Я подношу руку к лицу и закрываю глаза. Не хочу иметь дело с миром сегодня.

— Что мне сделать, чтобы ты почувствовала себя лучше?

Не убирая руку с лица, я говорю:

— Выстрели мне в голову. Если только не сможешь по-иному избавить меня от страданий, хотя сомневаюсь, что ты можешь что-нибудь еще сделать для меня.

— Не будь в этом так уверена.

— Что… — я вздрагиваю, когда что-то тяжелое ударяет меня в живот. Со стоном, я отнимаю руку от своего лица и смотрю на предмет, которым он кинул в меня. Что бы это ни было, оно внутри длинного белого носка. Сморщив нос, я смотрю на Джая.

Он улыбается, предвкушение светится в его глазах и на лице.

— Носок чистый. Обещаю, — он кивает головой. — Открой его.

— Это же не коллекция пальцев, оторванных у мужиков, которые с улыбкой посмотрели на меня, правда?

Джай молчит, но я уже знаю. Он склонен становиться немного... ревнивцем. И это не единственная его проблема. Он еще и яростный защитник. Большую часть времени я списывала это на его чувство вины за то, что я оказалась в этой ловушке с ним. А сейчас ничего не могу поделать с собой, но чувствую, что тут нечто большее.

Он закатывает глаза.

— Я храню их во втором носке.

Я усмехаюсь и открываю носок. Внутри находятся два небольших фиолетовых флакончика с шампунем и кондиционером, зубная щетка и паста. Мое девчачье сердце подпрыгивает от возбуждения, но я не позволяю этому отразиться на моем лице.

— Откуда это у тебя?

Он ухмыляется мне, пока завязывает шнурки.

— Я знаю одного парня. Наслаждайся, потому что это не дешевое удовольствие.

Джай заплатил за них? Зачем ему это делать? Я знаю, что не стоит спрашивать о цене подарков, потому что это невежливо, но, безусловно, правила этикета здесь не действуют.

— Во сколько тебе это обошлось?

Джай не отвечает. Вместо этого он заканчивает делать петли шнурка и стягивает их в тугой узел. Затем встречается со мной взглядом.

— Не все ли равно?

Я качаю головой.

— Нет, думаю, нет.

Мне просто любопытно. Шампунь и кондиционер — точно не то, что здесь можно достать, и если у него есть кто-то, имеющий возможность входить и выходить, то предполагаю, что эта услуга не из дешевых.

Джай вздыхает. Оттолкнувшись от кровати, он встает и поправляет свою белую футболку.

— Чтобы удовлетворить твое любопытство, Котенок, это стоит две штуки баксов.

ДВЕ ШТУКИ БАКСОВ? ЗА ТУАЛЕТНЫЕ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ?! Я раскрываю рот.

— Две штуки? Они должны быть сделаны из бриллиантов за такую-то цену.

Он усмехается.

— Неа. Жаль разочаровывать, но никаких бриллиантов.

— Зачем? — спрашиваю у него. — Зачем ты делаешь это для меня?

Несколько бесконечных секунд Джай обдумывает мой вопрос.

— Это искупительная жертва. (Примеч. концепция о прощении грехов в иудаизме посредством искупления, жертвоприношения за непреднамеренные проступки). Это извинение за то, что относился к тебе, как к ребенку.

Уголки моих губ подрагивают. Ведь не каждый день можно услышать, как человек признает свою неправоту, и я восхищаюсь им за это.

— Извинения приняты.

Две тысячи долларов... не могу в это поверить. Я бы чувствовала себя плохо, если бы он потратил пять долларов, но две тысячи? Нет слов. Вместо того чтобы поблагодарить его, я сажусь и хватаю из-под грязной майки девять тысяч и девять сотен, что спрятала вчера.

— Приятно знать, что ты хранишь деньги в надежном месте, — комментирует Джай, но я игнорирую его.

Я протягиваю ему деньги.

— Это твое.

Он качает головой и сурово скрещивает руки на груди.

— Нет, не мое.

Со вздохом я кидаю ему деньги, и он ловит их прежде, чем они падают на пол.

— Эми…

— Нет, — я качаю головой. — Ты пришел сюда с деньгами не просто так. Они нужны тебе. Я пришла ни с чем, так что есть они у меня или нет, для меня это не имеет значения.

Я слезаю с койки и достаю из сумки чистую футболку.

— Это заработал ты, а то, что будет у меня, с этого момента я зарабатываю сама. Честно?

Взгляд его синих глаз прожигает, но ему не запугать меня. Всю свою жизнь я боролась за себя. Все имеющиеся у меня деньги, хоть и небольшие, были заработаны самостоятельно. Никаких подачек. Выход из зоны комфорта ничего не изменит. Я сама за себя. Всегда так было.

Пораженно выдохнув, Джай засовывает деньги в карман.

— Звучит честно.

Закинув футболку на плечо, я засовываю носок подмышку и обхожу Джая.

Ой! Прежде, чем я уйду.

— В любом случае, зачем тебе нужны десять штук?

Он оборачивается, любопытство сквозит в чертах его лица.

— Я думал, ты не хотела иметь ничего общего с моим планом?

