Дженнифер Деламир - Госпожа его сердца

Пухлое лицо джентльмена расплылось в широкой улыбке.

– Сорок пять посетителей за сегодняшнее утро, сэр. По моим подсчетам, благородных господ и простого народа примерно поровну, – с гордостью сообщил он и, очевидно, уважая в Джеффри не только лорда, но и священника, добавил: – Как сказано в Книге Притчей: «Богатый и бедный встречаются друг с другом: того и другого создал Господь».

Джеффри улыбнулся:

– Совершенно справедливо, мистер Лэнг. Не сомневаюсь, наши усилия в конечном итоге принесут пользу всем слоям общества. – Он осмотрелся: – Лорд Эшли еще здесь?

– Так точно, сэр, – ответил мистер Лэнг. – Он сейчас наверху. Лорд проводит экскурсию для двух джентльменов из «Иллюстрейтед Лондон ньюс».

– Лорд Эшли, граф Шафтсбери, – председатель Общества по улучшению положения рабочих, – пояснил Джеффри, обращаясь к Лиззи. – Вот увидите, он вам понравится.

Едва барон договорил, как сверху донесся шум и на площадку второго этажа вышли несколько человек.

– Итак, джентльмены, – пророкотал густой бас, – мы имеем чистые, надежные, благоустроенные квартиры и арендную плату не выше той, что выкладывают рабочие за жалкие лачуги, в которых они ютятся сейчас.

На кованой лестнице появился высокий седовласый джентльмен с орлиным носом и волевым квадратным подбородком. Джентльмен решительно зашагал вниз, и каблуки его начищенных до блеска сапог гулко застучали по металлическим ступеням.

Двое мужчин, вооруженных блокнотами и карандашами, следовали за ним по пятам. Один из них на ходу что-то записывал. А другой вдруг спросил:

– Вы говорили о пяти процентах прибыли, не так ли? А эта цифра не кажется вам завышенной?

– Вы подвергаете сомнению мои слова?

– Но, милорд, – не унимался настойчивый репортер, – можно ли всерьез надеяться, что люди из самых низов будут регулярно вносить арендную плату? Вы считаете такое вложение капитала надежным?

Лорд Эшли остановился, смерил взглядом газетчиков и нацелил свою трость на того, кто задавал вопросы.

– Я опираюсь на факты. В Уайтчепеле точно такой же дом функционирует уже не первый год. Жильцов – больше сотни, суммарная арендная плата – две с лишним тысячи фунтов, а задолженность – несколько шиллингов.

Властный голос графа привлек внимание публики. Кое-кто подошел поближе, а несколько мужчин и женщин с любопытством следили за разговором, перегнувшись через перила площадки второго этажа.

– Мы имеем дело с честными тружениками и не рискуем капиталом. Платежи поступают вовремя, и наши инвесторы не остаются внакладе. – Граф повернулся к репортеру, делавшему пометки в блокноте. – Однако следует подчеркнуть, что мы ставим во главу угла не деньги, а строительство добротного жилья для простого народа.

По рядам публики пробежал одобрительный шепот.

Лорд Эшли увидел Джеффри и тотчас обратился к нему:

– А, лорд Сомервилл… наконец-то!

– Прошу простить за опоздание. Меня задержали непредвиденные обстоятельства.

Джеффри явно не хотел обидеть Лиззи, но она все равно почувствовала себя виноватой. Джеймс мог бы поинтересоваться планами Джеффри, прежде чем навязывать ему ее общество.

Лорд Эшли перевел взгляд на спутницу барона.

– Непредвиденные обстоятельства? Да, понимаю. Трудно уследить за временем, гуляя по парку с очаровательной молодой леди.

Лиззи смутилась, а Джеффри с невозмутимым видом произнес:

– Лорд Эшли, позвольте вам представить мою невестку миссис Сомервилл.

– Миссис Сомервилл? – Граф приподнял густые седые брови. – Ах да, конечно… – В его глазах промелькнуло сочувствие. – Лорд Сомервилл посвятил меня в некоторые подробности того, что произошло с его братом. Чрезвычайно прискорбная история. Слава Богу, вам самой удалось вернуться в Англию целой и невредимой. – Граф покосился на Джеффри и добавил: – Возможно, вместе вам будет легче справиться с горем. – Приблизившись к Лиззи, он взял ее за руку. – Уверен, лорд Сомервилл окружит вас заботой и вниманием.

Конечно, речь шла всего лишь о родственной поддержке. Тем не менее сердце Лиззи забилось быстрее.

– В настоящий момент миссис Сомервилл решительно ни в чем не нуждается, – сказал Джеффри. – Она поселилась у своей бабушки леди Торнборо.

Пока они беседовали, репортеры «Иллюстрейтед Лондон ньюс» держались на почтительном расстоянии и только мельком взглянули на Лиззи. Однако один из них по-прежнему что-то записывал в блокнот. Лиззи насторожилась. Ей вовсе не хотелось, чтобы подробности этого разговора появились в свежем выпуске газеты и стали всеобщим достоянием.

Ее беспокойство не укрылось от внимания лорда Эшли.

– Джентльмены, – пророкотал он, обращаясь к газетчикам, – вы уже все осмотрели?

Репортеры, как по команде, закрыли блокноты, поблагодарили графа за подробную экскурсию, почтительно приподняли шляпы и откланялись.

Лорд Эшли проводил их взглядом.

