Наступила тишина, а в моей голове все части головоломки соединились в одно целое.

– Я хорошо помню ее в тот день, – продолжила тетя Клара. – Мы были вот в этой самой комнате. Я часто вспоминаю наш разговор. Элис изливала мне свою душу так же, как и я сейчас: весь этот год с самого дня ее смерти меня мучают угрызения совести. Она спросила меня тогда: «Что мне делать, тетя Клара? Помогите мне, скажите, как мне быть?» И я ответила: «Лучшее, что ты можешь сделать, это выйти замуж за Коннана Тре-Меллина. Ты обручена с ним. Ты должна забыть, что у тебя было с Джеффри Нэнселлоком». А она спросила: «Тетя Клара, как же я смогу забыть? У меня будет живое напоминание о случившемся». И вот тогда я совершила ужасный поступок. Я сказала ей: «Ты должна выйти замуж. А твой ребенок родится раньше срока». Она вдруг расхохоталась и никак не могла остановиться. С ней случилась истерика. Бедняжка Элис, она была на грани нервного срыва.

Тетя Клара откинулась в кресле, у нее был такой вид, словно она только что вышла из гипнотического транса. Мне действительно показалось, что все время она видела перед собой не меня, а Элис. Она выглядела несколько испуганной: наверное, боялась, не слишком ли много рассказала мне.

Я сидела молча. Мысленно я представила себе все – пышную свадьбу, смерть матери Элис, которая случилась вскоре, смерть отца Коннана на следующий год. Этот брак состоялся по воле родителей жениха и невесты, а они умерли, так и не успев порадоваться за детей. И Элис осталась с Коннаном – моим Коннаном – и Элвиной, ребенком от другого мужчины, которого пыталась выдать за его дитя. Но безуспешно, это я знала точно.

Он только делал вид, что Элвина его дочь, но никогда в душе не считал ее своей. Элвина всегда чувствовала это. Она так восхищалась им, но подозревала что-то неладное; она страстно желала, чтобы он относился к ней действительно как к своей дочери. Возможно, он просто не был уверен, его ли она дочь или еще кого-то.

Какая драма! Но есть ли смысл в том, чтобы ворошить прошлое? Элис умерла, Элвина и Коннан живы. Не лучше ли им забыть о том, что было раньше? Не умнее ли постараться сделать друг друга счастливее?

– Ах, Боже мой! – воскликнула тетя Клара. – Ну и разболталась же я! Как будто вновь все пережила. Боюсь, что утомила вас, – в ее голосе послышался испуг. – Я слишком разговорилась о том, что для вас, конечно, малоинтересно, мисс Лей. Надеюсь, вы сохраните в тайне все, о чем я вам говорила?

– Можете не сомневаться, – заверила я ее.

– Да, знаю, иначе я и не рассказала бы вам ничего. В любом случае это дело прошлое. Мне стало легче после разговора с вами. По ночам я часто думаю обо всем случившемся. Может быть, ей действительно следовало выйти замуж за Джеффри? Возможно, она тоже так думала, поэтому в конце концов и решила сбежать с ним. Как подумаю, что они погибли вместе на том поезде! Вам не кажется, что эта кара Господня?

– Нет, – ответила я довольно резко. – Во время той катастрофы погибло много людей. Не все же они убегали с любовниками от своих мужей.

Она засмеялась.

– Вы совершенно правы! Я знала, что вы здравомыслящая женщина. Значит вы не думаете, что я во всем виновата? Иногда мне кажется, убеди я ее в тот день не выходить замуж за Коннана, она бы послушалась. Меня пугает, что именно я определила ее судьбу.

– Вы не должны винить себя, – ответила я ей. – Вы же хотели сделать как лучше. Что же касается судьбы, уверена, свою судьбу каждый определяет сам.

– Вы так утешили меня, мисс Лей. Останьтесь, чтобы выпить со мной чаю, хорошо?

– Вы очень добры, но думаю, мне лучше вернуться назад до темноты.

– Да, конечно, вы правы.

– В это время года темнеет так рано.

– Тогда я не буду вас дольше задерживать. Мисс Лей, когда Элвина поправится, вы привезете ее навестить меня?

– Обязательно.

– А если вам самой захочется приехать до того, как она…

– Конечно приеду. Мне у вас было очень приятно и интересно.

В ее глазах снова промелькнул страх.

– Вы не забудете сохранить все в тайне?

Я успокоила ее. Для этой пожилой дамы нет ничего более приятного в жизни, чем душевно поболтать с кем-нибудь, поделиться каким-либо секретом. Ну что ж, у всех нас есть свои маленькие слабости. В этом нет ничего предосудительного.

Тетя Клара вышла проводить меня и помахала рукой на прощанье.

– Я так рада, что вы заехали, – в который уже раз повторила она. – И не забудьте. – Она приложила палец к губам, но глаза ее лукаво блестели.

Я тоже приложила палец к губам и, еще раз помахав, поехала назад.

Всю дорогу в Маунт Меллин я пребывала в задумчивости. В этот день мне открылось многое.

Я уже почти добралась до деревни Меллин, когда меня вдруг осенило, что Джилли – сводная сестра Элвины. Я тут же вспомнила рисунки, на которых Элвина изобразила себя и Джилли. Значит, Элвина знает? Или только догадывается? Может быть, она старается убедить себя в том, что Джеффри Нэнселлок не был ее отцом? А может быть, ее страстное желание добиться одобрения Коннана объясняется именно тем, что она хочет, чтобы он признал ее своей дочерью?

