Пришлось сглотнуть внезапно возникший в горле ком, прежде чем ответить.

— Тебе, наверное, будет неудобно без брюк.

— И чего это мне будет неудобно? Перед тобой что ли? Так без них ты меня не один раз видела. Я тебя не стесняюсь, — Макаров явно решил надо мной поиздеваться.

— Так тебя стесняюсь я.

— Ой, ли, — мужчину было не пронять. — Не обращай внимание. Что естественно, то не безобразно, — Герман, словно не замечал моего смущения, накатившего внезапной волной.

Я выпустила брюки из рук, и они мягкой волной скатились к ногам. Мужчина попытался переступить через брюки, но чуть не упал. Пришлось его поддержать. И тут я ощутила, что у Германа жар.

— У тебя температура, — в ужасе воскликнула я.

— Пустяки. К утру все пройдет, — отмахнулся мужчина.

Я заметалась по комнате, пытаясь вспомнить какие лекарства нужно давать против жара, после того как помогла Герману лечь на кровать. На ум как назло ничего не шло.

— Надо в больницу.

— Никакой больницы. Даже не думай, — оборвал на корню мои благие намерения мужчина.

— Тогда нужно много питья, — вспомнила, как меня лечили в детстве.

— Иди и организуй, — коротко бросил Макаров.

— А еще обтирать. Водкой.

— Может быть лучше коньяком? У меня есть хороший французский коньяк, — обрадовал меня больной.

— Ты еще наливку предложи, — сыронизировала, выходя из комнаты.

С трудом нашла в квартире у Германа нужного размера посудину, в которую можно было бы вылить водку. С алкоголем оказалось все проще. Этого добра у мужчины в запасе было ой как много. У меня даже промелькнула мысль, а не злоупотребляет ли этим делом Макаров? Может быть он тайный алкоголик? Потом сама же отмахнулась от собственных догадок. Если бы он был таким, я бы заметила. При мне мужчина ни разу не пил вообще. Злоупотребляй он выпивкой, вряд ли бы мог удержаться, чтобы не опрокинуть в себя рюмку другую.

На кухне нашлась новая тканевая салфетка, которой решила обтирать мужчину, чтобы сбить температуру. Из посудомоечной машины достала глубокую тарелку. Попыталась найти уксус, но его найти оказалось сложнее, чем все остальное. Я оставила поиски, не увенчавшиеся успехом.

Когда я зашла в комнату, то Макаров уже лежал на кровати…абсолютно голый.

— А трусы, зачем снял? — вырвалось у меня, стоило увидеть обнаженного мужчину.

— Ты же сказала надо обтирать полностью, — Герман явно решил проверить меня на прочность.

— От стеснительности ты не умрешь, — буркнула в ответ, отводя глаза в сторону.

Я прошла в комнату и поставила на тумбочку возле кровати все, что принесла с собой. Меня волновало, как же я буду прикасаться к мужчине? От одной только мысли об этом у меня начинали дрожать руки.

— Если только от любви, — немного невпопад, на мой взгляд, произнес мужчина.

Резко обернулась, чтобы посмотреть на Макарова. Он лежал на боку и с блеском в глазах следил за моими действиями, словно коршун за добычей. Блеск я отнесла на счет жара, захватившего тело.

Серые омуты притягивали меня к себе, заставляя проваливаться в их пучину все глубже и глубже. Внутри меня зарождалось непонятное томление, от которого перехватывало горло, будто обручем. Дабы вырваться из плена, пришлось тряхнуть головой, чтобы согнать наваждение. А ведь мне надо было еще обтирать мужчину.

Я взяла с тумбочки бутылку, открутила крышку и принялась наливать водку в глубокую тарелку, в которую опустила тканевую салфетку, напитав ее резко пахнущей жидкостью. Отжала.

Сделать шаг к кровати, с лежащим Макаровым, было тяжело, но я пересилила себя.

— Откуда начнем? — мой голос дрогнул.

— Ты доктор. Ты и начинай, — мужчина откинулся на спину. Его явно забавляло мое замешательство, которое мне так и не удалось скрыть.

Я решила, что грудь это самое безопасное место, откуда следует начать, тем более для задуманного она была оптимальным местом в силу своей площади. Сложно было сделать первое движение, однако после первого прикосновения к мужчине, стало гораздо проще.

Мужчина лежал не шелохнувшись. Я проводила мокрой салфеткой по литым мышцам, стараясь не дотрагиваться пальцами до кожи. Моя рука скользила медленно, повторяя рельеф мускулистого тела Германа, осторожно обходя ранение. Я несколько раз мочила салфетку, страшась того момента, когда мне придется перейти к нижней части тела. И не потому, что я никогда не видела обнаженного мужчины. Нет. А все из-за того, что не могла не реагировать на Макарова. Мое тело предавало меня, возбуждение накатывало с частотой прибоя. А фантазия словно с цепи сорвалась, подбрасывая то одно, то другое видение эротического содержания.

— Переворачивайся на живот, я оботру тебе спину, — хрипло попросила мужчину.

Я изо всех сил сдерживала себя, чтобы не прильнуть к обнаженному телу, лежащему передо мной. Это было какое-то наваждение. Мне хотелось тереться о мужчину, дотрагиваться до него, ластиться, словно кошка. Нервы были напряжены до предела и звенели, будто струны на ветру.

