Когда пришел солдат и принес поднос с чашкой разбавленного водой вина, куском черного хлеба и медом, Филиппа заставила себя все это съесть. Она понимала, что ей понадобятся и выносливость, и стойкость, чтобы выдержать долгие часы ожидания.


Рис Гриффит поднялся, поздоровался с графом и предложил ему сесть.

– Я рад приветствовать вас в моем доме, милорд, но хотелось бы, чтобы это произошло при более счастливых обстоятельствах, – сказал Рис.

Граф жестом велел хозяину сесть, пододвинул стул к столу и сел между Питером и Ричардом.

– Надеюсь, что я своим появлением не навлеку на вас подозрение в измене нынешнему королю, – сказал граф, доставая сложенный лист бумаги. – Кажется, я рассердил вашего дворецкого своим нежеланием ждать, пока обо мне доложат, но я решил, что вы должны срочно прочесть эту записку.

Рис строго посмотрел на своего дворецкого, когда тот приоткрыл дверь и заглянул в комнату.

– Сэр, этот человек… – начал было дворецкий.

– Все хорошо, Кроули, – ответил ему Рис. – Проследите, чтобы все слуги были заняты и не судачили о том, что происходит в доме.

– Слушаюсь, сэр, – коротко ответил дворецкий и закрыл дверь.

– Я получил эту записку сегодня утром, вскоре после отъезда Ричарда, как оказалось, к вам домой. Он уехал, даже не сообщив мне, куда направляется. Я же решил, что в записке содержатся важные сведения, – сказал граф.

– Позвольте мне взглянуть, милорд. – Рис прочел записку. – Мы были правы, – обратился Рис к Питеру и Ричарду. – Леди Филиппу похитил тот самый Мэйнард. Этот негодяй потребовал, чтобы граф ему немедленно сдался. И вот что интересно: записка подписана Хильярдом, а не Мэйнардом.

– Хильярд?! – удивленно воскликнул Ричард, и все посмотрели в его сторону.

– Ричард, вы знаете этого человека? – спросил его граф.

– Я знал Джона Хильярда, бывшего телохранителя нынешнего короля. Он гнался за нами, когда я сопровождал вашу дочь на пути в Милфорд-Хейвен. В завязавшейся перестрелке он был убит.

– Значит, теперешний Хильярд его родственник и вознамерился отомстить за его гибель, – сказал граф, наблюдая, как Рис водит пальцем по карте, которую Хильярд нарисовал, чтобы граф нашел дом, где томится в заключении его дочь. – Сэр Рис, вы знаете этот дом? – спросил граф.

– Я знаю это место. Это пригород Ладлоу.

– Тогда надо подкрасться к этому дому и захватить его, – предложил Ричард.

– Но пока мы будем сражаться с охраной, Хильярд убьет леди Филиппу! – возразил Питер.

– Верно, – согласился граф.

Рис тихо застонал, и граф повернулся к нему.

– Я знаю, вы относитесь к моей дочери с глубоким уважением, сэр Рис, но вы многое потеряете, если пойдете освобождать Филиппу вместе с нами.

– Я буду сражаться за ее освобождение до последней капли крови. Вы в этом сомневаетесь, милорд?

– Нет, не сомневаюсь, но вы окажетесь в невыгодном положении, если присоединитесь к нам, – настаивал на своем граф.

– Это неважно. Самое главное, что мы теперь знаем, где Филиппа, и мы освободим ее, – уверенно проговорил Рис.

– Интересно, сколько вооруженных людей находится в этом доме? – спросил Питер.

– Дом небольшой, – сказал Рис. – Вероятно, там находится пять-шесть солдат, не считая Хильярда. Я полагаю, джентльмены, что все мы готовы пожертвовать собой ради спасения леди Филиппы.

Все в один голос согласились с ним.

– Я предлагаю напасть на этот дом сегодня ночью, – сказал Рис.

– Нападение на дом опасно для Филиппы, – возразил граф. – Я предлагаю, джентльмены, выполнить все, что требует Хильярд: я еду туда и сдаюсь.

– Ради бога, не делайте этого, милорд! – в один голос воскликнули Ричард и Питер.

– А ведь граф прав, – возразил им Рис. – Представьте, лорд Мартин добровольно сдается солдатам, их внимание целиком будет занято графом, и это даст нам возможность незаметно подойти к дому и окружить его. Нас будет четверо, и мы…

– Нас будет пятеро, если вы согласитесь взять меня с собой, – раздался с порога юношеский голос.

Рис поднял голову и улыбнулся своему кузену и сквайру Дэвиду: юноша был одет и вооружен, как опытный воин.

– Я считаю, что ты достаточно подготовлен, чтобы присоединиться к нам, Дэвид. Действуй, как я тебя учил, – поддержал юношу Рис.

– Вот вам мое слово, – сказал Дэвид, улыбаясь. – Думаю, леди Филиппа скоро станет моей хозяйкой, так что я сочту за честь принять участие в ее освобождении.

– На все воля Божья, – произнес Рис и пристально посмотрел на графа.

Когда Питер и Ричард ушли готовиться к предстоящему захвату дома, где прятали Филиппу, Рис решил отправить Дэвида в Греттон, чтобы сообщить графине, что она очень скоро увидится с дочерью. Об участии графа в освобождении дочери Рис предусмотрительно не написал.

– Пусть это останется между нами, – сказал граф Рису.

– Дэвид, отдашь это графине лично или в крайнем случае леди Греттон, – сказал Рис, передавая письмо молодому человеку.

