— Ой, ли? — повторил Герман за мной слово в слово. — Насколько я знаю, мой братец не особо любит дарить женщинам ласки.

— С чего вы это взяли? — немного резче, чем следует, произнесла я.

— Так до тебя у него знаешь сколько было? — ухмыльнулся мужчина.

— Знаю, — я вздернула вверх голову, чувствуя, как задевают меня слова Макарова. Вот сказал бы нечто подобное другой человек, я бы даже ухом не повела, а тут, словно пощечину дал.

— И тебя это нисколько не волнует? — мужчина склонил голову, пытаясь проникнуть в самую суть меня.

— Это не ваше дело, — сказала, будто выплюнула. Мне надоело выслушивать оскорбления в свой адрес. Я решила уйти.

— Ты куда? — дернул меня за руку Макаров.

— Подальше от вас, — я внимательно посмотрела на руку мужчины, надеясь, что он поймет.

— Посмотри что творится, сейчас там что-то будет, — Герман обратил мое внимание на происходящее вокруг нас.

Я настолько увлеклась разговором с мужчиной, что не заметила, как в зале изменилась обстановка. Веселье шло полным ходом. Народ танцевал. Судя по летящим в воздух банкнотам кому-то уже было настолько хорошо от выпитого, что он решил поделиться своим настроением с другими. Вот только для таких людей уровень настроения определялся так же деньгами. Купюры, разбрасываемые щедрой рукой, взвивались в воздух наподобие цветных голубей и медленно опадали вниз. Подобное проявление щедрости кое-кому не понравилось, началась потасовка, женщины завизжали, в центре зала появилась куча мала.

— Пойдем отсюда, сейчас тут начнется фантасмагория, — потянул меня за руку Макаров.

— Нет. Я не могу. Мне надо к Виталию, — принялась я возмущаться, пытаясь выдернуть руку у Германа.

Тут раздалась пара выстрелов, которые были прекрасно слышны даже в переполненном зале с играющей громко музыкой. Народ ломанулся кто куда. Началась паника. Люди сбивали друг друга с ног. Нам еще повезло, что мы стояли в сторонке от гущи событий и не попали под ноги основной массе людей. Я выглядывала Слюсаренко. Но разве в такой давке что-нибудь увидишь?

— Да что ты за дура такая? Сейчас сюда нагрянет полиция. Хочешь полежать мо… лицом на полу? — произнес мужчина, гневно сверкнув глазами.

— Ты иди, я сама, — вырвалось у меня.

Я не оставляла надежды обнаружить Виталия и примкнуть к нему.

Герман произнес что-то нечленораздельное, но очень похожее на трехэтажный мат, и, ухватив меня за руку, поволок куда-то в сторону.

Я даже ойкнуть не успела. Нам на встречу неслись перепуганные люди, но мы почему-то двигались в противоположную сторону.

— Куда ты меня тащишь? — заорала я, опять забывая, что я с Макаровым на «вы».

— Туда, где нас точно искать не будут, — ответил мужчина.

Мы оказались перед дверями ведущими в подсобные помещения ресторана. Меня не могло не удивить подобное.

— Вот черт, кажется, опоздали, — сквозь шум послышалась полицейская сирена, и по служебной лестнице загрохотали тяжелые ботинки.

Схватив меня в охапку, мужчина затолкал меня в первую попавшуюся дверь, оказавшуюся каким-то чуланом. Вернее, это было подсобное помещение, заставленное очень плотно перевернутыми столами, стульями, какими-то тумбами и другой утварью. По всей видимости, в ресторане меняли интерьер, а сюда в подсобку все снесли. В комнате было настолько тесно, что мы еле в нее втиснулись, найдя свободное место в углу.

Стоило только закрыть дверь, как с той стороны послышались команды, сказанные грубым мужским голосом по поводу того, как следует вести себя с гостями и куда их следует уложить штабелями, чтобы они почувствовала, чем земля пахнет, а то вконец зажрались. И все это сопровождалось отборнейшим русским матом. Я не была ханжой и сама время от времени употребляла бранные словечки, но такого мои уши за всю жизнь не слышали. Все же надо было признать, что Макаров оказался прав.

— Стой тихо. Сейчас тут начнется шмон. Надо переждать, — раздался над моим ухом мужской шепот, от которого у меня побежали мурашки.

Мужчина, чтобы стоять более-менее ровно, прижимал меня всем телом к стене, в противном случае ему грозило быть проткнутым ножками стульев, торчащих из целой груды мебели.

— Надо было на улицу бежать, — пожурила я мужчину, чувствуя, что начинаю задыхаться, но не от недостатка кислорода, а от присутствия рядом мужчины.

— И сразу бы оказалась лежащей на полу в полицейском уазике, — все так же в ухо ответил мне Герман. Его дыхание шевелило волосы, выбивающиеся из прически.

Сегодня на мне был туфли на высокой платформе и не менее высоком каблуке, отчего я стала выше на добрых пятнадцать сантиметров. Не будь их, мужчина не дышал бы мне в ухо, заставляя ежиться от каждого выдоха.

— Это еще неизвестно, — начала я возражать, но была вынуждена замолчать под давлением взметнувшейся к моим губам руки.

