— Ну-ка, помогай. Что это ты расселась у себя в комнате? Давай, шевелись.

Она, не давая опомнится Варе, стала отдавать ей приказы. И девушка, выполняя привычные дела, быстро успокоилась.

— Кто это к тебе приходил? Что это за дама, чего она хотела? Это наша клиентка? У нее какие-то претензии к магазину?

Но Варя раскрывать свою тайну не стала.

— Она меня видела раньше там, где я работала, сейчас рассказала о старых знакомых.



Вера вышла из магазина Элен, но уходить далеко не спешила. Зайдя в булочную, остановилась у окна. Она надеялась, что Варя тут же выскочит со своим баулом. Вот подъехала коляска — вернулась хозяйка, девушки стали выносить из коляски свертки. Вера все ждала, ей хотелось знать, куда поедет Варя. Неизвестно, может быть, придется спрятать ее еще дальше. А можно и насовсем убрать. Вера сама не знала, на что может решиться. Но было приятно думать, что граф никогда не найдет эту девушку. Пусть помучается. А девица, точно, сначала не боялась того, что он ее ищет. Возможно, уже жалела, что сбежала. А может, это было что-то вроде игры. Но теперь-то она явно испугалась. «Ну ничего, не убежит сегодня, заставлю уехать завтра, уж я постараюсь…»

Вера простояла так минут двадцать. Коляску от порога салона отпустили. Значит, Варя не выезжает немедленно. Ну, что же … придется испугать ее посильнее. У Веры был подходящий лакей — он годился на такие роли. Вот, Жорж, это твой случай.



Граф — салюки вдруг вернулся домой. Семен Семенович опустился на колени и со слезами на глазах позволял псу облизывать себя. Веселый и здоровый пес принялся прыгать вокруг Семена Семеновича. На шее у Графа болтался обрывок веревки. Его возвращению была рада вся дворня. Даже тот, кто выпустил его, вряд ли осмелится на такое снова — уж больно крут был в эти дни хозяин, наказывал всех подряд почем зря. С плеткой не расставался. Теперь все вздохнули с облегчением — Семен Семенович опять стал незлобив, добродушен и весел.

Как-то они с Петькой взяли салюки в поле. У Графа проснулся охотничий инстинкт. Заметив дичь, он забыл обо всем на свете и словно стлался по высокой траве в погоне за зверьком, легкая волнистая шерсть развевалась, зрелище было прекрасным. Семен Семенович залюбовался, но, к сожалению, дичь Граф все же упустил — заяц где-то затаился, а салюки, как все борзые, во время охоты больше полагается на зрение. Да, его надо еще учить и учить. Кукушкин с Петькой долго и подробно обсуждали меж собой, как натаскивать салюки. Эта тема была интересна и неисчерпаема для обоих.



По утрам, если Алексей не ночевал, Элен позволяла себе расслабиться, полениться. Она медленно входила в рабочий ритм. Накинув пеньюар, бродила по комнатам, потягивалась, умывалась, долго сидела за туалетом, потом, ни о чем не думая, стояла у окна. Шпиц терпеливо следовал за ней по квартире. Она загляделась на серое осеннее небо. Лужица на мостовой была покрыта льдом. Откуда-то принесло сухие коричневые листья. И деревьев поблизости нет, а листья летят. Из булочной вышел на порог здоровый парень в белом фартуке и с большим широким ножом для резки хлеба в руках. Бориска, поеживаясь, стоял на крыльце, осматривал улицу и все, словно невзначай, поглядывал в их сторону, поджидал Варю. Она всегда в это время бегала за свежей выпечкой к завтраку. Он заметил Элен в окне и поклонился ей, потом вернулся в дом.

Увидев, что булочная уже открылась, Елена Павловна прошла на кухню и крикнула в открытую дверь:

— Варя, булочки готовы, Бориска высматривает тебя.

— Бегу, я уже одета. Доброе утро, Елена Павловна, — Варя, на ходу доплетая косу и перепрыгивая через ступеньку, побежала вниз.

— Надень пальто, холодно.

— Я быстро, не замерзну.

Она вышла на улицу и направилась в сторону булочной. В этот момент ее окликнули:

— Варя? Это ты?

Она оглянулась. От угла дома отошел какой-то человек, остроносый, с гладко прилизанными волосами. Оглядываясь по сторонам, он подошел ближе.

— Что вам нужно?

Он не отвечая подходил к ней.

— Что вы хотите? Кто вы?

— Сейчас узнаешь…

Варя испуганно шарахнулась в сторону, но незнакомец успел схватить ее за руку.

— Не торопись так, детка. Я тут замерзаю, а ты — бежать… С самого рассвета стою, жду тебя. Вот уж верно: кто рано встает, тому Бог дает.

Он усмехнулся, показав широкую щербинку меж зубов.

— Отпустите! Что вам нужно?

— Ты мне нужна… Приказ от графа — доставить к нему. Так что солнце только встало, а я уже хорошо заработал.

Варя попыталась выдернуть руку, но он ее вывернул и толкнул девушку вперед.

— Иди-иди, не дергайся, — спину кольнуло острие ножа, — приказ-то такой — доставить хоть живой, хоть мертвой. Крикнешь — сразу прирежу. Но живая ты мне больше нравишься. Сначала я с тобой позабавлюсь, потом отдам графу. Он не будет возражать. Сам так сказал.

