Вновь увидела неудавшегося поклонника.

Стоял, болезный, в обнимку с женой и с дочкой на руках. Жена — красавица, дочка к нему жмется так, что видно сразу — соскучилась жутко, а этот кобель…

Вновь Амину заприметил, подмигнул, жену обнимая, дочку в щеку чмокнул.

— Чемодан снести поможете? — и будь Аминина воля, спустилась бы да заехала казанове меж рогами, да не вовремя сейчас, родные расстроятся. Но хотя бы пользу от игривого поиметь можно.

Недолго думая, мужик отдал дочку в руки жене, понесся навстречу. Чемодан снял, ручку подал, поцеловал бы, наверное, не успей Амина вовремя ее выдернуть, а потом развернуться, чтобы подать уже родителям.

Николай Митрофанович раньше отказался бы. Он у них мужчина сильный, крепкий, да только колено ведь не из любопытства лечить решил, а потому что действительно беспокоило. Спустился, подал руку уже своей Людочке…

— Ну что, привет, Киев, — а потом они вдвоем оглянулись, синхронно делая глубокий вдох… — Давно не были, да? — Николай глянул на жену.

— В советское время еще, после университета приезжали, Сашке десять было, Илюше три… Изменился Киев, Аминушка?

— Вот сейчас и узнаем, обзорную экскурсию устроим, — еще раз быстро обняла приехавших, а потом схватила чемодан, направляясь прочь с перрона.

Хотелось парить, летать и не верилось…

— Ты видел, Коль, как наша Аминушка — пальцем поманила и все, уже бежит чемодан ловить…

Людмила Васильевна обращалась к Николай Митрофановичу, но Амина их прекрасно слышала — улыбнулась. Столько гордости было в этих словах. Столько любви в этом «наша Аминушка»…

— Видел, Люд, видел. Еще бы… Я бы тоже бежал, будь помоложе…

Амина обернулась, послала Николаю Митрофановичу воздушный поцелуй, а потом посеменила дальше, не в состоянии спрятать улыбку. Этот голос… Как же она любила этот голос…

* * *

Дальше по плану у них была маленькая обзорная экскурсия. Они проехались по центру, несколько раз даже остановившись, когда Людмила не могла сдержать свое «ой, а помнишь, мы тут…», вышли на набережной, съели по мороженому, а потом покатили домой, где их ждал самый настоящий пир.

Таксист помог затащить чемодан на восьмой этаж, за что получил хорошие деньги и улыбку Амины, а Людмила с Николаем почему-то замялись на пороге квартиры…

— Проходите, мам, пап, проходите… Вон тапочки… Надеюсь, удобные…

— Вы тут такие хорошие, Аминушка… — и только потом поняла, почему же они застыли на пороге как вкопанные.

Главная бабочка Баттерфляя долго размышляла, что делать с висевшей здесь на стене фотографией. Думала снять — чтоб не теребить старикам душу, но и жизни своей не могла представить без того, чтоб зайти в дом и встретиться взглядом с серыми глазами Илюши.

Думала долго, а решение так и не приняла, все откладывала на завтра. Закончилось тем, что поехала на вокзал, так ничего и не предприняв.

— У нас дома такая же, но меньше стоит в вашей комнате, помнишь же?

— Помню, — Амина улыбнулась, тоже задерживаясь на какое-то время взглядом на фотографии.

Амине казалось, что в восемнадцать лет она выглядела совсем еще ребенком, но уже была невестой. Впрочем, и Илюша в свои восемнадцать тогда не тянул на главу серьезного семейства. Вот только им было наплевать. Они любили безоговорочно и беззаветно. Женились рано, по любви, будучи знакомыми меньше года, преодолев все преграды и наплевав на все предрассудки. И на этой фотографии никто не смог бы увидеть их сомненья или страхи. Там были два влюбленных взрослых ребенка. Илья и Амина Краевские.

— Проходите, я там в ванной вам полотенца развесила, банные на кровати положила, если хотите, давайте вы пока от дороги отойдете, а потом ужинать будем. Я долму накрутила, но тушиться еще не ставила, она когда свежая, только из кастрюли — вкуснее…

— Есть, наш генерал, — первым от фотографии взгляд отодрал Николай Митрофанович, взял за руку Людмилу, повел исполнять указания.

Амина же, проходя мимо застекленной рамки, провела пальцем по нижнему ободу. Поступала так часто и ничего не могла с собой поделать — хотела хоть таким образом коснуться если не живого человека, то живых воспоминаний.

* * *

Банные процедуры и приготовления Амина со старшими Краевскими закончили одновременно.

Уже в семь они дружно сели за расположенный на кухне небольшой стол, щедро уставленный вкусностями. Амина старалась — готовила, носилась в поисках излюбленных родительских деликатесов, вырвала в жестокой схватке последний киевский торт, долго по запаху пыталась найти настоящий ароматный чай, а не чайные красители, которым часто довольствовалась сама.

Николай с Людмилой охали и ахали, с благодарностью поглощая выставленные на столе угощения. Амина же разве что не урчала кошкой, так она была довольна всем происходящим. После восьми лет попыток убедить себя, что у одиночества, зовущегося уединением, есть своя незаменимая прелесть, она наконец-то могла смело признаться, что в легкую променяет все его прелести на возможность вот так проводить вечера.

— Обратные билеты мы еще не брали, Аминка, но больше месяца просидеть действительно вряд ли сможем… Саша обещал нам внуков подбросить на все лето.

— Пусть Сашка сюда подбрасывает…

Старшие Краевские рассмеялись, расценив как шутку, а Амина доказывать, что на самом деле готова принять еще и внуков, не стала. Тем более не стала говорить, что планирует сделать многое, лишь бы их приезд длился и длился…

— Да и делать нам здесь что?

— Гулять, отдыхать, книги читать. Я нам программу придумала — на неделю на море рванем, в Одессу.

— Да ты что! У тебя же работа, ну и какое нам море? Мы еле до тебя добрались на поезде. Как раз месяц отходить будем.

— Я все продумала, мамочка, на работе график у меня плавающий, сегодня вон выходной взяла — никто не умер, в Одессу самолеты летают. Очень дешево, кстати, получается. Вы рядом с Сочи живете, но в последний раз когда у моря были? Правильно, даже вспомнить тяжело. А врач что сказал? Тоже правильно, морской воздух и морская соль вам очень даже кстати…

Иногда Амине и самой становилось страшно от собственной активности, но деваться было некуда — перебороть свое желание угодить им, она не могла.

— А тебе точно за это ничего не будет? За график твой… плавающий? — во взгляде Людмилы был целый океан участия и сомнений. Она отлично помнила дочкины рассказы о сложностях с начальством. Прекрасно понимала, что их Амина еще и во многом недоговаривала.

— Ничего, у нас затишье.

— Перед бурей? — Николай Митрофанович хмыкнул.

— Скорей всего, — Амина улыбнулась в ответ, задерживаясь чуть больше, чем обычно разрешала себе, на взгляде серых глаза старшего Краевского. Сыновья пошли в отца. Были так похожи… — Но я к бурям привычна, не впервой…

— Ну а как у вас там вообще дела, как твои девочки?

Краевские были в курсе того, где именно работает Амина. Сначала, конечно, только головой качали, смутно представляя, что такое ночной клуб и чем он отличается от публичного дома. Амина не жалела сил и времени на то, чтобы популярно объяснить, что ничем крайне постыдным они там не занимаются, и пусть даже соседям об этом с гордостью особо не расскажешь, но переживать им не о чем. Зарабатывает она хорошо — на жизнь хватает, и им переводы приходят регулярно, хоть они и принимают их неохотно. Дело свое любит, танцы не бросила, никто ее не обижает.

Со временем, Краевские ей поверили, работу ее приняли, волноваться не перестали, но теперь хотя бы волнения эти были такими же, как у любых других родителей, чьи дети развозят пиццу, чинят компьютеры или считают ставки по кредитам.

— Девочки хорошо, без меня теперь будут, пускаю их в свободное плаванье, а сама займусь постановками, сотрудниками и… вами…

Людмила Васильевна рассмеялась.

— Вот бы побывать у вас там… В твоем любимом Баттерфляе… Интересно ведь…

— Ну раз интересно, побываем. Но лучше, я думаю, днем. Ночью шумно, душно, особо ничего и не разглядишь.

— Да ты что, Аминушка, куда нам ночью? Мы ночью спать будем…

Вопрос сна тоже вызвал у них живую дискуссию. Узнав, что дочь собирается пожертвовать ради них собственную кровать, а сама ночевать на раскладушке, Краевские категорически отказались от такой щедрости и тут же полезли в интернет в поисках ближайших гостиниц. Амина с одной стороны загордилась тем, что сумела таки подружить старшее поколение с интернетом, а с другой не менее категорически отключила вайфай до полного урегулирования ситуации.

К счастью, проблему все же удалось решить полюбовно — переезжать Краевские передумали, но договорились проспонсировать приобретение более приличного спального места. Амине это было только в радость, потому что у стариков сразу появилось и понимание, чем же они будут заниматься в ближайшее время, пока она вынуждена будет сбегать на работу.

Наевшись от пуза, они всей дружной компанией перебрались в комнату, устроились на кровати и занялись разбором чемодана, который, как оказалось, наполовину был заполнен не одеждой гостей, а всякими памятными безделушками и сувенирами.

Тут тебе и одежда самой Амины десятилетней давности, которую уже не наденешь, о которой и думать забыла, но так приятно теперь провести по ее ткани, вспоминая, какие события связаны с ней. Тут и целая стопка фотографий, разложенные в хронологической последовательности. И завернутые в носовые платочки гранаты…

— Это самые настоящие — бакинские — оттуда бандеролью ваш Аббас Абдулович передал, как узнал, что мы к тебе едем. Видишь, даже инициалы твои на них есть?