— Понимаю. Само собой, мы поступим в соответствии с ее волей.

— Да. Конечно.

— Я должна переговорить с моей матерью. С ее матерью. Я очень вам признательна. Спасибо.

Я положила трубку.

Та, рядом с которой я прожила всю свою жизнь, оставила меня. Она умерла ночью. Когда я лежала рядом с Чарльзом. Мы ничего не почувствовали. Мы проспали ее смерть. Неужели я так же просплю смерть Чарльза? Или он проспит мою смерть? Можно ли после этого спать спокойно? Мальчики погибли. А я могла спокойно спать.

Чарльз был в саду. Я отыскала его. Я стояла и молчала. Потом я заговорила. Он повернулся ко мне. Ни одной слезинки. Ничего.

— Она оставила меня много лет назад, Рут. Тогда я узнал, какой беспощадной бывает жизнь.

— По-моему, мы должны туда поехать. Вместе. Привезти ее домой.

— Да.

— Кому еще надо… сообщить об этом?

— Маме. И Баатусам.

— Да. Да, конечно.

Помнят ли они о ней? О своей невестке. Пережившей их сына.

— Да. Я позвоню им.

— Поедем. Вместе.

И мы поехали.

Мы не привезли ее домой. Мы похоронили ее на местном кладбище. Такова была ее воля. Письмо, адресованное нам, содержало всего несколько строк. Записка.

«Только не рядом с мальчиками. Надеюсь, вы поймете. Здесь. Простой крест с именем. Больше ничего».

Мы сделали все в соответствии с этой инструкцией. С небольшим отступлением. На надгробном камне мы написали: «Элизабет Эшбридж. Художница». Белый мраморный крест.

Чтение ее завещания не заняло много времени. Она все оставила мне. В газетах появились некрологи. Короткие, малосодержательные. Никто толком не знал ее.

Мы с Чарльзом живем тихо. На смену дням рождения пришли юбилеи.

Если бы я не встретилась с ней, была бы я доброй?

В конце концов в этом все дело.

Мы приходим, чтобы увеличить общую сумму человеческой доброты. Доказать, что она существует. Каким бы мизерным ни было проявление мужества или великодушия, самопожертвования или сострадания, — оно доказывает, что добро существует. И каждое такое проявление — лепта, опущенная в общую копилку. Она должна быть наполнена. Не только потому, что зло процветает, а добро нуждается в защите. Добро перестали уважать. Посланцы ада, исполненные зависти, выгнали его из домов.

Чарльза и меня — нас властно соединила сила греха. И теперь мы плывем навстречу друг другу через океан горя. И лица мальчиков то показываются на поверхности, то опять пропадают в водных глубинах, похоронивших их. Снова и снова.

И когда мы плывем навстречу друг другу, проступают черты лица Элизабет. Снова и снова.

А если бы я не встретилась с ней? Что бы было со мной? Сделала ли она меня такой? Или же я сделала ее такой? Может быть, она привиделась мне? Может быть, я и есть Элизабет? Теперь?

Сонм вопросов осаждает меня. Можешь ли ты ответить на них? Пожалуйста. Пожалуйста, ответь.

Ответь мне, я прошу тебя.

Я прошу тебя.

Я прошу.