Она пыталась рассуждать здраво и реалистически. Ей всегда говорили, что мужчина, который захочет жениться на ней, определенно Дон Жуан. Признавая это, она вышла за него замуж.

«Тогда почему сейчас, – думала Беатрис, – этот эпизод вызывает у меня недовольство?»

Совсем недавно она надеялась, что брак удовлетворяет его; неужели их объятия в спальне старого генерала недостаточны ему?

Теперь она поняла, что недостаточны. Сейчас ничего не поделаешь, надо быть практиком, спокойно уйти отсюда и вернуться к гостям, вести себя, словно ничего не случилось. И никогда не упоминать об этом. Слово «никогда» слетело с ее губ как обвинение. Это слово существовало в ее браке, как утешение в беде и предотвращение ссоры.

Но прекрасные слова разбились вдребезги. Они были такими же хрупкими, как предательские зеркала XVIII века. Теперь нужно как-нибудь утрясти это вместе, а трещину склеить.


Когда Уильям проснулся на следующее утро, у него болело горло и было затруднено дыхание. Беатрис сразу поняла его манеру. Он всегда сказывался больным, когда перед этим отсутствовал. Беатрис надеялась, что сцена, которую она застала, была лишь мимолетным флиртом и на этом все кончится.

Уильяма волновала красивая Лаура, и он сожалел, что плывет по течению скучной семейной жизни.

– Извини, дорогая, у меня кашель, и я простужен. Это чертовски утомительно для тебя.

– Для тебя тоже, – сказала Беатрис. – Сегодня тебе следует остаться в постели. Я сейчас позвоню, чтобы принесли горячие бутылки и горячее питье. Нет, я сделаю сама: не могу доверить это Лиззи, она очень тупая девушка.

– Нельзя ли сделать это позже? Не заставляй Диксона ждать. Новая лошадь этой породы очень беспокойная.

– Я не поеду сегодня утром в магазин, – сказала Беатрис.

– Но почему?

– Потому что я предпочитаю присмотреть за моим мужем. – Она почувствовала, как его охватила нервная дрожь, и нежно поцеловала его. – Ты возражаешь?

Уильям вдруг показался сонливым и довольным.

– Ты же знаешь, я обожаю, когда меня балуют.

Беатрис почувствовала, как тяжесть чуть-чуть свалилась с ее души. Быть обожаемой нянькой лучше, чем ничего. Словно ей дали крошку хлеба и спасли от голода.

– И у меня блестящая идея. Какая необходимость проводить Рождество в Англии? Ведь ты знаешь, что сырость и туман вредны для твоих легких. Почему бы нам не отправиться туда, где солнышко?

Уильям схватил ее за локоть.

– Беа! Ты так думаешь?

– Конечно. Я никогда не проводила Рождество за границей. Я никогда не была за границей, ты хорошо об этом знаешь, пока мы не поехали в Париж. И я компенсирую тебе наконец наш внезапный отъезд.

– Ты не должна мне ничего компенсировать.

– Я могу не делать этого, но мне так нравится, – сказала убежденно Беатрис. – Такая идея пришла мне в голову сегодня ночью. Я трачу слишком много времени на магазин и совсем забросила тебя, а ты был таким милым и безропотным.

Уильям прищурил глаза.

– А как же магазин, если ты уедешь?

– О, папе гораздо лучше. Он всегда с удовольствием вернется. Таким персоналом, как сейчас в «Боннингтоне», он отлично может руководить. Так какое место лучше всего для твоих легких?

– Я никогда не был в Египте, – оживленно сказал Уильям.

И она поняла, что битва уже не битва, а только перестрелка: вот бы старый генерал посмотрел, как легко достается победа.

– Но знаешь, Уильям, – позже сказала Беатрис, стоя у постели с дымящимся горячим пуншем, – когда мы вернемся, я думаю, твоя мать будет счастлива, если заведет собственный дом. После этого я не буду уходить в магазин, а две женщины не будут спотыкаться друг о друга в доме такого размера.

– Когда-то ты думала, что это дворец.

– Когда-то.

Он потянулся и шлепнул ее по руке. Он был невероятно эгоистичен, но, когда речь шла о любви к нему, она не испытывала никаких чувств ко всем остальным.

– Я понимаю тебя, моя драгоценная. Свекровь может быть дьяволом. Но моя мать гораздо лучше, чем большинство. Ты видишь это с женской точки зрения. Хорошо, если мы сможем обеспечить ей соответствующий дом… Но если честно, я не думал, что мать отнесется к этому разумно.

В работе магазина должны осуществиться новые идеи, думала Беатрис. С другой стороны, папа придет в бешенство из-за дополнительных расходов.

Сначала коляска и лошадь, потом поездка в Египет и небольшой прелестный особняк для миссис Овертон в фешенебельной части города. А что если у папы снова будет удар?

«Это первоочередное, папа, – слышит она себя, когда будет объяснять ему. – Уильям – самое важное для меня. Я готова пожертвовать даже «Боннингтоном» ради него».