Реакция Германа оказалась быстрее реакции человека, внезапно открывшего дверь в помещение, в котором мы прятались. Столб света выхватил кусок помещения. Благо мы жались в углу и от входа не были видны.

— Тут какой-то склад, — услышала я голос мужчины, стоящего на пороге комнаты.

Герман вжал меня всем телом в стену настолько сильно, что не могла вздохнуть.

— Там никого нет? — раздался второй голос. Он явно не доверял первому мужчине. А может быть просто был параноиком.

— Будешь разбирать весь завал или как? — раздалось в ответ.

— Все ясно. Эта комната нам не подойдет, — мужчины стояли в дверях и неспешно вели беседу, из коридора доносился шум ходьбы, голоса людей. Я же мечтала только об одном, чтобы мои мучения закончились.

— Надо проверить соседние. И чего командиру вздумалось заниматься сортировкой?

— А я почем знаю? Мне сказали найти подходящие комнаты, вот я и ищу.

— А он у нас, однако, психолог, мать его за ногу, — принялся сокрушаться неизвестный.

— И не говори. Начитается всякой хрени, а потом опробирует на подопытных.

Мужчины слаженно заржали.

К тому времени, когда они закрыли дверь в комнату, я думала, что окочурюсь. Честное слово.

Наконец, рука от моего рта была отнесена в сторону и я, как рыба, выброшенная на берег, хватала воздух и никак не могла надышаться.

— Ты бы нас выдала, — пояснил Макаров, ни на йоту не отодвигаясь от меня.

— Еще бы чуть-чуть и я забилась бы в судорогах, — попыталась пошутить в ответ.

— А мне все понравилось. Оказывается ты можешь быть очень послушной, даже за руку не начала хватать, продолжая стоять молча, терпеливо все перенося.

Вот после этих слов я так и не поняла, то ли меня похвалили, то ли поругали.

А Герман продолжил:

— И такая податливая, когда боишься, — только в тот момент я почувствовала, что в низ моего живота упирается что-то твердое. Рядом стоящий мужчина был явно возбужден. Впрочем, он и не пытался это скрыть, методично вжимаясь в меня бедрами.

— Что вы делаете? — прошипела я, чувствуя, что от того места, куда упиралась напряженная плоть мужчины, начало расползаться предательское тепло.

Темнота, окутывающая нас, делала окружающий мир ирреальным, ненастоящим. Только я и он. Только мы вдвоем. И пусть за стеною шумели люди, кто-то куда-то шел, что-то тащил, все это не имело никакого значения, ведь мы находились одни под прикрытием темноты.

— Вдыхаю твой запах, — прошептал Герман и принялся тереться своею щекою о мою.

— Я не об этом, — возмутилась в ответ, не делая никакой попытки отстраниться от мужчины и прекратить его домогательства, продолжая, как и прежде, стоять с опущенными руками.

— А я об этом. Ты так восхитительно пахнешь. Так бы и съел, — в подтверждение своих слов мужчина лизнул мою щеку, в то время как его руки спустились вниз и охватили с двух сторон мои ягодицы. Движения мужчины тазом стали еще более ритмичными.

Я же ощущала, как его возбуждение потихоньку начало заполнять и меня, нарастая с каждым биением сердца.

— Отпустите меня, — предприняла последнюю попытку освободится, втайне же надеясь, что мужчина меня не послушается и продолжит свои домогательства. Я не знаю, что на меня нашло, но каждая минута, проведенная с мужчиной, подвигала меня к тому, что я не хотела, чтобы он останавливался.

— Оу, да ты в чулочках, — словно пьяный произнес Герман, ныряя руками мне под юбку и дотрагиваясь до обнаженной кожи выше резинки чулок.

Меня прошиб пот, стоило только ощутить, как чуть грубоватые руки мужчины начали исследовать мои ягодицы. Рука мужчины поползла чуть глубже, до тех пор, пока я не ощутила, как проворные пальцы пробежались по расщелине между ягодицами.

— Чем мне нравятся современные трусики, так это тем, что не они прикрывают попку, а попка их прячет, — довольно скабрезно пошутил мужчина, продолжая исследовать все, что попадалась ему под пальцы.

Стоило мужчине пробежаться пальцами по тонкой полоске трусиков, прячущейся между ягодицами, как всплыли давно забытые воспоминания, когда я и незнакомец занимались столь восхитительными вещами, от которых меня до сих пор бросало в пот.

Пальцы мужчины спускались все ниже и ниже по шелковой полоске трусиков, параллельно лаская все, что было сокрыто под ними.

— Да ты уже вся мокрая, — довольно произнес мужчина, выдохнув мне в рот, едва касаясь губами губ, но не целуя.

— Не правда, — возмутилась я, зная что во время секса со Слюсаренко я практически никогда не возбуждалась настолько, чтобы мой организм начал вырабатывать смазку в нужном количестве.

— Не веришь? — мужчина пальцами поддел шелковую полоску и… погрузил их в мое естество, после чего поднял руку, поднеся ее к моему лицу. — Божественно, не правда ли? — я ощутила запах собственных выделений.