Поцелуй получился… больным.

Амина ошалело позволяла себя целовать первых пару секунд. Да и то «позволяла» – это образно.

Застыла, упершись в мужскую грудь руками, губы сжала, дышать перестала. А потом отмерла – брыкнулась раз, второй, вновь замахнулась, чтоб по лицу заехать…

– Отвали, придурок, – оттолкнула, схватила стоявшую на тумбе рядом керамическую фигурку. – Совсем сдурел?

Бежать не спешила, но поцеловать во второй раз Мир не решился бы. Удовольствие… сомнительное.

– Чего орешь? – до этого их лица продолжали находиться на расстоянии нескольких сантиметров, теперь же Мир сделал шаг назад. Стратегически решение было неправильным, потому что теперь Амина могла спокойно заехать этой фигуркой в область между глаз, но и зажимать ее в углу – чревато последствиями.

– Еще раз… Попытаешься… Меня… Поцеловать… – ультиматум Амина ставила, восстанавливая дыхание. Не то, чтоб этот поцелуй ее настолько впечатлил, но ошарашил знатно. – Кастрирую.

– Голыми руками, подозреваю, – Мир же действительно потерял вид на берега. Сам не знал, на что нарывается. Но, кажется, так соскучился по их стычкам, что собирался получить по максимуму. Не зная даже, как этот максимум может выглядеть.

– Идиот ты! – на Амину подействовало – она взбесилась еще больше. Серьезно замахнулась, бросила. Мир успел увернуться. Фигурка полетела в противоположную стену, чуть не попав в окно, отскочила, упала на пол.

– А ты висишь мне тридцать штук и гривен сто за эту хренотень.

– Отлично, тогда я сейчас сравняю счет. Готовься ловить головой оставшиеся двадцать тысяч, которые должен мне ты…

Амина огляделась, схватила все с той же тумбы оставленный там стакан, бросила в отошедшего к столу Дамира, промазала, но не отчаялась.

– Знаешь что, скотина?! – и слова подбирать перестала… – Ты мсе всю жизнь испортил! У меня в жизни все было прекрасно, пока ты не заявился в Бабочку со своими правилами и дебильным невосприятием меня! – в Мира полетела пепельница. – Пока ты не начал придираться по мелочам, пока ты не начал бесить меня одним своим видом! – а потом кипа салфеток, которые даже на метр не отлетели, тут же осыпавшись к ногам Амины. Над чем Мир с удовольствием посмеялся, а Амина зло зарычала, подбегая теперь уже к стеллажу и доставая оттуда какую-то книгу. Бросила. Промазала.

– Так может ты в меня влюбилась, Амине-ханым? Раз я одним видом тебя бешу?

И вновь Амина зарычала, метнув уже диванной подушкой. Мир ее поймал, бросил обратно, попал.

– Еще раз так назовешь…

– Тоже кастрируешь, Амине-ханым? Боюсь, что с такой меткостью сначала руки и ноги отрежешь, а потом уже куда нужно попадешь…

Практически с боевым кличем подбитого слона, ну или просто издавая звуки, свойственные женщинам в истерике, Амина приблизилась к столу, попыталась дотянуться до Мировой шеи. Хотелось просто подержаться. Просто туго так сжать и пару минут не отпускать.

– Ненавижу…

Амина метнулась за стол, Мир в обратную сторону.

Почему-то осознав, что вывел ее из себя, сам мужчина успокоился. Успокоился и теперь с радостью впитывал ее гнев. Такой искренний, чистый, ощутимый. Любовался ее пылающим лицом, выбившейся из хвоста прядью черных волос, налитыми злостью глазами, сжатыми губами.

– Ты такая красивая, Амине-ханым, глаз не отвести, – и чувствую невероятную эйфорию, Мир не мог не признаться в том, что крутилось на языке.

– Ты труп, – Амина же, почувствовав очередной прилив сил из-за его насмешливого, как казалось ей, комплимента, схватила теперь уже другой стакан, который стоял на столе, занесла руку для броска.

По правде, попасть Амина хотела разве что впервые или во второй раз. Дальше она уже не сомневалась, что Мир сможет увернуться, но сдержать злость не могла. Ей нужно было ее выпустить, иначе тело грозило взорваться.

И Мир благополучно увернулся бы от этого стакана, если бы он летел в него, но во время замаха он соскользнул, и траектория получилась немного не такой, как рассчитывала Амина.

Целилась в Дамира, а получилось, что стакан полетел к двери.

На несколько мгновений застыв, что Амина, что Дамир следили за тем, как очередной снаряд стремится мимо цели. Они и предположить не могли, что именно в эту минуту кому-то взбредет в голову вломиться в кабинет.

Они и в страшном сне представить не могли, что явится туда Глеб Имагин.

Что откроет дверь без стука, что ступит ногой в кабинет, что сначала не поймет, почему Амина с Миром смотрят на него такими перепуганными взглядами, а потом не успеет увернуться от летящего на него стакана.

Амина подумала – увольнение.

Мир подумал – сотрясение.

Глеб подумал – смерть.

И свет погас.

***

Чувства, который сейчас испытывал Глеб, чем-то напоминали ему состояние комы после пережитой аварии.

Он понимал, что надо открыть глаза, но было так тяжело это сделать…

Слышал, как кто-то переговаривается сверху, но облегчать участь этим смертоубийцам не хотел.

