Но звон стали за спиной заставил его немедленно обернуться. Оказалось, что мальчишка поверг Зарид на землю и приставил острие шпаги к ее горлу. На его губах играла торжествующая улыбка, как будто он собирался сейчас же проткнуть своего соперника насквозь.

Этого Тирль уже не мог вынести. В мгновение ока он вскочил на ноги, подлетел к мальчишке и, встряхнув его основательно, оторвал от Зарид. А потом сделал ему знак убраться прочь.

Зарид все еще лежала на земле и, глядя на Тирля снизу вверх, улыбалась.

– Я вижу, ты уже совсем поправился, – мягко сказала она.

– Вопреки стараниям твоих родственничков, – буркнул он, не отрывая от нее взгляда, пытаясь пробудить в себе воспоминания о ярости, которая бушевала в сердце, когда он покидал замок Перегринов, об оскорблении, которое нанесла ему она, его жена. Но сейчас он был в состоянии думать только о том, как она хороша. В эту минуту для него больше не существовало никого и ничего. Он заметил, что в пылу борьбы она испачкала щеку.

– Я здесь для того, чтобы остаться с тобой навсегда. – Зарид смотрела на него, и в ее глазах светилась безмерная любовь. – Я так скучала по тебе. Я.., я не могу без тебя жить.

С его языка уже было готово сорваться, что он тоже безумно тосковал. Тосковал по ее смеху, по ее любознательности. Ему не хватало ее жизнерадостности и непосредственности. Он бы все отдал за то, чтобы она была с ним рядом, когда он боролся с недугом. Он хотел бы, чтобы она постоянно твердила ему, что, не будь он таким слабаком и неженкой, он давно бы уже поднялся на ноги. Из Жанны получилась отменная сиделка, она вообще была славная женщина, но Оливер много лет тому назад сломил ее дух. Поэтому косвенной причиной того, что его выздоровление несколько затянулось, можно считать унылую обстановку, в которой оно протекало.

– Меня это совершенно не касается, – вместо этого сказал Тирль с изрядной долей высокомерия.

Зарид продолжала улыбаться.

Как же люди могут быть настолько слепы, чтобы не распознать в ней женщину с первого же взгляда. Он задавал себе этот вопрос по меньшей мере тысячу раз. Она ведь прямо-таки лучилась женственностью.

Зарид начала было подниматься, но он наступил ногой ей на грудь.

– Мне стоит только довести до сведения брата, кто ты на самом деле, и твоя песенка спета, – сказал он проникновенно.

Она потянулась к его лодыжке. Тирль и так старался как можно меньше давить на ее тело, а теперь вообще ютов был отдернуть ногу.

– А я не прочь проверить, смеешься ли ты по-прежнему, когда тебе щекочут пятки.

– Не смеюсь, – отрезал он. – Тебе нечего здесь больше делать. Видеть тебя не желаю. Ты мне не нужна.

– Зато ты мне просто необходим. Ты даже себе не представляешь, как я была несчастна все эти месяцы.

– В тот день, когда твои братцы чуть не вышибли из меня дух, по тебе это было не очень-то заметно. Ты поверила, что я похитил мальчика. Ты думала, что я способен причинить вред ребенку.

– На нас люди смотрят, – сказала Зарид и сделала попытку привстать, но Тирль опять придавил ее к земле Она вздохнула, заложила руки за голову и откинулась на спину.

– Да, я действительно решила, что вина целиком лежит на тебе. Но можешь ли ты упрекать меня за это? Сам посуди: абсолютно все говорило за то, что именно тебе выгодно удрать, прихватив в собой малыша.

– Но ведь мы так долго жили с тобой вместе. И ты, оказывается, за это время узнала меня так плохо, что позволила себе во мне усомниться.

– А как может обычный человек, не ясновидец, точно знать, что у другого на уме?

– Но ты должна была знать это. Должна…

– А ты должен был взять меня с собой, когда уезжал. Или у тебя тоже не хватило проницательности, чтобы понять, что тогда творилось в мое душе? – Она почти кричала.

Тирль поднял голову и огляделся кругом. Все, кто находился в это время поблизости, – все, от мала до велика, кто занимался чем-нибудь во дворике – сгрудились вокруг Тирля и Зарид и наблюдали за происходящим. На их лицах были написаны недоумение и страх. Тирль знал, что не пройдет и нескольких минут, как сведения о том, что тут творится что-то непонятое, достигнут ушей брата.

Тирль убрал ногу с груди Зарид и бросил на нее быстрый взгляд.

– Пошли со мной.

Она встала, отряхнулась и одарила его долгим страстным взглядом.

– С превеликим удовольствием. – наконец ответила она очень игриво, Он постарался сделать вид, что пропустил ее реплику мимо ушей, повел ее в главное жилое строение. Чтобы попасть в его спальню, нужно было преодолеть два лестничных пролета Тирль шагал впереди Зарид, поэтому не видел, как у нее отвисла челюсть при виде великолепною убранства замка Говардов. Здесь все кричало о богатстве. Ей уже приходилось видеть что-то подобное в поместье Маршаллов, но то выглядело просто конюшней по сравнению с роскошью, которая представилась ее взору сейчас. От начищенных до блеска золотых и серебряных сосудов исходило ровное сияние, на стенах висели дорогие гобелены, а столы были покрыты тончайшими кружевными скатертями.

