, но когда я прошла уже полквартала, а она все так и свернула, насторожилась, ускорила шаг. Машина поехала чуть быстрее. Я еще ускорила шаг. Машина еще поехала быстрее, но, при этом, не догоняя меня. И не позволяя рассмотреть, кто сидит внутри. Из-за света фар не было видно ни марки автомобиля, ни его номера.

Сердце в груди забилось, как птица в клетке. Стало нечем дышать. В голову полезли разные мысли, одна страшнее другой. А к горлу подкатил ком, мешающий сглотнуть. Я постоянно оглядывалась, переживая. Машина по-прежнему двигалась с той же скоростью, что и я.

Пока я шла по освещенной аллее, было страшно, но не так сильно, когда впереди увидела темный участок. Города я не знала и боялась заблудиться, свернув куда-нибудь ни туда, предпочитая идти по намеченному маршруту.

В переулке увидела вывеску, извещающую о том, что там грузинский ресторанчик. Хоть и не в него я собиралась зайти, но ухватилась за возможность спрятаться от возможного преследователя именно в нем. Может быть и не по мою душу ехала машина, но уж больно страшно не хотелось оставаться на практически безлюдной улице.

Уже подходя к ресторану, ругала себя почем зря. Не погналась бы за пешей доступностью к местным достопримечательностям, не оказалась бы в столь плачевной ситуации.

Я спустилась по ступенькам в полуподвальное помещение, в котором и располагался ресторан. Оказавшись внутри освещенного зала, сразу же стало значительно легче дышать. Страх стал отступать на задний план. Внутри оказалось достаточно уютно и мило. Бело-серое с коричневыми вставками оформление интерьера приятно радовало глаз. Я уселась в дальнем углу, чтобы мне было видно всех входящих и выходящих людей. Подошедшая официантка с иссиня черными волосами, глазами как два уголька и очаровательной улыбкой растопила во мне последний страх. Мое беспокойство стало казаться надуманным. А уж после того, как я отведала горячих острых грузинских блюд, и вовсе стало смешным. Выпив во время ужина бокал красного вина, я забыла обо всех печалях, тревожащих меня в последнее время. Кровь прилила к желудку, оставив мозгу сущие крохи. Меня начало клонить в сон. Безумно захотелось оказаться в своем номере, на удобной постели. Чтобы исполнить задуманное я рассчиталась за ужин и встала из-за стола.

Холодный воздух улицы заметно меня отрезвил. Потихоньку стало пробиваться беспокойство, но я тут же загнала его в дальний угол, уверяя себя, что смысла беспокоиться нет. Осмотревшись и не обнаружив ничего подозрительного, я зашагала в сторону отеля, напевая под нос известную мелодию, взорвавшую все мыслимые и немыслимые хит-парады.

До отеля оставалось каких-нибудь триста метров, когда рядом с собой услышала до боли знакомый голос:

— Ну, вот мы и встретились, Ирочка, — наступившая после него темнота не успела меня толком даже испугать.

Приходила в себя долго. Сознание путалось, то возвращаясь, то вновь исчезая. Лишь с третьего раза мне удалось более менее осознанно понять, где я нахожусь. Вернее, приблизительно понять.

Я с трудом попыталась повернуть голову, чтобы осмотреться. Шея болела нещадно. В голове как будто кто-то помешал большой раскаленной ложкой, настолько она болела. Я было потянулась руками к голове, но не смогла даже дернуться. Двигаться не могла из-за веревок опутывающих тело от шеи до самых пяток, словно огромный шелкопряд решил испытать свое умение на мне. Пошевелить руками было практически невозможно. Закричать тем более и все из-за кляпа, который предусмотрительно засунули мне в рот. И как я только не задохнулась с подобным украшением? Попыталась еще раз подергаться. Извиваться, словно дождевой червяк, не могла. В лучшем случае перевернуться на живот. Но тогда мне грозило задохнуться. Не самая лучшая перспектива.

Я, поняв, что освободиться в ближайшие секунды мне не светит, переключила внимание на все, что было вокруг меня.

А находилась я в каком-то заброшенном доме с высокими потолками, обшарпанными обоями, местами свисающими клочьями чуть ли не до самого пола, обвалившемся в паре мест потолком, через дыры в котором, кажется, даже было видно небо. По крайней мере, мне так показалось в свете едва горящего за окном фонаря. Пол подо мной был когда-то деревянным, если судить по отметинам, оставленным топором или чем-то не менее острым. Складывалось впечатление, что тут играли в какую-то игру типа ножичков.

