– Тогда ему пришлось где-то оставить Маркуса, а самому отправиться сюда, – подумала вслух Персефона. – Значит, либо он оставил моего брата связанным и с кляпом во рту, либо у него есть сообщник.

– Вы знаете своих соседей намного лучше меня. Есть ли здесь люди, готовые помогать злодею в похищении вашего брата ради нанесения вреда вашей семье?

– У всех могущественных семей есть враги, но не думаю, что кто-то из наших посмел бы ввязаться в подобное дело, – признала Персефона, в мыслях перебирая тех, кто мог затаить обиду на Сиборнов.

– Враги и в лучшие времена бывают непредсказуемы. Напрягите воображение. Кто в округе был бы рад навредить вам и вашей семье?

– Около года назад Джек выгнал сторожа, который расставлял силки в наших угодьях. Тот через несколько месяцев все равно попался с поличным, и магистрат поставил его перед выбором: тюрьма или армия. Вероятно, сейчас его больше волнует собственная шкура, чем месть нам.

– У него есть семья?

– Да, и она очень стыдится своей «паршивой овцы». Не надо на меня так смотреть. Родные даже просили отослать их в какое-нибудь другое наше поместье, чтобы он не смог их найти, если вдруг сбежит и вернется домой. Он – негодяй с очень жестоким нравом. Когда его увезли, родные наконец осмелились раскрыть рот, и выяснилось: он избивал свою жену и запугивал детей. Уверяю вас, никто, кроме самого Белфорда, не таит зла на Джека за то, что он вышвырнул этого подлеца из Эшбертона.

– Джек не святой… вы уверены, что здесь нет таких, кто с удовольствием бы посмотрел на его падение?

– Предполагаете, Джек мог развлекаться с дочерьми местных фермеров?

– А вы убеждены, что нет? – парировал граф, он не хотел, чтобы ее сомнения помешали ему напасть на след Маркуса или Рича и Аннабель.

– Поскольку речь идет о Джеке, то, конечно, нет. Да, какое-то время он вел весьма распутную жизнь. Но после смерти родителей он на собственном опыте узнал, с какой фальшью и подхалимством льнут люди к состоятельному молодому герцогу, имеющему большие владения. Но он никогда не опорочил бы себя связью с невинной девушкой. Попробуйте, найдите хоть одну его даму, которая не считала бы его щедрым любовником и не сожалела о его уходе!

– Согласен, – с некоторым раздумьем произнес граф и чуть не рассмеялся от испуга на ее красивом личике. – Последние месяцы я использовал любую возможность для обнаружения хоть какого-то следа. Иногда мне даже кажется: я знаю Рича и Джека лучше себя самого. Несмотря на свою репутацию ловеласа, Джек никогда не оставлял своих любовниц внакладе и определенно не намеревался заводить кого-то после женитьбы. Я столько наслушался от прекрасного пола приторно-печальных вздохов, сколько не способен произвести целый полк.

– Джек – прелесть, – ласково улыбнулась Персефона словам о своем кузене.

Алекс подумал: «А обо мне она никогда не отзывалась с такой легкой нежностью». Он испытал укол какого-то неприятного чувства, но едва ли можно его назвать ревностью.

– Не думаю, что Джек поблагодарил бы меня, если бы я с этим согласился, – с кривой улыбкой произнес он и услышал, как она усмехнулась, явно представив реакцию Джека на эпитет «прелесть» от своего циничного друга.

Как же она опасна с этими своими смеющимися глазами и нежной улыбкой, поднимающей уголки ее роскошных губ. Надо быть осторожным, иначе протянувшаяся между ними странная ниточка близости легко может перерасти в тоску и разочарование. Алекс заставил себя отвести глаза от чарующего зрелища – мисс Персефоны Сиборн со всей ею неосознанной привлекательностью.

Даже будь он полноправным участником брачного рынка, столь яркая красавица все равно была бы не для него. Разве что лет через десять, когда он сможет восстановить свои поместья и состояние, ему будет уже почти сорок лет. Но внутренний голос ему подсказывал: даже и тогда вряд ли можно на что-то рассчитывать. В жизни ему едва ли удастся найти молодую леди, способную родить детей, только если той достанет мужества стать его женой ради титула и положения. Алекс покачал головой. Он сомневался в появлении в его жизни женщины, которая из всех кандидатов в мужья выберет такое чудовище с изуродованным шрамами лицом и с зачерствевшим сердцем. Он чувствовал себя слишком усталым и старым для такой отчаянной леди и осознавал: шрамы скорее превращают его в объект нездорового интереса, нежели в желанную партию.

– Вы опасная женщина, мисс Персефона Сиборн, – произнес он и решил не вглядываться в то, что он, возможно, не захочет увидеть.

– С чего вы это взяли? Даже если вы так считаете, это все равно не поможет нам найти Маркуса. И что же дальше делать?

– Я поищу какие-нибудь следы их с похитителем присутствия, а вы отправитесь домой и ради блага своей матери и младших сестер притворитесь, будто ничего не случилось, – ответил Алекс в надежде на ее здравый смысл не перечить и ни во что не впутываться. Иначе он будет за нее волноваться и отвлекаться от поисков.

– Я могу быть уверена, что безопасность Маркуса будет для вас на первом месте и вы не станете подвергать его опасности, чтобы добраться до своей подопечной? – спросила она и посмотрела прямо ему в глаза чистым холодным взглядом.

