— Прости меня, дядя, вчера я была не права, — робко сказала она. — Я чуть с ума не сошла от страха. Вы же на меня не сердитесь, дядя?

— Ничего, я прощаю тебя, — улыбнулся он. — Ты умная девушка и настоящая мусульманка, а это главное в твоей жизни…

Утром Мадина проснулась необычно рано. Её что-то волновало, и она бросала по сторонам тревожные взгляды.

Выходя из комнаты, она увидела Азата Мавлюдова, стоявшего перед дверью дядиной комнаты. Молодой человек неуклюже топтался на месте, словно опасаясь войти. Когда Мавлюдов, видимо, набравшись решимости, постучал в дверь, Мадина так побледнела, что, казалось, готова была упасть в обморок.

Испытывая сильнейшую душевную тревогу, девушка выскользнула из дома. Чтобы спрятаться подальше от людских глаз, она вошла в сад и только здесь вздохнула облегчённо.

По знакомой тропинке она прошла мимо кустов вишни и остановилась у яблони. Глядя на неё, Мадина вспомнила о размолвке с Кузьмой. После этого в их отношениях наметилась небольшая напряжённость, и она всё это время жила с чувством вины за свои высказанные в горячке слова, обидевшие любимого. Но сейчас она была погружена в свои мысли. Она уже не думала о размолвке с Кузьмой, который всё равно поймёт и простит её. А вот визит Азата Мавлюдова взволновал её настолько, что Мадина попыталась выяснить причины охватившей её тревоги.

Красивое лицо девушки поморщилось, когда она вспомнила о своём разочаровании и раздражении после разговора с дядей. И все её сомнения по поводу того, следует ли сердиться на него, окончательно рассеялись. Она снова подумала о визите Азата Мавлюдова. Чего ему снова понадобилось от дяди в такую рань?

Как только Мавлюдов стал частенько появляться в их доме, дядя сделался злым и раздражительным. Что их связывало, Мадину не интересовало, но сейчас…

Девушка нахмурилась. Все эти мысли, теснившиеся в её голове, были не слишком веселыми и ещё больше портили и без того отвратительное настроение.

Мадина и сама не знала, сколько времени провела в саду, пытаясь разобраться в себе и своих мыслях. В себя она пришла лишь тогда, когда из-за кустов показалась перепуганная служанка. Девушка подбежала к ней и сказала, что дядя сердится и срочно хочет видеть её в своей комнате.

* * *

Увидев мужчин, девушка остановилась у порога, даже не переступив его. Она растерялась и не знала, как себя вести. Мадина никак не могла понять, что происходит в доме. Её блуждающий взгляд скользнул по присутствующим и остановился на Малове. Глаза девушки расширились, лицо побледнело, а рот приоткрылся в немом изумлении. Мадина не могла отвести полных восхищения глаз от судебного пристава.

— Вы меня звали, дядя? — пролепетала девушка, с трудом переведя взгляд с Кузьмы на Халилова.

— Звал, звал, девочка моя, — кивнул Сибагат Ибрагимович.

— Что-то случилось? — спросила Мадина, нерешительно переступая порог.

— Пока ещё нет, но может случиться, — ответил Халилов. — Давай вместе попросим господина судебного пристава дать нам три дня отсрочки и не описывать наше с тобой имущество.

В комнате стало тихо, а лица присутствующих в очередной раз вытянулись в немом изумлении.

— Ты любишь мою племянницу, Кузьма? — нарушил первым молчание Халилов.

Кузьма занервничал, покраснел, но промолчал.

— Знаю, что любишь, — продолжил Сибагат Ибрагимович с едкой усмешкой. — Ты же сватать Мадину собирался или передумал уже?

— Собирался и собираюсь, но не сейчас, — ответил Малов угрюмо. — Сегодня я в вашем доме по служебной необходимости.

— А я вот по-другому думаю, Кузьма, — сузил глаза Халилов. — Могу сейчас согласиться на ваш брак, а могу и не согласиться никогда! Ложка хороша к обеду, правильно?

Малов снова промолчал. Он смотрел на Мадину и словно не слышал слов её дяди.

— Мы с тобой оба в тупике, Кузьма, и никто помочь нам не в силах, кроме нас самих, — продолжил вкрадчиво Сибагат Ибрагимович, догадываясь, какая буря чувств бушует у Малова в груди. — Мне нужны три дня, а тебе нужна моя племянница. Так вот, моё условие таково: ты повременишь с арестом моего имущества, а я сейчас, при всех, отдаю Мадину тебе в жёны! Ну как, согласен, Кузьма?

— Не пойму, — встряхнул головой Малов. — Сибагат Ибрагимович, вы что, издеваетесь надо мной?

— Вот вам и нате! — ударив себя по лбу ладонью, воскликнул вдруг Мавлюдов. — Так вот о какой взятке ты мне талдычил, старикан вонючий. Да-а-а, теперь я верю, что от такого не откажется даже господин судебный пристав Малов! Ты всё верно подрассчитал, хрен старый!

— Так что, Кузьма, по рукам? — даже не взглянув на Азата, процедил сквозь зубы Халилов. — Мне три дня, а тебе девка в жёны?

