Зоя зажгла множество маленьких свечей, расставленных на ступеньках алтаря, и вскоре первоначальный полумрак сменился ярким светом.

Затем она подняла и закрепила в каждом углу серебряными подхватами фиолетовые бархатные портьеры с серебряной бахромой. При этом открылась их голубоватая, как бледное осеннее небо, атласная изнанка, расшитая серебряными звездами — плод кропотливой работы. Опускаясь, то есть принимая свое обычное положение, портьеры закрывали всю обивку стен и придавали усыпальнице траурный вид, особенно когда не горели свечи и озарял ее лишь мертвенный свет лампады. Теперь же, когда яркий свет играл в складках ткани, склеп показался мне не столь мрачным.

— Посмотрите, — сказала Эдмея, — мы с Зоей провели за этим унылым занятием около двух лет. Еще когда имение Жювиньи было моим, я собиралась поместить мою маленькую Богоматерь в склеп, чтобы она охраняла мертвых так же, как живых. Узнав, что поместье продано со всей обстановкой, я больше всего жалела, что мне не пришло в голову заранее перевезти сюда Мадонну, но я хотела поставить ее на алтарь, когда склеп будет окончательно отделан. Нам с Зоей требовалось для этого еще две недели. У меня опустились руки, и мы отложили работу. Затем в ночь после свадьбы Зои вы сказали мне, что приобрели Жювиньи. Тогда я воспрянула духом, сказав себе, что вы безусловно не откажетесь выполнить мою просьбу, и мы снова взялись за вышивку еще более рьяно, чем прежде. Позавчера покрывало для алтаря было закончено, и в тот же день Грасьен обил стены коврами и повесил портьеры. Вчера мы поставили на алтарь свечи, и в то же утро Грасьен отвез вам мое письмо. Вы не просто разрешили ему забрать мою дорогую Мадонну, а сами доставили ее — поэтому я была обязана пригласить вас на освящение своего алтаря.

Зоя, — добавила она, — дай мне Пресвятую Деву и расстели покрывало на алтаре.



Графиня взяла статую и установила ее между свечами; между тем Зоя накрыла алтарь покрывалом, опустив его впереди до самого низу.