Я пожимаю плечами, нервно играя краем своей футболки.

— Удовлетвори мое любопытство.

— Если ты настаиваешь, — он смотрит поверх моего плеча, после чего наклоняется ближе и понижает голос. — Договорился с одним головорезом Черепа. Я даю ему десять штук, а он отвечает на один простой вопрос.

— Какой вопрос?

Джай сглатывает, на этот раз не в силах скрыть боль, промелькнувшую в его глазах.

— Жив или мертв мой брат.

Ох...

— Прости, что все тебе испортила.

Он дарит мне натянутую улыбку.

— Не имеет значения. Все равно я не думаю, что он бы мне сказал. Людям Черепа нельзя доверять. Вероятно, потратив на тебя деньги, я спас себе жизнь.

Неловкое молчание заполняет комнату. Думаю, мы никогда не узнаем, что произошло бы, если бы я не последовала за ним из поезда.

— У тебя есть новый план? — спрашиваю я. — Что ты теперь собираешься делать?

Меня обычно многое пугает, но никогда слова. Однако, следующие шесть слов, что слетают с губ Джая, ужасают меня так, как ничто прежде. Его взгляд падает на маленькую татуировку черепа на моей ключице — под стать его — и он говорит:

— Теперь у меня есть ты, Котенок.

Глава 5

Беспокойство


Джай


На ее лице написано все. Буквально через мгновение на нем отражается явный страх, и воздух, окружающий нас, становится затхлым — даже больше, чем уже есть. Ни для кого не секрет, что Эмили до смерти боится Черепа, и, скорее всего, это не самое умное решение: ставить на пути у Черепа того, кого он может так легко напугать. Я хотел бы, чтобы это был кто-нибудь другой, но вариантов нет. Она единственная, кто может помочь. У нее идеальное положение, чтобы помочь мне заполучить информацию о моем брате. И в то же время необходимо решить, какой частью информации из моего плана я могу с ней поделиться, пока не удостоверюсь в том, что ей можно доверять. Череп знает все детали о каждом находящемся в подземелье, но ему неизвестен мой план — моя цель — и я не могу позволить ему узнать ее прежде, чем буду готов.

— Я не на многое способна... я не могу идти против Черепа, Джай.

Беспокойство от того, как она произносит мое имя, скручивает желудок. Я не хочу просить ее подвергать себя такой опасности — никого не хочу. Это мой план, моя проблема, но, к сожалению, он точно не осуществится так, как я изначально планировал. Признание этого факта убивает меня. Я в тупике, и это сводит с ума. Клянусь, я на расстоянии нескольких дней от того, чтобы сделать миру одолжение, выстрелив Черепу в лицо, когда он, как обычно, склонится над перилами клетки... но так я никогда не узнаю о местонахождении Джоэла. Он нужен мне. Все, что осталось от нашей семьи, нуждается в нем.

— Все, что мне нужно — чтобы Череп сказал тебе, где мой брат. Вот и все. Если ты сможешь выудить это из него, не вызвав подозрений, то ты молодчинка. Я вытащу тебя отсюда.

Ее брови грустно изгибаются, глаза смотрят в сторону. Я хмурюсь, когда печаль отражается на ее лице и достигает губ.

— Знаю, ты хочешь, чтобы твой брат был жив и здоров, но что, если он…

— Даже не говори этого. Он не мертв, Эмили. Я уверен.

Она надувает свои сладкие розовые губки и кивает. Сочувствие. Сука, ненавижу это. Джоэл не мертв. Он не может быть мертв. Здесь нет вариантов. Я отказываюсь позволить Черепу забрать у меня двоих родных людей. Первой была моя сестра, а теперь брат? Нет. Резкая боль в груди почти парализует меня, и Эмили замечает, как поникают мои плечи. Она тянется ко мне, ее ладони раскрыты.

— Джай? Ты в порядке?

Моя грудная клетка напрягается, давит на легкие и мешает дышать. Какого хера происходит? Четкие линии мира размываются, меня мутит. Я отступаю назад, в то время как Эмили делает шаг вперед. Она загоняет меня в угол. Она вдыхает весь воздух! Использует его!

— Джай?

Спиной я ударяюсь об стену и приваливаюсь к ней, в груди все сжимается. Окружающие предметы становятся все меньше и меньше. Я не могу этого вынести. Я ничего не могу сделать!

— У тебя паническая атака, — говорит Котенок нежным успокаивающим голосом, ее тоненькие ручки все еще протянуты ко мне. — Нужно успокоить твое дыхание. Все хорошо.

Я не нуждаюсь в разговорах и утешении. Мне нужно пространство. Мне нужно побыть одному. Я не хочу, чтобы она видела меня таким.

— Уходи! — рявкаю я, и она отскакивает назад.

— Нет. Не сейчас, когда ты нуждаешься в помо…

Стиснув зубы, выдавливаю из себя следующие несколько слов:

— Мне не нужна твоя помощь. Мне не нужна ничья помощь!

У меня нет времени на то, чтобы почувствовать себя виноватым, когда она вздрагивает. Вместо этого я сползаю вниз по стене, бетон задирает мою футболку и царапает кожу. Но я не чувствую боли. Только освобождение.