— Вам действительно нужна эта штука? — поинтересовалась Лаура в раздражении от дешевой мелодрамы. — Я ведь не собираюсь ничего от вас скрывать.

— Оружие не для вас, а больше для него, чтобы увести его отсюда…

— Неужели вам действительно кажется, что это лучший способ любить? Я лично в этом сомневаюсь…

— Не ваше дело! Нужно осмотреть подвал! Берите фонарь!

Не споря, Лаура направилась на кухню, где Матюрина и Бина, занимавшаяся с Элизабет, буквально оторопели от увиденного. Но если лицо гувернантки было перекошено от страха, то кухарка пришла в ярость. Протянув руку, она схватила сковороду с явным намерением воспользоваться ею как оружием.

— Матюрина, успокойтесь! Мадемуазель просто хочет убедиться, что господина Фужерея здесь нет.

— Да что ему тут делать! — заворчала Матюрина. — Он же был у этой дамы…

— Мы тоже так думали, Матюрина, но оказывается, его уже там нет. Подайте мне фонарь, мы спустимся в подвалы.

Не выпуская из рук сковороду, Матюрина согнулась пополам от приступа дикого хохота, что показался Лауре дуновением свежего ветерка, но смех вдруг разом оборвался:

— Я пойду с вами!

Зажав свою посудину под мышкой, она зажгла фонарь, чтобы передать его Лауре, а потом перехватила сковороду покрепче.

— Смеяться надо во всеоружии! — пробормотала она.

Но Леони нисколько не трогали подобные аргументы, и вся компания начала бродить по подвалам, где, разумеется, кроме нескольких полных и горы пустых бутылок да коллекции паутины, не нашла ничего.

— Для нас несвойственно селить сюда гостей, — заметила Лаура.

Помимо своей воли, она испытывала сочувствие к этой женщине. Наверное, та была жутко несчастна, и можно было предположить, что от горя она совсем потеряла рассудок. Наконец нервы Леони не выдержали, она разрыдалась и бросилась вверх по лестнице, бросив бесполезное оружие на пол. Лаура подняла его и поспешила за ней, но когда она добралась до вестибюля, то увидела, что дверь на улицу широко распахнута и от сильного сквозняка трепещут на стенах гобелены. Положив пистолет на сундук, она выбежала из дома. В середине дня на улице было полно народу, и многие здоровались с ней. Она отвечала невпопад, уверенная, что ее странная гостья уже исчезла из виду. Но вдруг неподалеку от собора Лаура все-таки заметила ее. Та о чем-то говорила с какой-то женщиной. Лауре был виден лишь чепец и черный капюшон. Она хотела подойти поближе, но мадемуазель де Вильне заметила ее и с сердитым видом ушла, увлекая за собой собеседницу. Они затерялись на узкой улице, скрытые телегой с дровами, силившейся развернуться посреди дороги. Лаура в раздумье вернулась домой…

На следующий день вернулся Жуан, довольный приемом, оказанным Фужерею в его собственном доме. Несмотря на крутой характер хозяина, слуги любили его, вдобавок каждый в доме жалел Фужерея за свалившиеся на него несчастья. И когда, чуть позже, он сам заехал с визитом благодарности к ним домой, Лаура поняла, что вот теперь он наконец-то окончательно стал самим собой. Ей даже показалось забавным, что он чрезмерно восхищался Лали, как будто питал к ней слабость…

Через несколько дней после Масленицы Лаура вновь занялась проектом возрождения Комера и поехала в Динан, где без всякого труда отыскала господина Лебихана. Это был пожилой уже человек, но все еще деятельный, и как только она проявила некоторое терпение, так сразу же нашла с ним общий язык. В тот момент он ремонтировал дом мэра города, да и других заказов хватало, но, питая особую слабость к средневековым строениям, Лебихан с удовольствием согласился отстраивать маленький замок в Броселианде и пообещал наведаться туда к началу апреля.

— Мы поедем вместе, — предложила довольная Лаура. — Просто дайте мне знать, когда будете готовы…

Возвращаясь в Сен-Мало, она чувствовала себя по-настоящему счастливой. Перспектива снова поселиться у пруда феи Вивианы, забрать туда Лали и особенно Элизабет наполняла ее сердце поистине детской радостью. Девочка узнает все сказки волшебного леса, известные в подробностях сторожам — Лекальвезам, свято хранившим их в памяти. С удивительным незабываемым мастерством они умели сочетать их со старинными христианскими преданиями… Одним словом, по дороге домой Лаура витала в облаках.

Тем больнее оказался возврат в настоящее, как будто она стукнулась лбом о гранитные стены корсарского города. В дом Лодренов пришла беда. Лежа ничком на ступенях лестницы и проливая потоки слез, Бина безутешно рыдала. Она уткнула голову в складки платья и не отвечала на тревожные расспросы Лауры. Подле нее, прямая как палка, с пустыми глазами, замерла Лали. Но, увидев вошедшую Лауру, она тут же пришла в себя и схватила ее в объятия, чтобы хоть немного смягчить страшную весть: Элизабет исчезла.