Он крепко сжимал ее руку и подталкивал ножом. Ему понравился ее испуг, захотелось потихоньку надавить на нож посильнее, чтобы полилась кровь, чтобы от боли она стонала и выполняла каждое его пожелание. Как это приятно, когда кто-то тебя боится и подчиняется. Он покалывал ее все сильнее, на ситце проступило кровяное пятно. Он почуял первую пролитую кровь, и в нем проснулся охотник. Варя невольно выгибалась. Еще пара шагов, и они скрылись бы за углом.

— Варя, ты куда? — На порог булочной вышел Бориска.

— Она со мной прогуляется, нас тут ждет карета, — криво усмехнулся щербатый, и в этот момент, чтобы Варя шла быстрее, он сильнее кольнул ее ножом, но перестарался, и острейший нож легко прорезал ситец платья и вошел в тело глубже, чем надо. От резкой боли Варя громко вскрикнула. Бориска бросился к ним. Щербатый повернулся к нему и угрожающе поднял нож, не выпуская Вариной руки.

— Ну давай, давай, ближе…

Тут он увидел громадный тесак, которым Бориска нарезал черствые булки. Парень так и вышел с этим ножом на крыльцо. Незнакомец оценил величину ножа, плечи и рост Бориски и, оттолкнув Варю, шмыгнул за угол. Там его ожидала крытая кибитка. Борис, может, и побежал бы за ним, но у Вари подкосились ноги и она опустилась прямо на обледеневшую мостовую, потому парень бросился к ней, поднял и повел в булочную. Войдя, он громко позвал родителей. Все сбежались, начались расспросы, Борис чувствовал себя героем, спасителем и с удовольствием все рассказывал:

— Я-то смотрю, Варя вышла из дома — мне же видно ихнюю дверь. Вот я булки вчерашние режу на сухари и жду, когда к нам зайдет, а ее нет и нет, вот я и вышел снова. А он уж тащит ее за угол. Я ему: «Стой!» — а он ножом грозит: «Ну, иди ко мне…», — говорит. А я-то как резал, так и пошел с ножом, поганец как увидел мой тесак, так спужался и кинулся за угол, а там — кибитка. Прыг, и уехал. Видно, цыган, вон их сколько в городе попрошайничает. Вот и приглядел девку себе. Ты, Варя, не бегай одна, а то, вишь, какой народ вороватый…

Зубы у Вари стучали от страха и холода, она не могла говорить, и хорошо, а то бы сгоряча рассказала про графа. Вот ее бы и отправили к нему как беглую крестьянку, а то б и в тюрьму могли забрать. Пусть лучше все думают, что это цыгане. Платье на спине у нее промокло от крови, но боли особой она пока не чувствовала. Отец Бориски заметил кровь, все засуетились, мать увела ее в другую комнату, осмотрела и, решив, что рана не глубокая, перевязала, как смогла. Варю проводили домой. Там Бориска еще пару раз повторил всю историю. Девушке налили вина и уложили в постель. Элен поверила в цыган.

А Варя лихорадочно думала. Неужели правда, граф решил ее убить, чтобы она никому не рассказала, как он с нею поступил? Так она и не может никому сказать — сразу станет ясно, что она крепостная. От нее все отвернутся, крепостную и слушать не станут, подумаешь, изнасиловал — так свою же собственность! Хозяин волен делать все, что хочет и когда захочет со своей рабой. И зачем бы графу присылать кого-то тайком? Достаточно кучера с кнутом — забрать сбежавшую крепостную девку. Нет, эта дама лжет. Граф, может, и убьет Варю, запорет или еще как поступит с нею, но присылать убийцу?.. Нет, этого не может быть. Варя уверовала — именно эта дама подослала щербатого, она не знает, что Варя крепостная и подсылает убийцу, как к вольной. Это именно ей зачем-то надо, чтобы Варя уехала отсюда.



А щербатый Жорж докладывал хозяйке:

— Дождался, когда из дома выйдет, окликнул — точно она. Схватил за руку и повел к кибитке. Я ее уже почти довел до кибитки, кинул бы туда, и все. А тут выскочил этот мужик. Да если бы он не был таким здоровым, этот верзила со своим кинжалом, я бы все сделал, как вы велели.

— Ну как же ты не смог справиться с девчонкой, в охапку бы, да и в кибитку?! Что же ты так долго возился, дожидался мужика? И откуда он взялся в такую рань да еще с ножом? А его что так испугался? Что он тебя резать, что ли, начал бы? Так и ты с ножом был. Кому охота из-за незнакомой девчонки нож в бок получать?

— Да он, видать, знает ее: назвал по имени. Я бы с ним справился, да он в два раза больше меня, и кинжал такой же, как он сам. Но я ее ножичком пырнул слегка, напугалась она сильно.

— Хоть бы уж пырнул посильнее…

— Мог бы и сильнее, не велели-с. Да подстерегу ее еще раз. Все сделаю, как надо, будьте спокойны-с.

— Она теперь будет беречься. Надо было так пугать, чтобы девчонка сразу уехала отсюда. А если не можешь сильно напугать, так пырнул бы ножом, чтобы насмерть сразу.

— Так она может и уехала уже, она просто тряслась вся, когда со мной разговаривала.

— Лучше бы зарезал ее, ну ты и трус! Связалась с тобой, идиотом. Теперь снова сторожи, жди, когда можно будет разделаться с девчонкой. Понял: если она не уедет, то нечего пугать — сразу убей ее, заколи. Да не бойся, я тебя сразу отправлю отсюда подальше, пересидишь, пока все уляжется. Да и кто из-за продавщицы шум будет поднимать?