– Можете быть уверены. Я джентльмен, – натянуто произнес он.

– Но вы, кроме того, мужчина. И, будучи одновременно лордом, вы просто обязаны считать свою семью важнее моей. Разве нет?

– Я так и сделал бы, если бы три года назад не исчезла моя племянница, а несколько часов назад и ваш младший брат. Самое главное здесь время. Вам с вашей семьей нет необходимости делать все то, что предпринимал я по возвращении домой и обнаружил: Аннабель уже несколько лет как пропала. Найти Маркуса – вот главная из всех моих насущных проблем в данный момент. Но вам придется поверить мне на слово, мисс Сиборн.

– Я всегда могу провести и собственное расследование, – строптиво пробормотала Персефона.

– И готовы рисковать всем делом, только бы мне не довериться? Так случилось, что этот беззаботный дьяволенок мне симпатичен – таковы мои настоящие мотивы, ведь Маркус считает жизнь весьма дружелюбной штукой. Вы действительно полагаете, что я мог бы оставить юного дурня в руках врагов, чтобы он получил жестокий урок от жизни?

– Нет. – Она тяжело вздохнула и долгим взглядом посмотрела ему в глаза. – Вы и так делаете очень много, чтобы предотвратить беду. Пообещайте мне, что не станете подвергать и себя чрезмерной опасности! – потребовала она.

– Я никогда не иду на ненужный риск, – угрюмо подчеркнул он, а про себя подумал: «Зачем она проявляет заботу обо мне? Скорее всего, в память о том юном привлекательном Алексе, а не о том, кого видит сейчас».

Персефона многозначительно взглянула на израненную сторону его лица. Ее глаза лишь скользнули по паутине неровных рубцов, но явно намекнули – он уже когда-то пошел на ненужный риск.

– Вы понятия не имеете, как все случилось, – парировал он, нетерпеливо указывая длинными изящными пальцами на свои шрамы.

– Почему бы вам не рассказать мне об этом, когда мы будем отдыхать после «охоты на родственников»? – спросила она так, словно у них доставало времени и душевной близости говорить о подобных вещах.

– Это неприятная история.

– А я не маленькая девочка, чтобы слушать сказки да красивую ложь, – категорично заявила Персефона с разочарованным видом от его замечания.

– Как бы то ни было, нам пора возвращаться. Несколько дней меня не будет, а вам придется притвориться, будто ничего не случилось. Но я вот думаю, хватит ли у вас артистизма сыграть свою роль? Если провалитесь, леди Сиборн будет очень страдать от отсутствия уже двух сыновей.

Это были резкие, жестокие слова, но в ответ Персефона сердито на него посмотрела и горделиво вскинула голову. Алексу удалось вызвать у нее желание доказать, что он не прав. Он не знал, насколько хватит ее упрямого нрава, но все-таки надеялся на ее отстранение от участия в поисках и возможность одному отправиться в путь. Иначе ее нетерпение может взять верх.

Возвращались они в полном молчании. Лорд Калверкоум погрузился в свои мысли о предстоящих поисках, а Персефона про себя пыталась найти возможность с ним поехать, но потом поняла: нет, не получится. Если она пошлет за Джеком, это ей не поможет: кузен наверняка тоже исключит ее из участия. И для всех будет намного безопаснее, если по окрестностям будет бродить не герцог, а Алекс Фортин. Узнав, в какой опасности оказался Маркус, кузен может поддаться собственному безрассудному нраву. Окружающие полагали, что кузен полностью благоразумен, на самом деле крутой нрав никуда не делся, а лишь существовал под жестким контролем.

Персефона молча злилась на джентльменов, которые требовали от женщин исключительной кротости и предписывали им сидеть дома и не высовываться. Она от всей души желала другого мироустройства. Тогда она тоже могла бы быть полностью свободной и носиться по окрестностям, а не грызть ногти от волнения за лорда Калверкоума и своих братьев. Ее мать обладала непоколебимой верой в Создателя и доброту духа, поэтому стойко переносила все удары судьбы и ясно показывала всем людям – в том числе и своей дочери, – на что способна настоящая женщина. Но нет, джентльмены все равно находились в плену иллюзий и продолжали считать дам хрупкими и сверхчувствительными созданиями, которых необходимо защищать.

– Обещайте, что не станете ездить в одиночку верхом, даже во владениях своего кузена.

Девушка услышала именно те слова, которых так опасалась. Они уже подъезжали к конюшне и вот-вот должны были оказаться на расстоянии, где их разговоры могли услышать чужие уши.

– Это еще почему? – Ее изумление вылилось в раздраженный протест.

– Трудно сказать… может, потому, что где-то поблизости, возможно даже в ваших владениях, некий негодяй схватил вашего брата, – саркастически ответил он вопросом на вопрос.

– Уверена: двух Сиборнов достаточно злодею и без меня.

– Сильно подозреваю, в данный момент у негодяя в руках лишь один, – проговорил Алекс, словно обращаясь к самому себе. – Нет лучшего средства выманить Ричарда, чем наличие его драгоценной сестрички в руках человека, от которого он так старательно прячется. Даже такой сильный, упрямый и почти неустрашимый Рич не сможет оставаться в стороне, если вы окажетесь во власти этого животного, мисс Сиборн.