Это был базарный день, стояла хорошая погода, и Матюрина с Биной взяли девочку с собой на рынок. Она обожала эти походы, в которых чувствовала себя объектом всеобщего внимания: все наперебой бросались побаловать ее. То яблочко дадут, то кусочек пирога, то конфетку, а то и цветочек, когда было время цветов. Она ведь была такой хорошенькой, а ее улыбка и ямочки на круглых щечках никого не могли оставить равнодушным. Жители города, несмотря на ее туманное происхождение, полюбили ее.

В рыбных рядах Матюрина принялась торговаться за великолепного тюрбо[90], а в это время Элизабет, стоя рядом с Биной, потянулась к прилавку, чтобы посмотреть на устрицу, которую продавец специально для нее раскрыл. И вдруг неподалеку началась драка: было непонятно, что послужило причиной, но дралось много народу, а вокруг толпились зеваки. Все повернулись к дерущимся, но стычка тут же закончилась, и когда Бина и торговец вновь обратились к корзинам с устрицами, Элизабет возле них уже не было. Ее тут же бросились искать, звали на все лады. В страшной тревоге Матюрина с дочерью обежали весь рынок, но безуспешно: никто ничего не заметил.

— Боже правый! — стал ругаться на них Жуан. — Вы там были вдвоем, и то не смогли уследить за крошечной девчонкой! Пойду искать сам и, клянусь, если что-то можно узнать, то узнаю! А вы, мадам Лаура, дайте знать капитану Кренну. Надо весь город прочесать, от последнего камня на мостовых и до самого верха крепостных стен!

— Я с вами!

Он сначала отрицательно покачал головой, но, взглянув на ее искаженное горем лицо, понял, что, маясь дома, она совсем исстрадается, и, не говоря ни слова, взял ее под руку.

— А я побегу к Кренну! — крикнула Лали.

Несколько часов подряд они вместе с подоспевшими жандармами искали, расспрашивали, так и не сумев отыскать ни малейшего следа маленькой девочки,

одетой в голубой бархат, отороченный белым мехом… Никто ничего не слышал и не видел.

К вечеру они так и не нашли Элизабет и даже ничего не узнали. Лаура уже была на грани отчаяния: такое неожиданное и бесследное исчезновение говорило о том, что девочку явно похитили, что это вовсе не была детская шалость, проделка, желание поиграть, спрятаться… Такие «прятки» обычно заканчивались через несколько часов слезами счастья и громкими шлепками, но тут было совсем другое… Несмотря на свой природный оптимизм, сам Кренн, знавший в городе каждый закоулок и прочесавший их все вместе со своими людьми, залезая с оружием наготове в каждую сомнительную нору, каких полно в любом порту, даже он не скрывал тревоги, а Жуан — своих подозрений:

— Здесь может быть замешана та сумасшедшая старуха, которая являлась к нам с воплями искать господина де ла Фужерея. Что может быть проще: накрыть такую маленькую девочку накидкой и увести!

— Только не Элизабет! — возражала, всхлипывая, Бина. — Она не пойдет с чужим, а если б закричала, мы бы услышали!

— Это в рыбных-то рядах в базарный день, да еще во время драки? Не уверен! — засомневался Кренн, становясь мрачнее тучи. — Жуан прав: мы должны отработать каждый след, и если к завтрашнему утру Элизабет не отыщется, я сам поеду в Планкоэ, свяжусь там со своими коллегами, и мы вместе навестим этих девиц Вильне.

— Никогда мадемуазель Луиза не согласилась бы на такое ужасное дело, — вздохнула Лаура. — Она бы не позволила сестре пойти на преступление.

— Та могла просто ее не спросить.

— Одной такое дело не провернуть, — возразил капитан.

Тут Лаура вспомнила женщину, с которой о чем-то так оживленно переговаривалась Леони позади собора. Ей тогда вроде бы почудилось, что где-то эту фигуру она уже видела, хотя лица этой женщины она не смогла хорошенько рассмотреть. Что-то в ее манере держаться показалось Лауре знакомым, но тогда она не стала над этим задумываться, а теперь вот вспомнила. Однако, по ее разумению, это воспоминание никак не могло повлиять на разрешение ситуации. Хотя когда она поделилась своими подозрениями с Жуаном, тот, с пропажей девочки превратившийся в яростную ищейку, обрушил на нее шквал вопросов.

— Перестаньте меня мучить! — закричала она наконец. — Неужели вы считаете, что у меня были причины хоть что-то скрывать?

— Извините. Я просто стараюсь подстегнуть вашу память. Иногда достаточно мелкого штриха, чтобы восстановилась вся картина…

— Ты мог бы стать отличным полицейским, — лукаво проговорил капитан Кренн, — но допросу надо подвергать не мадам де Лодрен. Все дело в этой Леони, и на заре мы поедем к ней, но сегодня ночью мои люди еще раз прочешут весь город. Мэр дал нам зеленую улицу.

— Спасибо ему! — воскликнула Лали, привлекая к себе Лауру. — Вам надо отдохнуть, дитя мое. Возможно, нас ждет долгое ожидание, и вы просто обязаны поберечь силы.

— Вы хотите, чтобы я пошла к себе? Но зачем же, ради бога? Я же там изведусь, места себе не найду! Лучше уж побуду здесь. Поверьте, я не хуже отдохну в кресле у очага.

— Ну, как хотите! Тогда и я с вами. Я ведь тоже не высижу у себя одна.