Моего похитителя видно не было. Чем же он меня приложил?

Сквозь туман в сознании пыталась понять, послышался ли мне голос Слюсаренко на самом деле или же я его придумала. Ведь если верить себе, то именно ему принадлежала фраза, произнесенная в темноте тенистой аллеи, когда до отеля оставалось всего ничего. По спине пробежала стая ледяных мурашек. Если голос принадлежал именно тому мужчине, о ком я думала, то мне не следовало ожидать ничего хорошего.

Послышался шум. Он раздавался с того места, которое мне не было видно из-за колонны, поддерживающей потолок. В голову пришла шальная мысль, но надо было все же попытаться хотя бы помычать. Однако было слишком поздно. Следовало выяснить хоть малую толику сведений, и тот факт, а не ошиблась ли я с предположением относительно Слюсаренко.

Интересно, а где меня держат и что это за здание? По пути к центру города, когда я искала, где бы перекусить, то видела на улице множество старинных домов. Не в одном ли таком же я находилась в данный момент? Хотя, вроде как и не похоже. Потому как большинство из домов были двухэтажные, а то и трех. А тот, в котором находилась я, был явно одноэтажный.

Может быть, меня вывезли за город? Или вообще в другую местность?

Я лежала тихо-тихо, что не мешало мне думать и строить предположения.

Где-то в глубине дома загрохотало, да так, как будто покатилось пустое ведро. А следом раздалось грязное ругательство. Судя по интонации, мужчина явно был не в духе.

Шаги приближались. Я изо всех сил сомкнула веки, но потом вспомним, что могу тем самым себя выдать с потрохами, постаралась их несколько расслабить и представить, что смотрю сквозь них, не моргая.

Человек был все ближе и ближе ко мне. От страха низ живота противно заныл. Жутко захотелось в туалет. Я представила ситуацию, в которой открываю глаза и прошу похитителя сводить меня пописать. Мне не было бы так смешно, если бы не было так грустно. И, кроме того, страшно.

Шаги остановились прямо возле меня.

— Просыпайся, сука, — острая боль пронзила бок. От неожиданности я вскрикнула, хотя мой возглас был похож на сдавленное кряхтение. — Ой, а мы-то придуриваемся. Открывай глаза, пока я тебе их ножичком не открыл.

Понимая, что это не пустая угроза, выполнила приказанное. Открыла глаза и увидела, стоящего надо мной Слюсаренко и держащего в руках нож. Я уже и не надеялась встретить мужчину в этой жизни. Сбылся мой самый страшный кошмар.

— Мир тесен. Не правда ли, Ирочка? — глумливо ухмыляясь, спросил меня мужчина. В свете фонаря, едва освещавшего помещение, Виталий выглядел крайне устрашающе. Чего только стоили его глаза, лихорадочно блестящие. — Думала, что больше не увидишь меня? Как же ты ошибалась. Я никому и никогда не прощаю обиды. А тем более тебе. Надеялась, что поменяешь прическу, имя, и я тебя не узнаю? Ошибаешься. Я все помню, — зло смотрел на меня Виталий, поигрывая ножиком. — Как видишь, встретились.

— Что молчишь? Али язык прикусила? — продолжал потешаться мужчина. Он присел на корточки, и теперь его лицо находилось еще ближе к моему. А Слюсаренко постарел. Это проявлялось не в количестве проявившихся в уголках глаз морщин, это чувствовалось на эмоциональном уровне. Бывает вот глянешь на человека, вроде бы времени с последней встречи прошло не так много, а внешний вид говорит совсем о другом. Видимо ничего радостного в жизни Слюсаренко не было. Интересно, а чем он занимался все это время?

— Ах, да. Ты говорить не можешь. А кричать можешь? — ни с того, ни с сего мужчина ткнул в меня ножом. Было больно. Естественно, закричать я не могла, разве что замычать. Я очень надеялась, что Виталий ничего мне не повредил, потому как если это произошло, то при ранении в живот смерть моя будет долгой и мучительной. — Не можешь, — сделал заключение мужчина. А жалко. Я бы хотел, чтобы ты кричала. Но тогда тебя будет слышно, а мне это совершенно ни к чему.