– Скажите, Сомервилл, вы слышали, как этот господин усомнился в том, что рабочие будут регулярно вносить арендную плату?

– Да, сэр.

– Ему не внушают доверия так называемые низы. А сам-то он кто, спрашивается? Возмутительно, вы не находите?

Джеффри кивнул:

– Да, разумеется. По моим наблюдениям, простые труженики зачастую куда более обязательны в оплате счетов, чем многие безответственные представители высших слоев общества.

– Тонко подмечено, – одобрительно отозвался граф и с благожелательной улыбкой посмотрел на Лиззи. – Коль скоро лорд Сомервилл привел вас сюда, не желаете ли ознакомиться с нашими скромными достижениями?

Джеффри не ошибся – Лиззи определенно понравился лорд Эшли. Он держался властно и самоуверенно, но при этом не был высокомерным.

– Благодарю вас, милорд. – Она улыбнулась ему в ответ. – С большим удовольствием.

– Превосходно, превосходно… – Граф вновь направился к лестнице. – Вам непременно надо побывать наверху, чтобы оценить исключительную продуманность устройств для подачи угля и отвода мусора.

Джеффри крепко поддерживал Лиззи под локоть. Однако лестница была настолько узкой, что они шли скорее не рука об руку, а бок о бок, причем – почти вплотную.

К тому времени, когда они добрались до верхней ступени, Лиззи едва дышала.

– Вы хорошо себя чувствуете? – негромко спросил Джеффри.

– Да, спасибо, – с трудом вымолвила Лиззи.

Она совершенно забыла о том, что на площадке находились другие посетители. Те самые, которые отсюда следили за разговором лорда Эшли и газетчиков.

Ей пришлось о них вспомнить, когда совсем рядом словно гром среди ясного неба раздалось:

– Господи помилуй! Да это же Лиззи Пул!

Лиззи обернулась.

В нескольких шагах от нее стоял дряхлый сгорбленный человек в латаной-перелатаной одежде. На его морщинистом лице сияла широкая беззубая улыбка.

– Лиззи Пул! Мы-то думали, что потеряли тебя навсегда. А ты – вот она, живая и здоровая! Да еще такая нарядная! Жаль, твоего отца нет с нами. Ох и обрадовался бы он!

Надтреснутый старческий голос дребезжал и срывался, но слова – все до единого – звучали невыносимо отчетливо.

Лиззи похолодела от страха. Конечно, в Лондоне оставались люди, которые могли бы ее узнать. Но она думала, что ни с кем из них не столкнется, поскольку будет вращаться в совершенно иных кругах. Кто же знал, что Всемирная выставка приведет к такому тесному соприкосновению всех слоев общества?

«Богатый и бедный встречаются друг с другом…»

Лиззи молчала. Джеффри смотрел на старика с нескрываемым изумлением. Даже громогласный граф, казалось, лишился дара речи.

– Это же я! – Старик подошел на шаг ближе. – Бен Уэзерс! Не может быть, чтобы ты забыла меня.

Лиззи вгляделась в добродушное лицо с мясистым красным носом и бледно-голубыми выцветшими глазами. Это действительно был Бен Уэзерс, один из лучших друзей ее отца. Годы согнули его спину, отняли зубы и добавили морщин, но это был именно он. Конечно же, он!

Она приложила все силы, чтобы преодолеть желание немедленно расспросить его об отце. Сэм Пул умер, когда она была в Австралии, и кто, как не его близкий друг, мог рассказать ей о последних днях отца.

Понял ли Бен Уэзерс, что она узнала его? Он по-прежнему улыбался и даже немного развел руки в стороны, словно приготовился обнять ее. Лиззи всей душой стремилась в эти объятия, но не сдвинулась с места и только крепче сжала руку Джеффри. Она выбрала свой путь и должна была отречься от знакомства с человеком, которого когда-то любила как близкого родственника.

– К кому вы обращаетесь… сэр? – произнесла она, воспользовавшись надменным тоном, опробованным на Хардинге, и насмешливо выделив слово «сэр».

Бен Уэзерс отшатнулся – как будто получил пощечину.

– Но, Лиззи!.. Неужели ты… – Он на секунду умолк, потом недоверчиво спросил: – Вы хотите сказать, что вы не Лиззи Пул?

Всякую уважающую себя леди возмутило бы такое поведение простолюдина.

– Я хочу сказать, что не могу быть решительно никем из ваших знакомых, – с холодным презрением процедила Лиззи и тотчас устыдилась своих слов, увидев, как бедный старик вздрогнул от унижения.

Слава Богу, в разговор вмешался Джеффри.

– Вы просто ошиблись, – благожелательно обратился он к старику. – На самом деле перед вами миссис Сомервилл.

Уэзерс в задумчивости прищурился, словно решая, чему верить – словам барона или собственным глазам. Лиззи же замерла, не смея пошевелиться под его пристальным взглядом.

Кажется, прошла целая вечность, прежде чем старик опустил глаза и смиренно, как и подобает бедняку, поклонился и пробормотал:

– Прошу прощения, мэм. У меня и в мыслях не было вас обидеть.

Лиззи не проронила ни звука. Ее сердце разрывалось на части.

– Ничего страшного, – мягко сказал Джеффри. – В преклонном возрасте многих подводит зрение.

Лиззи побилась бы об заклад, что у Бена Уэзерса нет проблем со зрением. Однако тот покорно кивнул: