А потом заиграла музыка, и он вновь затаил дыхание, наблюдая за своей лебедушкой.

* * *

Первыми выплыли девушки. Из разных сторон, медленно переводя мягкие руки снизу от одного бедра вверх к противоположному плечу, они сделали круг почета под заводную обожаемую всеми присутствующими музыку, очертили свои владения, встретились в центре… И вновь разошлись.

Танец женской половины ансамбля в азербайджанской традиции довольно статичен, а вот динамика — это роль мужчин.

Их мужчина выпрыгнул чертиком из табакерки, будто волной вновь разгоняя собравшихся в центре дам.

Они стали кружить вокруг новоприбывшего, пока он создавал танцевальный масштаб — размашистыми движениями рук, резкими оборотами вокруг оси, дробными шагами, чтобы вновь уступить место Амине с Зариной и дать им показать, как танцуют красивые женские руки, как плавно, текуще, кружат женские ноги, как мелодично головы оборачиваются со стороны в сторону.

И женщины тоже умеют кружиться до упаду, это Амина с Зариной доказывают уже через минуту — раскручиваясь в противоположных направлениях.

Мир видел, что Краевская улыбается, слышит аплодисменты, которые сопровождают их танец в том ритме, который велит музыка, чувствует азарт, который разгорается с каждой нотой, с каждым шагом все сильней, раскрепощается прямо во время танца.

Даже ему подмигнула… Или не ему. Или показалось. Но Миру хотелось думать, что все же ему.

По идее, чем дольше трио танцевало, тем сильнее должно бы устать — но с ними это правило не работало. Единственный мужчина в ансамбле только разгонялся — выдавая новые головокружительные прыжки и обороты, девушки кружили вместе, по очереди, исполняли даже элементы из его — мужской партии.

Дамир запыхался, зрители запыхались, ладоши саднило от постоянных хлопков, а неугомонные все продолжали и продолжали.

Но легкость все же была показушной.

Стоило закончиться музыке, залу разразиться бурными аплодисментами, а создавшим этот фурор артистам остановиться, как тут же стало ясно, сколько было потрачено сил. Амина прижала руку к груди, улыбаясь и пытаясь поклониться, парень-солист даже на колени опустился, а Зарина тут же упала в объятья мужа, который хлопал, пожалуй, самоотверженней, чем все присутствующие вместе взятые.

Толпа сомкнулась, будто поглотив Амину, Мир дернулся было навстречу, но передумал. Протолкнется и что? Автограф попросит? Похвалит неумело? Нет. Вариант не из лучших.

Стоит быть благодарным за то, что просто имел возможность вновь понаблюдать за вот такой непривычной Аминой.

— Бежим, — размышляя о своем, мужском, но не слишком брутальном, Мир проворонил момент, когда Амина успела выскользнуть из объятий толпы и материализоваться перед ним.

— Куда? — всучить ему в руки свою сумку, схватить за запястье.

— Теперь не отстанут. Пора рвать когти…

И прежде, чем Мир успел сообразить, оценить, согласиться, поволокла к выходу.

Глава 10

— Амина, ты очень странная женщина, знаешь об этом?

К этому выводу Мир пришел давно, но сегодня ночью просто не мог не озвучить — странность зашкалила.

После их побега со свадьбы прошло добрых три часа. За это время они успели покататься по городу, по нему же прогуляться, найти работающего в такой поздний час мороженщика, долго стоять, выбирая мороженое из огромного перечня…

Дамир выбрал быстро — любое, но чтоб три шарика, а вот Амина затормозила у холодильника не на шутку. В конце концов, взяла именно то, на которое сам Мир и не глянул бы — соленое. Извращенство полное. Там и банановое было, и клубничное, и ванильное, фисташковое, голубая лагуна, прости господи… Вариантов масса, а эта необычная женщина взяла карамельное с самыми настоящими кусочками соли.

Теперь же сидела, забравшись на лавку с ногами, устроившись попой на ее спинке, и с удовольствием облизывала свое извращенское мороженое.

— Знаю, — ответила мужчине, который сидел на той же лавке по-человечески, глядя перед собой. На город опустилась ночь, вокруг оккупированной ими парковой скамейки — никого. Изредка проходили поздние гуляки. На дворе практически лето, трещат цикады, шумит теплый ветерок.

— Вот и я знаю… — Мир перевел взгляд на собеседницу. Точнее на ее щиколотки, закованные в золотые ремешки босоножек.

Он давно уже поймал себя на том, что испытывает какой-то нездоровый интерес именно к щиколоткам — ее щиколоткам. Раньше не замечал в себе такой потребности изучать именно этот участок женского тела, а тут прямо налюбоваться не мог.

У нее действительно были безумно красивые ноги — длинные, в меру рельефные, ровные до неприличия, но особенно Мира почему-то задевали именно тонкие, очень изящные щиколотки. Так и хотелось сжать одну из них в руке. Почувствовать, что пальцы могут обхватить ее полностью, ощутить холод и гладкость. Потом, конечно же, было бы неплохо и вверх рукой скользнуть — но там уж точно по лицу получишь. Хотя и за щиколотку не возьмешься — заорет ведь. Поэтому приходится разве что смотреть. На аккуратные пальчики с черными ноготками, на горбинку подъема, на шлейф платья.

— Вкусно хоть? — свое мороженое Мир съел давным-давно, а вот Амина до сих пор смаковала.

— Очень, я бы и тебе предложила, но боюсь, слюна у меня ядовитая — умрешь.

— И кто из нас после этого жлобсабирыч? — Мир хмыкнул. Давно уже не злился на прошлые перепалки и брошенные в сердцах слова.

— Я жлобтахирыч, жлобсабирыч — ты.

Амина ответила тоже беззлобно, улыбнулась Миру, а потом снова уставилась перед собой — в темноту.

— А сбежали мы зачем, Амина Тахировна?

— Шалости захотелось — вот и сбежали, — объяснить более внятно Амина не смогла бы. Впрочем, как и на вопрос о том, зачем прихватила с собой Бабаева. Это получилось как-то непроизвольно. Первой мыслью в голове мелькнуло: «бежать», а второй: «прихватив все свое». Мир каким-то образом оказался в перечне «своего». Конечно, то, что наряду с сумочкой и шалью — не очень приятно, наверное, но в принципе не так уж и плохо.

— Шалость удалась, — они на какое-то время замолчали. Амина доедала свое мороженое — действительно вкусное, пикантное, необычное, а Мир копался в телефоне. — А откуда ты взялась, Амина Тахировна? — следующий вопрос родился как-то неожиданно и сам собой. Просто Мир сообразил, что знает о своей соседке по лавке всего ничего. Имя да фамилию, отчество с окладом, в мороженом пристрастия теперь.

— Анатомию учил, а разобраться не смог? Я взялась как все — из маминого живота.

— Я имел в виду, откуда ты родом?

Дамир ожидал, что ответа не получит, но нет — сегодняшний вечер был для него удачным.

— Я бакинка. А ты? — ответила Амина потому же, почему взяла его с собой — просто захотелось.

— Киевлянин. Родители бакинцы.

— И как вас сюда занесло?

— По долгу службы — отец отставной военный.

— Ясно. Вы здесь свои, как я поняла… — имела она в виду, конечно же, диаспору.

— Мы — да. А ты нет. Почему? — Мир решил пытаться дальше. Ответила на один вопрос, возможно, повезет и с другими.

— Я в Киев приехала около восьми лет тому. И было как-то не до этого. Да и не люблю я все это…

— Неправда, любишь. Я же видел сегодня.

Амина зыркнула на Мира как-то испуганно, ему даже язык захотелось прикусить. Зря наседает. Она ведь и замкнуться может в любой момент.

— Да, ты прав, люблю, но мне было не до этого. А сейчас Бабочка забирает все время, а то, которое остается — я ем, сплю, учусь и думаю о ней же.

— Хоть убей, не понимаю, почему ты так цепляешься за этот захудалый клуб…

— И не поймешь, — Амина вновь посмотрела на собеседника — теперь уже без страха, но с уверенностью в своих словах. — И не надо понимать. Просто принимай как данность — Бабочка — это все для меня.

— Из-за танцев? Так сегодня ты танцевала в разы лучше, чем все эти ваши с позволения сказать «шоу» ночью в Баттерфляе.

— Не зря училась, — и даже сейчас, когда уж самое время обидеться, Амина только усмехнулась.

— Где училась, кстати?

— В Баку.

— А переехала почему?

— В поисках лучшей судьбы… — или просто судьбы, но эту мысль Амина не произнесла.

— И что, Баттерфляй — это и есть твоя лучшая судьба? — Мир повернулся на лавке, заглядывая в скрытое в полумраке лицо Амины.

— Нет, Баттерфляй — это ее последствие.

— А если по-человечески и без загадок?

— То я не скажу ничего…

Ну хоть так… Собирая информацию натурально по крупицам, Мир мог пытаться делать собственные выводы. Наверняка неправильные, но хоть какие-то, потому что до сих пор Амина оставалась для него большой загадкой.

— А Людмила Васильевна и Николай, с которыми я познакомился, это действительно твои родители?

— Да.

— Родные?

— Нет.

— А что с родными?

— Ничего. То есть все хорошо…

— А как так получилось, что у тебя сразу четверо…

— Жизнь сложна, Дамир. Очень. Если у тебя не так — ты счастливчик.

— У меня не так — все скучно и однообразно… Было. И только с твоим приходом все резко повеселело.

Понимая, что расспрашивать ее дальше смысла нет, Мир съехал на шутку. В сухом остатке знаний ему не очень-то поприбавилось.

Амина усмехнулась, отбросила в урну салфетку, оставшуюся от мороженого, аккуратно соскользнула со спинки, очутившись совсем рядом с Дамиром.

Их лица оказались в опасной близости. Очень опасной. Очень близости. Мир даже почувствовал исходящее от соседствующего живого тела тепло…