Глава 7

Деньги были главной темой всех папиных писем. Бесконечно ворча, он оплатил поездку в Египет, но тянул с покупкой дома для этой тщеславной, требовательной женщины, Бланш Овертон. Они должны финансировать покупку сами. Если Беа хочет избавиться от свекрови, пусть она убедит своего мужа продать одну из двух фамильных ценностей – коллекцию картин или часть мебели, кое-что из английской XVIII века или времен Людовика XIV. За нее дадут хорошую цену на аукционе.

Конечно, миссис Овертон протестовала, заявляя совершенно откровенно, что в конце концов Уильям для того и женился, чтобы сохранить ценности, но она достаточно быстро капитулировала. Идея иметь собственный дом показалась ей привлекательной. У нее имелись собственные небольшие доходы, которых было достаточно, чтобы осуществить эту идею. Она не считала свою невестку ни симпатичной, ни равной себе, а Овертон Хауз был полон воспоминаний о счастливых днях, когда была жива Каролина.

Но так или иначе, для покупки маленького дома на Ханс Крезент в Найтсбридже деньги нашли. Беатрис добавила сумму, саркастически провозгласив, что она собирается продать новую коляску и лошадь, поскольку больше не видит необходимости в них, ведь она перестанет ездить в магазин.

Но папа должен обещать соблюдать новый стиль на витринах с готовым платьем. Успех этого новшества подтвердился. И Адам Коуп приобрел большой авторитет. Он был честным и одаренным и понимал, что задумала Беатрис. Мисс Браун пока сохраняла свои позиции, но ее придется как-то помягче убедить, чтобы она прислушивалась к советам молодых женщин.

Если магазин «Боннингтон» получит звание королевского поставщика, а к этому надо стремиться, то они должны принять правильные меры.

В результате папа писал раздраженно:

«Ради всего святого, девочка, собирай свои чемоданы и возвращайся домой. Теперь я могу подтвердить, что сумею держать магазин без твоей помощи на плаву».

В одном из его писем, пришедших в Люксор два дня спустя, после того как Уильям и Беатрис приехали сюда, прозвучали нотки триумфа:

«Сегодня принцесса Беатрис и ее фрейлина вошли, не дожидаясь, когда их представят, и ходили по магазину полтора часа или около этого. Я сказал старой Браун и Адаму, чтобы они не волновались и просто обращались со всеми покупателями. В конце принцесса сделала только незначительную покупку – несколько ярдов черной тесьмы. Я уверен, что она хочет обновить старое платье. Мне казалось, что члены королевской семьи никогда не держат старой одежды. И вот пожалуйста! Мы вряд ли получим звание поставщика королевского двора при таких обстоятельствах, но это только начало, и я думаю, тебе будет приятно узнать об этом».

Затем он кисло добавил пришедшую ему напоследок мысль:

«Я рассказал обо всем твоей матери, надеясь, что это может послужить примером для нее, но она думает, что это потрясающе и что мы обеднеем, если все джентри будут донашивать свою одежду до дыр. Что же тогда, мы останемся нищими? А если кое-что из новых покупок твоей матери отправить в Ист-Энд,[4] то они могут одеть всех тамошних домохозяек, разоденут их в пух и прах. Вот будет повод для общественного скандала! Вот и делай добро!»

Беатрис отвечала на папино письмо, сидя в номере отеля с опущенными из-за жары занавесками. Уильям дремал, растянувшись на постели.

«Дорогой папа! Это действительно интересная новость о принцессе Беатрис. Она моя тезка, не кажется ли вам это знаменательным? Вы были правы, не следовало устраивать переполох, когда она приехала. Я слышала, что королевские особы не выносят, когда им оказывают особое внимание, если они едут в магазин делать их личные покупки. Что мне действительно понравилось, так это что принцесса Уэльская снарядила своих детей именно в магазин «Боннингтон». Ведь она будет, разумеется, королевой, и тогда мы обратимся за разрешением милостиво рассмотреть прошение, чтобы нам даровали официальное согласие и королевское предписание на поставки.

Представьте себе, вдруг мы получим заказ на платья для принцесс к майской свадьбе принцессы Эдди. Я знаю, что это лишь мечты, но все мечты когда-нибудь сбываются.

Я здесь присматриваюсь к прекрасным подлинным персидским коврам. Ковры хорошего качества, но великолепных меньше. Уильям и я не считаем всех египтян честным народом, но одно очевидно: они отличаются своим поведением от нас. Правда, есть среди них приятные личности. Я не согласна с Уильямом, что все они жулики.

Мы ездили на экскурсию к пирамидам на верблюдах. Очень неудобно. Уильяму оказалось гораздо легче, чем мне, ездить верхом на этих уродливых качающихся животных.

Я вздохнула с облегчением, когда мы вернулись в отель более невредимыми, чем больные части нашего тела, которые не принято упоминать.

Здоровье Уильяма сейчас в блестящем состоянии, что доказывает, как мудро мы решили перезимовать здесь.

Вы пренебрегли моей просьбой прислать мне январские моды, о которых вы писали. Представляется, что в них нет чего-нибудь особенного, что вызовет волнение по этому поводу. Январь, который следует за всеми блестящими рождественскими праздниками, всегда бывает скверным месяцем. Но через некоторое время мы будем дома, думаю, в конце марта. Товары должны совершенно измениться с наступлением блестящего весеннего сезона.