Екатерина Кариди - Гражданская жена

Чувство вины перед сыном, именно его он сейчас испытывал, понимая, что недодал ему. Был занят другим - самоутверждался, расширял свои личные границы возможного, тешил мужское эго, играл во взрослые игры.

А мальчик в это время вырос и стал мужчиной без него. Мужчиной, перед которым ему было стыдно. Потому и лез теперь вон из кожи, чтобы нагнать, заслужить, завоевать. Хотя, конечно, сам понимал теперь, насколько это ущербно.

Ущербно все.

Наждачкой прошлись по сознанию слова Веры:

Я ведь обо всем этом знала и все равно продолжала любить тебя. А теперь наши отношения себя изжили. Ты ничего мне не должен, и я тебе ничего не должна. Смысл копаться в этом?

Смысл был. Чтобы уразуметь для себя.

Да, он в тот момент так ощущал. Да, он не выставлял их отношения напоказ. Но то, что он стыдился отношений с Верой, неправда!

Не оградил от нападок матери? Но они с Верой прекрасно умели ладить между собой! Ему даже не приходилось вмешиваться. Просто никогда не смотрел на ситуацию под этим углом. Привык считать, что все незыблемо и стабильно, и будет таким всегда.

Александр знал одно - то, что он назвал своим, должно было оставаться с ним всегда, какое бы место он не назначил.

А его не просто поставили перед выбором, его лишили этого самого выбора.  

Ты ничего мне не должен, и я тебе ничего не должна.

Вот так легко и просто?

Была ЕГО семья, о которой он заботился, а теперь одни ошметки? Так не должно было быть. Он оказался не готов, все произошло слишком внезапно. Как будто смотрел на жизнь в обратную сторону бинокля.

Ценности разом перевернулись, и девушка в его спальне вовсе не ощущалась равнозначной заменой тому, что он утратил. Потому что

...Ты сильный. Сексуальный. Ты заставляешь меня...

Это то, что ты хочешь услышать. Может быть, даже в где-то в чем-то и правда, тешь этим свое эго. Но ты-то ведь знаешь ПРАВДУ о себе!

...Знала и все равно продолжала любить тебя...  

Уела его Вера этим, сильно уела. Не давали покоя ее слова. За ними он чувствовал разочарование женщины, и оно разъедало его мужское самолюбие не хуже, чем кислота.

Любила его как нечто жалкое, безвольное, слабое, вот где унижение, бл****.

Но ведь все было не так!

Любил ли он ее сам?

Зачем ему было задавать такой вопрос, что за маразм?

Любил ли он вообще кого-нибудь? Он не знал смысла этого чувства. То, что в это обычно вкладывают женщины, вызывало у него пренебрежение.

Еще недавно он сказал бы, что в жизни главное - борьба, поединок, победа. Драйв. А теперь и это стало всего лишь средством достижения.

Чего? Он не мог проговорить это про себя. Вызывало спазм в горле.

Стыдился. Да, бл*****! Он стыдился своих чувств, потому что это делало его зависимым, слабым.

Самое неприятное, что он и ощущал себя зависимым, потерянным и слабым. Оттого и злился сейчас. Не такой человек был Верховцев, чтобы сдаться, но не хватало уверенности в победе.

Не хватало самого главного.  

Вчерашний вечер у Веры прошел в раздумьях. Проверять Вовкину домашку не пришлось, это с первого же дня взял на себя дед. Совместное обучение, союз поколений, так сказать. Этому Вера могла только порадоваться.

Но ей теперь нечем было отвлечься, чтобы успокоить нервы!

Сидела с кружкой чая на кухне, уставившись в темное окно, и хмурилась.

Потому что это было ненормально, так реагировать на мелкие придирки бывшего. Каждым своим звонком или, того хуже, посещением он как будто выдирал из души нити. Там потом все саднило и кровило.

Надо из этого состояния как-то выбираться, а как? Если она знала, что завтра придется снова сидеть с ним за одним столом. И как это выдержать, если он даже по телефону ее на эмоции выводил?

Да так, что прямо трясло изнутри.

Что ей теперь, упасть на пол и разрыдаться? Побить посуду вдрызг???

И самое обидное, как Вера ни старалась, совершенно скрыть свое состояние от Вовки и от папы у нее не получилось. Они с того ночного визита Верховцева затаились, а сегодня и вовсе странно на нее поглядывали, как будто она обезьяна с гранатой, и того гляди, что-то ужасное вытворит.

Или может быть ей это уже просто казалось.

Короче говоря, налицо психоз.

Нужна скорая душевная помощь. Набрала Марину, она у них дама семейная, многоопытная. И после первых приветствий спросила, прикрывая ладонью трубку, чтобы бдительные товарищи. окопавшиеся на лоджии, не услышали:

- Марин, вот у тебя так бывает, когда что-то бесит, достает до трясучки?

- Регулярно, - ответила та. - Бесит и достает все. Пацаны, Костик, мама, свекровь, кошка, засорившаяся мойка, рыбки в аквариуме. Список продолжать?

