Тут же рвать когти к ней навстречу, воровать со столика утку или отвоевывать место у одной из оставшихся трех соседних лебедок Дамир не стал. Дождался просто, пока Краевская бросит на него взгляд – поймал, кивнул, здороваясь, получил такой же кивок в ответ и занялся своими делами – едой, разговорами, выходами из зала и возвращениями.

Следил за ней периодически исподтишка, видел, что сначала она была напряжена – оглядывалась на их стол, видимо, ждала подвоха, а потом расслабилась – и смеяться громче стала, и разговаривать, до него даже через громыхающую музыку несколько раз доносились обрывки ее бесед с соседними девочками. Впервые на его памяти она говорила на родном для них обоих азербайджанском языке. И это почему-то произвело на Мира настолько сильное впечатление, что аж мурашками руки покрылись.

Голос у нее звучал не так, как когда она разговаривает на русском. Лицо выглядит непривычно. Образ меняется.

Из ночной бабочки Баттерфляя она будто превратилась в самую настоящую Амине-ханым, как он любил ее называть. И ведь раньше делал это с издевкой. Мол, стыдно, девка, нашей девушке таким непотребством заниматься, а теперь иначе и не назовешь – язык не повернется.

И платье это ей безумно шло, и то ли гранаты, то ли рубины в ушках смотрелись как нельзя кстати…

– Танцевать идем? – когда он в очередной раз залип на разглядывании Амины, к нему подошла Лала, которой все не сиделось на месте, положила руки на плечи, наклонилась к уху, практически крича вопрос.

Иначе здесь было нельзя – музыка гремела так, что уши закладывало в момент. От звука восточных заводных мотивов приборы на столах дребезжали, а в соседних с рестораном домах наверняка жители праздновали свадьбу вместе с брачующимися и их гостями. Но тут ничего не поделаешь – это тоже традиция – еда, танцы, веселье – все через край.

– Нет, курить пойдем сейчас…

– Ты же не куришь, – Лала вновь крикнула на ухо, теперь уже скорей от вредности, чем из-за громкой музыки.

– Подышу…

Лала махнула рукой, понеслась на танцпол. Пустым он не был. Девушки танцевали компаниями, выводя руками узоры, вытягивая красивые шейки и стреляя глазами в орлов, которые крутились вокруг. Орлы же во всю демонстрировали размах собственных крыльев – если хочешь привлечь птицу, ей нужно доказать, что сможешь укрыть от любых невзгод своим крылом.

Пробегая мимо столика, за которым сидела Амина, младшая Бабаева остановилась…

У Мира даже сердце на секунду замерло – неужели его малая сможет сделать то, что ему так хотелось – вытащить Амину на танцевальную площадку?

Подсмотренный танец-откровение когда-то произвел на него небывалой силы впечатление. Он часто его вспоминал, часто уже в мыслях умудрялся залюбоваться поворотом ее головы, движеньем рук, взглядом… И так хотелось увидеть это снова…

Лала по очереди подошла к каждой сидевшей там девушке, Мир был уверен – ни с одной из которых знакомой не была, одну из них уболтала выйти на танцпол, одну просто вытянула, к Амине тоже подошла – уговаривала долго, улыбаясь и получая такую же улыбку в ответ, но через две минуты махнула рукой, отчаливая ни с чем. Амина не захотела… А жаль.

Смирившись с тем, что понаблюдать за ее танцем сейчас не выйдет, Мир вышел во двор, а когда вернулся – закипел.

***

За проведенные в заведении время к Амине подошло уже пятеро молодых людей. Мир считал.

Тот, которого он «застал», вернувшись после перекура, был первым. Мир его знал, но имя сходу вспомнить не смог – прозвал смертником номер раз. Смертник вел себя как истинный мастер пикапа – подошел к Амине, присел на освободившийся стул, начал наверняка о погоде, продемонстрировал всю свою экипировку – и айпонт крайней модели, и часы недешевые, Дамир не слышал, но был уверен, что справился, почему это они с Аминой никогда не встречались… Надеялся, что Амина отошьет его жестко и быстро.

Злился, что она почему-то медлит. Даже улыбнулась раз или два. Неужели заинтересовал? Даже обидно стало – ничего ведь особенного в смертнике. Он лучше. Ну да, орет вечно, ведет себя как чмо невоспитанное, но все равно лучше…

Стало легче, когда на предложение потанцевать Амина ответила отказом, потом еще раз и еще, когда смертник попытался быть настойчивым. Судя же по выражению лица Амине-ханым, когда неудавшийся жених встал со стула, пожав плечами, окончательно она его отбрила жестко – ее добрейшую улыбку в такие моменты ни с чем не спутаешь.

После первого еще несколько мужчин пытались подкатить к главной бабочке Баттерфляя. Для многих ее появление оказалось откровением – как так случилось, что в городе живет такая шикарная девушка из своих, а никто ни слухом, ни духом? Пятеро самых смелых попытались этот вопрос решить…

К их огромному сожалению, решить не удалось. Амина отбривала каждого технично и в меру быстро. Видимо, в душе циничной стервы все же осталась девчоночья вера в то, что кто-то мог подойти к ней для поговорить без любых дальнейших усложнений.

И если когда к Амине подошла Лала, Миру очень хотелось, чтоб младшей сестре удалось вытащить Краевскую к танцующим, то каждый раз, когда очередной мужик уходил ни с чем, он чувствовал практически триумф. Вот только и сам подходить не спешил – тоже ведь нахрен пошлет. Хотя его может и дальше.

Как-то так случилось, что она подошла сама…

***

Амина видела периодически мелькавшего на горизонте Мира. Он чаще всего сидел за столом, иногда выходил на улицу, иногда стоял с кем-то, разговаривал. Танцевать его явно не тянуло, честь участвовать в конкурсах, которые тут тоже имелись, наряду с тамадой, он тоже уступал другим.

Пару раз они встречались взглядами, когда один вовсю следил за другим, а другой решал, что давно он не проверял, что там с объектом его слежки.

Амина за вечер успела изучить его семью – красивая молодая мама, ведущая себя благородно, немногословный серьезный отец, который супит брови так же, как сын, шебутная младшая сестра, дающая жару всем вокруг, спокойная средняя, которая предпочитала танцам тихий шепот, видимо, с подругами. Сомнений не было – они тут свои. Все их знают, все с ними здороваются.

К Миру несколько раз подходила девочка. С виду – ровесница его младшей сестры. Смущалась, нервно теребила ленту на платье, боялась смотреть в глаза, заговорив – краснела… Это был такой особый способ склеить мужика, единственный доступный для наивных девочек пятнадцати-восемнадцати лет, а может и старших, если сохранили ту самую наивность.

Амина следила за этим с любопытством и ей даже слегка жалко было девчушку, которую Мир не отбривал, но и никаких действий для поддержания беседы не совершал. Следственно, она затухала – не девчушка, беседа… Хотя девчушка тоже.

В принципе, именно чтоб сказать ему о том, что так делать нельзя, Амина и решила подойти.

Ну или элементарно посчитала, что этот повод будет правдоподобным, а подойти хотелось просто так.

***

– Скучаешь? – он стоял у стенки, как засватанный, она встала рядом.

– Тебя жду, чтоб развеселила… – Мир повернул голову, улыбаясь. – Вечер добрый, Амине-ханым.

– Добрый, Дамир-бей, – и Амина ответила так же, кивнув.

Ох… Мир непроизвольно сглотнул. Что за глаза… В них точно бес сидит. И погибель. Возможно, всего человеческого рода, а возможно, его личная. Черные, бездонные, лукавые, пьянящие. Зал был свободен от алкогольного дурмана – спиртное на азербайджанских свадьбах особо не чтят, здесь весело и без него, а вот глядя на Амину, Дамир пьянел. И вновь услышать эти бархатистые нотки в голосе хотелось, когда она говорит не на русском…

– Как тебе? – оторвать от нее взгляд было сложно.

– Мне… хорошо, – она серьезно задумалась, а потом ответила, взвесив. – Давно не была на таком сборище – отвыкла… – кивнула в сторону бурлящего веселья.

– Привыкай, после сегодня тебя заходят видеть чаще – произвела впечатление… Мужиков сна лишила… – не уколоть Мир не смог – хотелось.

Амина же не восприняла в штыки. Снова улыбнулась лукаво.

– А ты динамо, Дамирсабирыч, ой динамооооо… – протянула тихо. Так, чтоб он один услышал. Продолжила, не дожидаясь вопроса. – К тебе девочка и так, и сяк… А ты…

– А я не девочка, Амина, чтоб ко мне. Я сам предпочитаю, знаешь ли, добиваться.

Прозвучало пафосно. По отношению к Гуле даже некрасиво в какой-то мере, но зато правдиво.

Мир был заядлым традиционалистом в отношениях. Добиваться должен мужчина, женщина – знать себе цену и не сдаваться сразу, даже если сердце тут же ответила на призыв. Все как в танце. Народные танцы – они всегда со смыслом.

– Век нынче не тот, Дамир. Все с ног на голову перевернулось… – Амина ответила, а потом вновь обратила взгляд на танцующих.

Видимо, подумала о том же, о чем Дамир. С ног на голову перевернулось действительно все. Сейчас родители хватаются за головы со словами «о времена, о нравы», следя за тем, как они «живут так, как хотят», а через десяток лет хвататься за головы будут уже они.

В какой-то момент к ним подбежала невеста.

– Амина, идем, просят…

Схватила подругу за руку, потянула.

– Куда? – Дамиру даже захотелось придержать, будто из-под носа уводят, но Амина и сама не спешила нестись за Зариной.

– Станцевать просят. Родители, Аминка, ооооочень…

– Нет, – Амина только сильнее уперлась, даже отступить обратно к стене попыталась. – Ты же знаешь, я уже сто лет не танцую!

– А я двести, Амина! Но раз, пожалуйста! Там и музыку нашу нашли, ансамбля нашего, любимую!

– Нет, Зарин, и не проси, – Амина даже руку попыталась выдернуть.

– Один раз, Амина, очень прошу. Просто вспомним молодость. Пожалуйста. Считай, мой свадебный каприз…

Амина застыла, Зарина тоже. Подруги стояли друг напротив друга, глядя в глаза. Зарина держала Амину за запястье.

Если б Краевская вновь отказалась, невеста смирилась бы, это понимали все – даже Дамир, но Амина удивила.