— Ты еще с ногами не закончила, — заметил Герман.

Слепой я не была, а потому не видеть возбуждение мужчины, когда протирала салфеткой плоский живот, не могла. Эрегированный член помимо воли притягивал к себе взгляд и манил к себе. Мужчин привлекает в женщинах грудь, а женщин в мужчинах их несомненное достоинство. Тем более, когда эта отличительная черта прекрасно развита, в отличном состоянии и в боевой готовности.

Ответить Макарову значило показать степень своего волнения, которое и без того было на пределе. Я решила не перечить мужчине и сделать так, как он желает. Поскольку Герман был без белья, то было бы глупо не протереть водкой бока мужчины, что я и сделала. Вот только в спешке, стараясь быстрее обойти смущающую своим видом зону, я наоборот задела рукою член мужчины. Меня словно током прошибло. И, похоже, что не меня одну.

Герман зарычал, и, схватив меня за руку, потянул на себя. Я, не удержавшись на ногах, начала падать на него. Стараясь не задеть больной бок, выставила вторую руку вперед. В итоге приземлилась непосредственно на грудь мужчины.

— Вот такой компресс мне нравится гораздо больше, — прохрипел прямо в лицо Макаров.

— Что ты делаешь? Ты же ранен, — постаралась не давить на мужчину, держа тело на вытянутых руках.

— А ты полечи меня, мне и станет легче, — с придыханием произнес Герман, выразительно глядя на мои губы. И столько призыва было в его взгляде, что неведомая сила, непонятно откуда возникшая, заставила меня пойти на поводу у собственного желания.

Я склонила голову, сокращая расстояние между нашими губами, готовая в любой момент отстраниться. Однако никто меня не остановил.

Стоило мне только коснуться губ мужчины, как я тут же оказалась в их плену. Макаров властно и уверенно склонил мою голову к себе, не давая возможности вырваться и отстраниться. Впрочем, я и сама этого не хотела. Страсть, захлестнувшая меня с головой, наконец, нашла свое высвобождение, я словно безумная целовала мужчину, а он целовал меня. Мы были похожи на двух путников, которые дорвались до источника и никак не могут напиться.

— Я хочу тебя, — простонал мне в губы Макаров. — Здесь. Сейчас.

— Ты весь горишь, — смогла ответить, с трудом переведя дыхание.

— Это потому, что ты рядом, — мужчина поймал мою руку и положил ее на свое естество. — Чувствуешь?

— У тебя жар, — пульсация внутри органа Германа передавалась и мне, заставляя бежать быстрее и без того бурлившую в венах кровь.

— Так потуши его, — с нажимом произнес мужчина.

— Как?

— Своим телом.

То, что произошло дальше можно назвать только наваждением, потому как разумно объяснить невозможно.

Я впилась в губы мужчины, желая забрать себе частичку жара, что окутывал Германа. Кто из нас первым застонал, ответить было невозможно, но именно это вывело меня из состояния блаженства, в которое я начала проваливаться все глубже и глубже.

— Я так не могу, тебя надо на ноги поставить, — как бы сильно не хотела не отрываться от губ мужчины, но ответственность за его здоровье пересилила.

— А потом? Обещаешь? — эмоционально спросил у меня Макаров.

Что обещаю потом, мужчина не озвучил, но нам обоим и без слов было ясно, о чем идет речь.

— Обещаю, — ответила я, зная, что сдержу свое слово чего бы мне это не стоило. — А сейчас тебе надо поспать. Здоровый сон многих вылечил.

— Только если с тобой, — внимательно посмотрел на меня Герман.

— Хорошо, но только в другой комнате, — сразу же предупредила в ответ, радуясь, что Слюсаренко уезжает в командировку. Не случись ничего подобного — не быть мне с Макаровым.

— А как же ты будешь следить за температурой? — нашелся мужчина.

— Регулярно, — произнесла в ответ, слезая с Германа, при этом стараясь не причинить боль. Все же состояние пациента было неважным, потому как он с легкостью отпустил меня. Я не знала радоваться этому или огорчаться?

— Ты можешь расположиться в соседней комнате. Правда, было бы лучше, если рядом со мной, кровать широкая, вдвоем поместимся.

— Посмотрим, — пространно произнесла в ответ, собираясь привести себя в порядок перед ночным бдением. Я подумала, что надо в обязательном порядке контролировать температуру у Макарова. Пусть он и был против врачей, но халатного отношения к его здоровью я не могла позволить.

Когда я спустя минут двадцать заглянула в комнату, то обнаружила, что Герман мирно посапывает. По всей видимости, усталость дала о себе знать. Мне хотелось еще раз измерить температуру у Макарова, но я побоялась разбудить мужчину. Он по-прежнему лежал обнаженный. Пришлось отравляться на поиски постельного белья, которое отыскалось в огромном шкафу в коридоре. Из стопки ароматно пахнущего белья я выудила одну простынь, желая ею укрыть мужчину. Порядок в шкафу навел меня на мысль о присутствии постоянной женщины в доме Макарова. Вот только кем она доводится мужчине, было неизвестно.