— Теперь понятно, откуда вы знаете о моей матери, — сказала она.

Однако Трэвис заверил ее, что Анна ему ничего не рассказывала о Марианне.

Или он лжет, размышляла Билли, или он что-то выведал у нее самой, из какой-нибудь случайно оброненной фразы.

Как мало она о нем знает, и как мало они знают друг друга. Работая в паре, они выстроили между собой мост доверия, но он рухнул при первом же испытании. Могу ли я доверять Трэвису? — спрашивала она себя. Ей бы хотелось ответить на вопрос утвердительно, но реальность не давала повода для уверенности. В любом случае вопрос был чисто риторическим. Ведь она больше не работает на Гиддингсов, и они с Трэвисом не имеют ничего общего. Да и сама идея пообедать с Трэвисом была абсурдна. Пусть это не ее идея, но она же согласилась.

— Отбивная пережарена? — спросил Трэвис, проникая в ее мысли.

Билли слегка удивилась.

— Да нет! Она великолепна, — заверила она с натянутой улыбкой.

— А почему такой хмурый вид и взгляд, от которого молоко может прокиснуть.

— Это… мысли. — Билли покраснела, хотя не чувствовала себя виноватой.

— А что случилось с перемирием, о котором мы упоминали? — спросил он спокойно.

— Я резко высказалась? Я чем-то недовольна? — Она находилась на грани срыва.

— В этом не было необходимости. Но на вашем лице столько написано! Бога ради, что я сейчас сделал?

— Ничего. Абсолютно ничего. — Она улыбнулась еле заметно. — Ешьте, Трэвис, иначе остынет.

Казалось, он хотел что-то сказать, но передумал и, хмурясь, доел свой бифштекс в молчании.

— Десерт, Билли? Свежий фруктовый салат, взбитые сливки, лимонное печенье с сыром — это не должно быть острым для вас. Или как насчет…

— Шоколадного крема? Спасибо, Трэвис. Это обязательно. — Она весело улыбнулась. — Великолепный десерт, давайте его не портить, хорошо?

— Согласен. — Он перегнулся через стол и протянул руку ладонью вверх. — Друзья?

Билли медлила, но, боясь показаться грубой, все-таки вложила свою руку в его ладонь.

Волнующее прикосновение в мгновение ока смешало ее мысли. «Друзья, любовники, конкуренты», — вспоминала она. Конкуренты, несомненно, и сразу, как только она вернется в Англию. А что касается всего остального… Она покачала головой. Нельзя принимать желаемое за действительное.

Они задержались за кофе в баре. Было странно снова находиться в компании с Трэвисом.

С тех пор как она приехала в Бостон на похороны тети, ее душа была не на месте. Хотя она познакомилась с новыми людьми, встретилась с кузиной и ее семьей, о которой мало что слышала, в большей мере она оставалась наедине с собой. За исключением неоценимых нескольких недель, которые она провела у Хаусманов, и дней, отданных встречам с адвокатами. Билли была слишком занята, чтобы поддерживать контакты, или слишком устала.

То небольшое свободное время, которое она позволяла себе иметь, ушло на знакомство с историей города, или поездки на трамвае, или просто на прогулки по улицам, чтобы проникнуться их аурой. Уже через несколько коротких недель она начала любить этот удивительно компактный город. Его и вправду лучше осматривать пешком. Такое забавное смешение традиций и новых веяний. Бикон-Хилл с его узкими, вымощенными булыжником улицами, газовыми фонарями и величественными викторианского стиля городскими домами — и рядом высокие башни из коричневого камня. Здесь все это благополучно сосуществовало повсеместно.

— Вы собираетесь опутать сетью Гиддингсов весь город? — поинтересовалась она.

— Да, если я не испортил все сегодня, — согласился Трэвис.

— Испортили?

— Отказался от деловой встречи, чтобы найти вас. А это важная встреча.

— Но вы же не искали меня, — напомнила она.

Трэвис усмехнулся.

— Нет. Положа руку на сердце, Билли, я следовал интуиции. Я надеялся, что в этом месте мне что-то подскажет путь к вам. Но я ни на мгновение не мог себе представить, что вы окажетесь здесь.

— Почему?

— Что почему?

— Почему вы искали меня? Мы расстались не самыми лучшими друзьями.

— Да.

— Итак?..

В наступившей тишине Билли едва сдерживала дыхание, наблюдая за тенями, которые сменялись под изгибами его бровей. Может, он скажет ей правду на этот раз?

— Боюсь, вы не поверите мне, Билли, — уступил наконец Трэвис. — Но в тот день, когда вы… мы, — уточнил он, — потеряли контракт с Хейджами, я был зол, чертовски зол, но ни на секунду не имел намерения выгонять вас из страны.

— Не льстите себе, Трэвис, вы и не выгнали меня. Умерла сестра моей мамы, и я вылетела на похороны. А так как я была в то время безработная, то решила задержаться здесь для практики. — Существовала еще одна или две маленькие детали, но она не собиралась раскрывать их ему… сейчас по крайней мере.

— Да. Анна сказала мне. Я сожалею, Билли.

— А что еще она сказала вам? То, что тетя Джейн урожденная Хаусман? Что она и мама близнецы и что американская компания становится все сильнее и сильнее? Представляю, каким разочарованием для вас было обнаружить, что ваше влияние не простирается через Атлантику. Покончено с моей профессией? Ну нет! Поверьте мне, Билли Тейлор только начинает.

— Я не…

— Не лгите! — зашипела она. — Вы знали, что говорили, и знали, что делали. Вы хотели уничтожить меня. И до сих пор хотите, так как все еще верите, что те планы выдала я. И не только планы, да, Трэвис? Почему бы не добавить к этому компьютеры, угрозу забастовки, пожар? В них тоже виновата Билли Тейлор! Этому вы верите? За какого дьявола вы меня принимаете? — Она уже не владела собой. — За потенциального убийцу?

— Я не знаю…

— Чего вы не знаете? — Она уже была готова заплакать, но сдержалась. — Такая трогательная уверенность в вашем помощнике, такое безграничное доверие и в результате… — Голос ее уже дрожал от еле сдерживаемых слез.

— Пожалуйста, потише! Нет, лучше, — он наклонился к ней, и выражение его черных глаз поразило ее как громом, — если вы помолчите хотя бы тридцать секунд и позволите мне вставить хоть одно слово.

— Зачем? Чтобы вы…

— Я просто хочу объяснить, Билли, — прервал он ее удивительно спокойно. — Но, конечно, если вы не желаете слушать…

— Это вы не хотите выслушать меня, — не унималась она. — Вернее, не хотели в тот день, в Фелбрафе. Вы…

— …Только подвел итог? Да, вы правы, — торжественно согласился он. — Я пришел к заключению. Но вы не помогли себе, Билли.

— Ага, я должна была доказывать, что я не верблюд! — мучительно выкрикнула она. — Что те планы…

— Нет! — Трэвис стукнул кулаком по столу, так что зазвенели ножи, а Билли подпрыгнула.

— Что нет?

— Нет, я уже не верю, что вы выдали те планы.

— Итак… но… я не понимаю. И кто же это сделал? — спросила Билли. Весь ее запал уже иссяк.

— Вот этого, Билли, я и не знаю, — ответил он сурово. — Честно не знаю. Но, если это является для вас хоть каким-то утешением, то я уверен, что это были не вы.

Хлынули слезы. Билли, вытирая их, выбежала в дамскую комнату, чтобы переждать истерику. Итак, Трэвис не винит ее и больше не ненавидит. Но эта мысль не принесла облегчения. И она догадывалась почему. Когда Трэвис верил в ее вину, это давало ей точку опоры, давало силы сопротивляться. А теперь она оставалась только с любовью к нему, не имея возможности ничего противопоставить ей. Она должна вернуться в Англию, работать в отрасли, где имя Гиддингсов имеет вес, и, следовательно, повсюду ощущать присутствие Трэвиса. Где же взять силы, чтобы выдерживать это? Может быть, продать коттедж и переехать в Лиидс, чтобы свести к минимуму вероятность встречи с ним? Нет. Какой бы заманчивой эта идея ни казалась, она не может продать коттедж. Это дом ее матери, и пока есть надежда, что Марианна настолько поправится, чтобы вернуться домой, коттедж всегда будет ждать ее.

Билли в последний раз промокнула глаза, глядя на свое лицо в огромном зеркале. Слава Богу, что она не пользовалась декоративной косметикой, а то на нее сейчас страшно было бы взглянуть.

Трэвис ждал снаружи, и она заставила себя улыбнуться.

— Коньяк? — спросил он, направляясь в фойе.

Они остановились на пороге. В фойе было пусто, только пианист извлекал незамысловатую мелодию из инструмента в углу. Билли увидела поблизости небольшой диванчик, но, пока она решала, сесть или нет, Трэвис уже уютно устроился на нем. Девушка смотрела на него с опаской. Она не могла понять, о чем он думает, но в любом случае ее это интересовало.

— В моем распоряжении номер в этом отеле. — Трэвис магнетически удерживал ее взгляд. — Люкс, — быстро уточнил он. — Достаточно большая гостиная для встреч и бесед, и в ней нет постели, Билли, я клянусь вам.

— Вы уверены, что мысль о постели приводит меня в замешательство? — вызывающе спросила она.

Трэвис улыбнулся.

— Прекрасно. Значит, мой номер. А затем я вызову такси и отвезу вас домой.

Билли тряхнула головой.

— Я не нуждаюсь в сопровождении. В течение нескольких недель я ездила по Бостону на такси, и ничего не случилось, уверяю вас.

— Вы ездили и в столь позднее время? — удивленно спросил он. Билли сдержала улыбку. Ему это явно не нравилось, но она не собиралась успокаивать его.

Они поднимались в лифте, зеркальной коробке метр двадцать в длину и метр двадцать в ширину. Билли вдруг занервничала, не зная, куда деть глаза. Глупое решение, подумала она, но было уже слишком поздно выкручиваться. Ей нелегко далось находиться с Трэвисом в толпе, но наедине в спальне отеля… Впрочем, это не спальня, а гостиная, успокаивала она себя.

Она провела руками по материи платья, осушая слегка влажные ладони. Она сегодня в первый раз надела его, и похвала Трэвиса в начале вечера явилась бальзамом для ее израненного сердца. Это было яркое платье из мягкой шерсти, цвета сапфира, с откровенно глубоким угловым вырезом, который доходил до ложбинки между грудями, с юбкой чуть ниже колен. Оно облегало ее тело, как хорошо подобранная перчатка. Простое и изысканное одновременно. Билли полюбила его сразу же. Однако сейчас она забеспокоилась, не воспринял бы Трэвис выбор ею платья как приглашение, которое она не собиралась делать. Впрочем, я просто смешна с этими мыслями, решила она, но это не помогло.