- Нет, - вздохнув, проговорила Вера и отключилась.

Напрашивался философский вывод. Ей повезло, потому что ее лично достает только Верховцев. Стало смешно, и со смехом пришло успокоение, скорая душевная помощь сработала. Она потихоньку запела. Вымыла и поставила на место чайную кружку, а потом ушла спать с мыслью, что проблемы следует решать по мере поступления.

А то сидит она тут и переживает, а господин Верховцев может, вообще не придет на встречу, проигнорирует их предложение. Оно ему надо? У него и так все схвачено.

Решила перед сном почитать тот слезливый женский роман, что ей Люська одолжила, чтобы уж наверняка. И правда, на шестой странице, когда герой в очередной раз начал злостно абьюзить героиню, обещая располовинить ей кредитку, заснула.

***

Ой, снилось потом ей...

Коридоры, коридоры, коридоры.

Белая плитка. Стекло, кафель. Металлический стук. И отдаленный визг тормозов, почему-то. Огонь, огонь, жарко...

И как будто она бежит куда-то. А сердце выпрыгивает.

Сон сменился.

Как будто завязанные глаза, и звуки странные отовсюду. Попробуй, угадай...

Приглушенное рычание. Страх. Как будто зверь сейчас вопьется в затылок.

И снова сон сменился.

На этот раз она видела море. Ходила по берегу. Песок, следы, чайки.

Вдруг волны стали расти. Ей бы уйти с пляжа, а ноги в песке увязают. А волны уже большие. Совсем большие... Одна как дом, Вера замерла, думала, накроет ее волна, поглотит! Но вода не дошла до ног, остановилась и потом откатилась мягко шурша по песку.

Проснулась, а в голове все еще остатки снов, и все перемешалось.

Ну еще бы. Ночник горит, она спит с подогнутой шеей и с этой книженцией в руке.

Кошмар, во что сублимирует сознание дневные переживания и страхи.

Потом был черный провал, до самого утра ей уже больше ничего не снилось.

***

Ночные сны стерли болезненные ощущения из души, но проблемы, как от них не отмахивайся, остались.

Честно говоря, Вера сильно надеялась, что Верховцев на встречу не явится. Он же вчера ясно дал понять, что не его уровень. Ей даже почти удалось убедить себя, а все равно волнение прорывалось внутренней дрожью. И на месте не сиделось. Выйдет, постоит в коридоре, вернется, поработает, а изнутри как будто часовой механизм тикает. Того и гляди, рванет.

У них недавно еще несколько помещений закончили, в том числе небольшой уютный зал для релаксации. Взяла с собой планшет и телефон и забралась туда. Вере всегда казалось, все это немного отдает шаманством. Мягкие кресла в кружок, зелень на стенах, экраны, фотообои, музыка. Как в психушке или в другом мире. Но в ее теперешнем состоянии - в самый раз.

Положила планшет и телефон на колени, обняла себя руками, откинулась в кресле, закрыла глаза...

- Вера Дмитриевна?

Шеф. Откуда только он возник!

Глаза мгновенно вытаращились сами.

Вера подскочила от неожиданности как ванька-встанька. Телефон загрохотал на пол, планшет он успел поймать, каким-то образом очутился прямо у ее коленей. Они на мгновение застыли, глядя друг на друга, а потом он отодвинулся и встал.

- Не хотел вас напугать, извините.

- Ах, ну что вы, - Вера замялась, неосознанным жестом поправляя волосы на затылке. У нее всегда тянулись руки к волосам, когда она нервничала. - Я... просто волнуюсь.

Хотела потянуться за телефоном, но он уже успел и его поднять.

- Уцелел, - усмехнулся, передавая ей.

И вдруг признался:

- Знаете, я тоже волнуюсь.

Его откровенность удивительным образом подействовала на Веру, заставляя забыть собственные страхи. Разом сменилась полярность и настрой. Добавилось уверенности.

- Я думаю, идея пройдет, - сказала она. - Возможно, кто-то проигнорирует наше предложение, кто-то отсеется в процессе. Но большая часть примет. Во всяком случае, у меня есть такое убеждение.

Мужчина странно глянул на нее и неожиданно проговорил:

- Спасибо, Вера Дмитриевна. А вам, кстати, пакет нарочным доставили.

И вышел.

О! Пакет это было хорошо, замечательно было!

Вера сразу почувствовала прилив сил и побежала на свое рабочее место, забыв на время и про Верховцева, и про свои страхи. Все-таки, как тут не признать, она фанатичная трудоголичка, и только работа могла отвлечь ее по-настоящему.

Еще в пятницу Вера связывалась с Татьяной Анатольевной, и та по блату прислала ей под большим секретом ксерокопии проектов (в просторечьи - рыбу) будущих госконтрактов с промежуточными правками и пометками, сделанными прямо на полях вручную. Конечно, это было бы проще и удобнее сделать электронкой, но Татьяна Анатольевная была старой закалки и доверяла только бумаге. А для Веры это не тот случай, чтобы перебирать харчами. К тому же, собственноручные правки некоторых высокопоставленных товарищей!