Тот кивнул и ушел. С минуту граф и Рис молчали, потом Рис спросил:

– Почему вы так уверены, что нам удастся освободить леди Филиппу?

– Я считаю, что мы смелее и опытнее людей Хильярда. К тому же они служат ему за деньги и не станут проявлять чудеса самоотверженности и храбрости, – сказал граф.

– Да, вы правы, – согласился Рис.


Когда наступил вечер, пятеро товарищей по оружию были полностью готовы осуществить задуманное. Они оседлали своих коней и выехали из усадьбы Риса Гриффита.

Подъехав к особнячку, где томилась Филиппа, всадники осмотрелись. В доме была только одна дверь и три окна, причем третье, закрытое ставнями окно, было в самой дальней части дома.

– Они держат Филиппу именно там, – сказал Рис.

Все пятеро спешились и бесшумно подкрались к дому.

Было темно и холодно, тонкий серп нарождавшегося месяца заволокло облаками.

– Клянусь всеми святыми, я освобожу тебя, Филиппа, – прошептал Рис.


Филиппа приподнялась на своем топчане, когда за дверью ее каморки раздались громкие голоса. Часовой, сидевший у двери, прислушался, но даже не шевельнулся, продолжая следить за пленницей. Шум нарастал. Филиппа знала, что двое солдат, которых Хильярд послал, чтобы пополнить запасы продовольствия, давно вернулись. Все люди Хильярда были в сборе. Она похолодела от ужаса, когда представила, что произошло то, чего она больше всего боялась.

Вдруг за дверью раздался голос Хильярда, приказавшего открыть дверь каморки. Часовой поднялся и открыл дверь. На пороге появился Роджер Хильярд с горящей свечой в высоко поднятой руке. Филиппа вдруг поняла, кого он старался осветить, и вскрикнула. Хильярд улыбнулся, довольный впечатлением, какое он произвел на свою пленницу.

– Вот видите, миледи, я был прав. Милорд граф не мог допустить, чтобы его единственная дочь томилась в неволе. Он сдался с единственной просьбой позволить ему увидеть дочь и поговорить с ней. Естественно, я не мог отказать ему в этой просьбе, но встреча будет короткой, всего несколько минут. – Хильярд повернулся к часовому. – Оставь их вдвоем. Граф совершенно безопасен, так как я велел разоружить его.

Филиппа бросилась к отцу, и когда Хильярд и солдат вышли, граф крепко прижал ее к груди и шепнул на ухо:

– Успокойся, дитя мое. Мы освободим тебя. Рис с тремя храбрыми воинами притаился во дворе и ждет условленного сигнала. Перестань плакать и делай то, что скажу тебе я или Рис.

Филиппа побледнела, понимая, какой смертельной опасности подвергают себя ее освободители.

– Дочь моя, в эту решающую минуту ты должна быть сильной и смелой, – ласково сказал ей отец, почувствовав, как она дрожит. – Не бойся за меня. Со мной ничего не случится. – Она снова заплакала, и граф громко проговорил: – Не упрекай меня, Филиппа. Не мог же я оставить тебя в этой каморке!

Она вытерла слезы и стала говорить нарочито громко, чтобы ее слова мог расслышать Хильярд, стоявший за дверью:

– Зачем ты пришел сюда? Ты попал в западню! Неужели ты думаешь, что Хильярд сдержит слово и отпустит меня? Как ты мог поверить ему?

– Думаю, он не настолько опустился, чтобы полностью утратить понятие о чести и достоинстве. Он дал мне слово…

Вдруг где-то затрещали доски и раздались крики людей. Почти одновременно в каморку ворвался солдат, стороживший Филиппу, и, бросившись к графу, оттолкнул его от дочери. Схватив ее, солдат приставил к горлу Филиппы свой кинжал. Почувствовав прикосновение холодной стали, Филиппа поняла, что теперь отец не сможет ей ничем помочь. Она беспомощно озиралась по сторонам, сдерживая подступившие к глазам слезы и моля Господа о помощи.

И словно в ответ на ее мольбы, рядом раздался знакомый голос. Это Питер, сорвав ставни, разбил окно каморки.

– Тронешь ее – и ты покойник, – крикнул он солдату, вскочив на подоконник.

За стенами каморки раздавались крики, топот, выстрелы. Но в крошечной тюрьме никто даже не шевельнулся.

Граф не спускал глаз с солдата, захватившего его дочь в заложницы. Питер, стоявший за спиной негодяя, замер как изваяние. Она уже хотела крикнуть, чтобы они бросили ее и шли на помощь сражавшимся, но отец взглядом велел ей хранить молчание. Солдат повернул голову на шум, поняв, что за стенами каморки идет настоящий бой, рука его дрогнула, и Филиппа почувствовала, как по ее груди стекает струйка крови, хотя боли она не ощущала.

Вдруг кто-то всем телом навалился на дверь, она открылась, и появился Роджер Хильярд, медленно пятившийся внутрь каморки. Сделав шаг-другой, он повернулся, поводя обнаженным кинжалом, словно ожидая нападения. Солдат, державший Филиппу, был настолько поражен видом начальника, что отпустил свою жертву, и Филиппа упала бы на пол, если бы ее не подхватил подбежавший отец. Питер воспользовался замешательством солдата и с размаху вонзил кинжал ему в спину. Солдат застонал и замертво повалился к ногам графа.

Вдруг отец схватил Филиппу и оттащил в сторону, расчищая место для схватки между двумя воинами: Роджер Хильярд отчаянно защищался, но Рис Гриффит наседал и загонял своего противника все дальше в каморку.