– Мир, может скорую? Оно так ему врезало…

– Конечно, врезало, Амине-ханым. Ты ж если бросаешь – то на убой, зайка моя.

– Не ёрничай, придурок. Если что – скажу, что была в состоянии аффекта, а аффект мой – это ты. Тебя судить и будут.

– Господи, какой юрист пропадает! Логика – бетон. Сила в руках – богатырская. С начальством разговаривает – жуть как правильно. Одному по мордам дала, второго стаканом отключила. Очень мотивирована идти на повышение по трупам конкурентов.

– Да заткнись ты! Он проснется сейчас…

Все это говорилось шепотом, но даже так Глеб расслышал и не смог удержаться от смеха. А еще было жутко любопытно, когда она успела заехать Миру по мордам…

Возможно, действительно контузило, вот он как дурачок и смеется, но смешно было неимоверно.

Он открыл глаза. Сел на диване, на который его, видимо, затащил Дамир после техничного отключения в исполнении Амины, придержал рукой мокрую тряпочку, которая лежала на ощутимой уже шишке на лбу. Оглядел своих коллег.

Амина стояла… виноватая. Бессознательно заламывала руки, смотрела, как провинившийся пес, будто наготове сбежать. Во взгляде Мира тоже мелькнуло беспокойство, но, видимо, рассудив, что раз встал – значит жить будет, Бабаев разом повеселел.

– Убить хотели? – Глеб спросил максимально серьезно, переведя взгляд с Мира обратно на Амину.

– Прости, Глеб, я случайно.

Расчет был правильным – в Амине проснулось максимальное чувство вины. Теперь из нее хоть веревки вить можно.

– Спасибо, что не специально. Имущество казенное?

– Ага, – Мир поднял валявшийся все там же стакан, вернул на стол. – Казенное, неубиваемое. Как и твоя голова.

Мужчины прыснули смехом.

По правде, по голове Глебу досталось знатно. Когда Настя узнает – придется идти в больницу – проверяться, но ситуация вышла комичной.

Амина же юмор не оценила. И если из чувства вины Глебу ей сказать было нечего, то Миру достался такой красноречивый взгляд, что Имагин понял – еще не один стакан отскочит уже от головы управляющего Баттерфляя.

Отсмеявшись, порассуждав о том, что же все-таки случилось, Глеб вспомнил, зачем, собственно, пришел.

Встал, прошелся по кабинету, полюбовался на свою шишку в зеркальном отражении. Отложил тряпицу, взял все тот же стакан, приложил холодненьким бочком ко лбу. Развернулся к подчиненным.

– Я отчеты смотрю, все хорошо, продолжайте в том же духе… Не в смысле настолько радикальных методов, но в смысле проводимой вами политики партии. Но у меня тут возникло одно предложение, хочу с вами поделиться…

Амина с Миром синхронно приподняли брови.

Это вышло так одинаково и забавно, что Глеб хмыкнул. Ему стало интересно, а сами-то они хотя бы представляют, насколько похожи?

– Ко мне обратились представители «Stage guys», у них запланирован тур. Мировой. Запланирован давно, и Киев в списке городов не значится. Но ребята веселые – райдеров особых не выдвигают, но часто себе на уме. У одного из них какая-то поклонница по переписке в Киеве есть. Видимо, дама очень мощная, потому что ради нее парень хочет попасть в Киев. А раз уж они здесь будут, то сами понимаете – концерт организовать можно. С их агентом мы когда-то учились, он мужик адекватный. Понимает, что если приезд через месяц, зал приличный не организует, а с клубом договориться можно.

– А какого числа приедут?

– Шестнадцатого июня.

– У нас… – Мир на секунду завис, вспоминая.

– Бакинцы.

На выручку пришла Амина. Она-то помнила все и всегда.

– Отменить сможем? – Глеб перевел вопрошающий взгляд с Амины на Дамира и обратно.

Те тоже переглянулись.

– Наверное, сможем… – Мир ответил не то, чтобы очень уверено, Амина же вообще скривилась.

– Просто те ребята очень популярны. Во-первых, цены на билеты будут выше. Во-вторых, они раскупятся и окупятся. Это реклама для нас. Поверьте, в новостях нескольких покажут. Плюс неустойку, если вдруг ради них мы от кого-то откажемся, оплатить обещали они со своей прибыли. То есть ребята очень заинтересованы. Нам нужно только согласиться…

– Ладно, как-то решим.

Мир видел, что Амина сильно сомневается. Даже губу закусила, а когда он во второй раз согласился, вновь скривилась.

– Дашь нам контакты этого агента, договоримся сегодня-завтра. Нужно билеты в продажу пускать и что-то делать с бакинской группой.

– Вы продажи уже начинали?

– Да. Идут не очень быстро, но билетов сто продали…

– Тогда попытайтесь договориться о переносе, а не отмене. Если нужно – я лично встречусь и извинюсь. Не хочу, чтоб они были в обиде. Ребята нормальные?

– Да уж… – Амина ответила, подразумевая что-то понятное ей одной.

– Ладно, в общем, на связи. Я контакты брошу, а вы занимайтесь…

Глеб попрощался с Миром, вновь выслушал извинения от Амины и умчался в свою долгую и счастливую жизнь, хвастаться перед женой шишкой, управляющий же Баттерфляя и его же ивент-менеджер остались в кабинете, чувствуя пустоту, неловкость и немного панику.