Мне хотелось помочь им найти выход из той трагической и запутанной ситуации, в которой они оказались из-за неосторожности Элис.

Я должна помочь им, сказала я себе. И постараюсь помочь. Но затем я вспомнила о Коннане и леди Треслин, и меня вновь охватило отчаяние. Какие нелепые и невозможные мысли приходят мне в голову, а я, вместо того, чтобы гнать их прочь, потакаю им! Разве могу я – простая гувернантка – показать Коннану дорогу к счастью?


Приближалось Рождество, а вместе с ним радость и веселье, которые я так хорошо помню еще с детских лет, когда был жив мой отец – сельский священник.

Китти и Дейзи о чем-то шептались все время, а миссис Полгрей жаловалась, что они сведут ее с ума, потому что работать они толком не работали, а если и делали что, то очень небрежно. Сама миссис Полгрей ходила по дому и причитала: «Теперь уж не то, что раньше…» И хотя при этом она печально качала головой, в ней тоже угадывалось нетерпение.

Погода стояла теплая. Пахло весной. Гуляя в лесу, я заметила, что зацвели примулы.

– Эка невидаль, примулы в декабре, – сказал Тэпперти. – В Корнуэл весна приходит рано.

Я занялась рождественскими подарками и составила для себя небольшой список. Нужно было обязательно послать что-нибудь в подарок Филлиде, ее семье и тете Аделаиде. Но, признаюсь, меня больше волновали обитатели Маунт Меллина. Деньги на подарки у меня были: на себя я тратила очень мало, и у меня сохранилось нетронутым почти все жалованье, которое я получала с того момента, как поступила на службу в Маунт Меллин.

Подарки я покупала в Плимуте. Для Филлиды и ее семьи – книги, а для тети Аделаиды – шарф. В тот же день я их отправила им почтой. Долгое время я выбирала, что подарить Элвине, миссис Полгрей и остальным. Наконец, решила. Дейзи и Китти получат по платку: одна – красный, другая – зеленый, которые должны им понравиться. Джилли я тоже решила подарить платок, только голубого цвета, в тон глаз. Для миссис Полгрей я купила бутылку виски – этому подарку она обрадуется больше, чем какому-либо другому; а в подарок Элвине я выбрала набор носовых платков разных цветов с вышитой буквой «Э».

Своими покупками я была довольна, и подобно Китти и Дейзи испытывала сильное волнение в предвкушении праздника. Погода все еще стояла теплая. Накануне Рождества я помогала миссис Полгрей и сестрам Тэпперти украшать большую залу и некоторые комнаты плющом, остролистом, ветвями самшита и лавра, которые за день до праздника мужчины принесли из лесу. Мне показали, как украшать листьями колонны в зале, а Китти и Дейзи с удовольствием научили меня делать рождественские кусты – они были несколько шокированы моим полным невежеством в данном вопросе. Но я никогда раньше не слышала про рождественские кусты! Оказывается, берут два деревянных обруча, вставляют друг в друга и делают шаровидный каркас, который украшают листьями и ветками вечнозеленых растений и утесником. Затем к веткам прикрепляют яблоки и апельсины. Надо признаться, что в итоге получается нечто весьма симпатичное. Такие зеленые шары потом подвешивают в оконные проемы.

Для каминов заготовили большущие бревна. В доме то и дело звучал смех: зал для прислуги решили украсить точно так же, как и парадную залу Маунт Меллина.

– Мы здесь устраиваем свой бал, наравне с господами, – сказала мне Дейзи, а я подумала: на какой из двух мне суждено пойти? Наверное ни на тот и ни на другой: гувернантка не принадлежит ни одному, ни другому миру. Ее положение где-то посередине.

– Бог ты мой! – воскликнула Дейзи. – Я жду не дождусь этого дня. В прошлом году Рождество, можно сказать, не справляли… как же иначе, когда в доме траур. Хотя мы здесь в зале для слуг неплохо повеселились. Было что выпить: пиво, мед и джин из терна по рецепту миссис Полгрей; было что поесть – баранина, говядина и, помнится, еще был свиной холодец. Без холодца в здешних краях ни один праздник не обходится. Не верите? Спросите отца.

Весь день накануне Рождества из кухни доносились соблазнительные запахи. Тэпперти, Билли Тригай и другие конюхи пришли постоять у двери кухни, наслаждаясь запахом свежей выпечки. Миссис Тэпперти тоже весь день помогала на кухне. А миссис Полгрей, обычно такую спокойную и преисполненную собственного достоинства, было просто невозможно узнать. С раскрасневшимся от жара лицом она хлопотала на кухне, что-то без конца помешивая и напевая себе под нос. Больше всего меня поразило, что она разговаривает вслух с пирогами, у которых были очень странные названия – скоб, лэмми, магтети.

Меня тоже попросили помочь.

– Следите внимательно за этой кастрюлей, мисс, и как только она закипит, тут же скажите мне.

От волнения у миссис Полгрей снова стал заметен местный акцент, который усиливался по мере того, как росло всеобщее возбуждение, и скоро я почти уже ни слова не понимала, о чем говорили на кухне в тот день перед Рождеством.