Они добрались до комнаты Тирля, вошли, и он заперла ними дверь.

– А теперь ты расскажешь мне, что тебе здесь понадобилось. Не иначе как твой братец подослал тебя, чтобы ты попыталась склонить меня закрепить за ним право владения нашим имуществом. Он уже прознал, что мой браг при смерти? Так ведь? Говори же!

И тут он потерял дар речи, потому что Зарид начала срывать с себя одежду. Она собиралась побеседовать с ним по душам, объяснить, что явилась сюда по собственной воле, потому что хотела быть с ним. Хотела рассказать, что нелегко отвоевала свою свободу. Этому предшествовали многочисленные стычки с Роганом. Но она прекрасно осознавала, что одних слов будет мало, чтобы вернуть Тирля. Это он всегда использовал свой дар красноречия, чтобы убедить ее сделать то, чего ему хотелось, и всегда преуспевал в этом. Выходит, если уж ей точно не победить Тирля в словесном поединке, нельзя хотя бы позволять ему проделать это с ней.

Ноги Тирля будто вросли в землю, когда он немигающим взглядом следил за тем, как она развязывает и срывает с шеи платок, затем стаскивает через голову рубашку. С тех пор, как он покинул замок Перегринов, он не спал ни с одной женщиной. Потому что ни одна не привлекала его физически. Впрочем, ради развлечения он был не прочь затащить в постель то одну, то другую миловидную горничную. Это были очень покладистые девушки. Они соглашались на предложения Тирля так поспешно и охотно, что не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять – они уже предвкушают, как в их карманах позвякивают полученные в награду золотые. И тогда душу Тирля начинали бередить непрошенные воспоминания о том, как Зарид дарила ему свою любовь не ради его денег, а ради него самого. Она отдала ему всю себя, без остатка, когда окончательно удостоверилась в том, что он не враг ей.

– Не надо, – прошептал он.

Но Зарид уже полностью избавилась от одежды. Она постояла немного перед ним, а потом в буквальном смысле слова бросилась на него. Он стиснул ее в объятиях, ее ноги сплелись вокруг его талии. Его руки скользили по ее округлым ягодицам, а губы яростно впились в ее рот. Не прошло и минуты, как его панталоны очутились на полу, и он вошел в нее.

Они занимались любовью как двое безумцев, изнемогающих от взаимного желания: быстро, неистово, так, как только крепкие молодые тела могут познавать друг Друга.

Когда они закончили, Зарид оказалась отчасти сидящей на полу, отчасти вжатой в большой деревянный сундук, а спина Тирля представляла собой замысловатый зигзаг. В нормальных условиях ни один человек не смог бы так причудливо изогнуться.

Тирль застонал.

– Ты меня чуть не убила. – Когда он немного отдышался и снова обрел способность двигаться, то поднял ее на руки и отнес в постель, опрокинулся навзничь на кровать, потянув Зарид за собой, и накинул на них обоих покрывало.

Она несколько мгновений лежала неподвижно, переполненная счастьем, но еще не избавившаяся до конца от своих опасений. Она проникла в замок Говардов четыре дня тому назад. В течение этого времени она часто встречала Тирля, но он не замечал ее до сегодняшнего дня. Зарид не находила себе места от тревоги – ведь вполне могло случиться так, что Тирль совершенно охладел к ней. Но когда сегодня они столкнулись лицом к лицу, она увидела гнев, сверкавший в его глазах, когда он узнал ее, то поняла, что боязнь потерять его была совершенно необоснованной: он по-прежнему принадлежал ей душой и телом.

Зарид потянулась к нему и чмокнула в подбородок.

– Ты меня прощаешь?

– Нет. – Это произнесли его губы, а рука тем временем блуждала по ее волосам, и глаза светились любовью.

– Тогда мне придется предпринять что-нибудь похлеще, чтобы сломить твое сопротивление. Когда ты немного придешь в себя после нашего сегодняшнего приключения, я придумаю что-нибудь новенькое, еще более соблазнительное для твоего тела.

– Даже так? – Заявление Зарид, казалось, пробудило в Тирле живейший интерес, но потом он сгреб в кулак ее волосы и с силой потянул, заставив ее откинуть голову назад и посмотреть ему в глаза.

– Что тебе все-таки здесь нужно, малышка? Наверное, твой брат притаился где-нибудь в окрестностях замка и поджидает, когда ты ночью откроешь ему ворота?

– Ты можешь всю ночь напролет не смыкать глаз и сторожить меня, – предложила она, потершись животом о его бедра.

Тирль еще крепче прижал ее к себе.

– Ты – проклятье всей моей жизни. Черт меня дернул взглянуть тогда в сторону людей моего брата и узнать тебя. И зачем я вообще положил на тебя глаз? Жил бы себе сейчас преспокойно и горя не знал.

– На самом деле ты так не считаешь. – Зарид приподнялась и пристально смотрела на мужа. – Не упрекай меня в вероломстве. Я здесь не ради мести, а ради нашей любви, – сказала она нежно. – Я уже давно порывалась бросить все и помчаться к тебе, но Лиана умоляла меня повременить немного. Каким-то образом ей удалось раздобыть сведения о состоянии твоего здоровья. Я… – Она заколебалась.