Малов промолчал. Он едва сдерживал бушующую внутри ярость и желание немедленно наброситься на коварного старика. Мадина стояла рядом с дядей. Она была потрясена не меньше Кузьмы. Халилов в раздражении схватил племянницу за руку, причиняя ей боль, и закричал:

— На колени, женщина! На колени перед господином судебным приставом! Ты любишь его, я знаю, а он? Любит ли он тебя, Мадина? Я поверю в его любовь, если он даст мне отсрочку на три дня! Если он так поступит, клянусь Аллахом, я отдаю тебя ему в жёны!

Под нажимом дядиной руки девушка опустилась на колени. Она закрыла лицо и громко заплакала. Кузьма стоял перед ней как каменное изваяние. Он был потрясён, растерян и не знал, что делать.

— Так чего ты молчишь, господин судебный пристав? — закричал яростно Сибагат Ибрагимович. — Берёшь девку в жёны или…

— Кузьма, забирай её, — противно захихикал Мавлюдов. — Такую «взятку» не взять невозможно, ха-ха-ха…

— Да что же это такое, господа? — возмутился, не выдержав, Бурматов. — У меня такое ощущение, будто все одновременно сошли с ума!

— Кузьма, я жду! — прохрипел зловеще Халилов. — Или три дня и она твоя, или я сейчас задушу её собственными руками!

Малов шагнул вперёд, присел и оттолкнул Халилова от девушки. Тот упал. Упала и Мадина у ног Кузьмы, потеряв сознание. Бурматов поспешил к Сибагату Ибрагимовичу, помог ему подняться и усадил на стул. Старик обхватил голову руками и застыл с мученическим выражением на лице.

— Ну что, тебя можно поздравить, господин судебный пристав? — с издёвкой выкрикнул Мавлюдов. — Ты нарушил присягу и уступил просьбе старого пройдохи?

Малов даже не посмотрел в его сторону. Подняв девушку с пола, он бережно уложил её на мягкие подушки диванчика.

— Господин судебный пристав, у вас ещё не пропало желание после всего случившегося заняться описью и арестом имущества купца Халилова? — обратился к Малову Бурматов. — То, чему я только что был свидетелем, признаюсь, просто ошеломило меня.

— Я заберу отсюда девушку, но… — Кузьма вышел в центр комнаты, остановился и громко, чтобы все слышали, объявил: — Сегодня я завершу то, для чего пришёл в этот дом. Сибагату Ибрагимовичу нужны для чего-то три дня, но… Я бы очень хотел пойти ему навстречу, но не могу так поступить!

— А для чего он просит эти три дня, ты знаешь? — полюбопытствовал Бурматов, с интересом глядя на него.

— Ты сам всё слышал, вот и спрашивай у себя, — покосившись на Халилова, огрызнулся Кузьма.

— Да, я слышал, и все мы слышали доводы Сибагата Ибрагимовича, — ухмыльнулся Бурматов. — В изворотливости и сообразительности ему нет равных! Он говорил, что через три дня расплатится по долгам со своими кредиторами, только так ли это?

Все посмотрели на Халилова. А он всё сидел в той же позе у секретера. Он никак не отреагировал на слова Бурматова, будто не слышал их.

— А что, в его словах что-то не так? — нахмурился Малов.

— Да всё не так в словах Сибагата Ибрагимовича, господа! — ошарашил его Бурматов. — Через три дня его племяннице Мадине исполнится восемнадцать лет, и он теряет над ней опеку!

— Вот это да! — присвистнул Мавлюдов. — А я как-то об этом и не подумал.

— Не только ты, но и никто об этом не подумал! — уточнил Бурматов насмешливо. — А собака именно в этом и зарыта.

— Как это? — поинтересовался, ничего не понимая, Малов.

— Да вот так, Кузьма, вот эдак! — развёл руками Бурматов. — Получи он от тебя отсрочку на три дня, и дело было бы, как говорится, в шляпе! Всё продумал Сибагат Ибрагимович, да вот только рассчитать не смог, что ты придёшь с арестом именно сегодня. Через три дня — пожалуйста, но не сегодня!

— Не блуждай вокруг да около, выкладывай всё, как есть, прямо! — оживился Мавлюдов.

Бурматов посмотрел на неподвижно сидящего Халилова, и лучик торжества блеснул в его глазах.

— Через три дня Мадине исполнится восемнадцать лет, и опека Сибагата Ибрагимовича над ней теряет силу, — сказал он. — Придёт пристав с арестом, а имущества у него никакого нет! Всё, что есть, принадлежит его племяннице!

— Но ведь есть решение суда? — округлил глаза Малов. — Есть кредиторы с векселями, подписанными Сибагатом Ибрагимовичем?

— Всё это есть, а имущества нет! — покачал головой Бурматов. — Не его оно будет, а племянницы. А Мадина никаких векселей не подписывала!

— Но если нет имущества, то нечем гасить долги и его ждёт долговая тюрьма? — нахмурил озабоченно лоб Кузьма, всё ещё ничего не понимая.

— И эта напасть не будет угрожать Сибагату Ибрагимовичу, — с улыбкой заверил его Бурматов. — У него денег куры не клюют, ясно тебе? У него их столько, что погасить долги — раз плюнуть!

— Тогда я ничего не понимаю, — пожал плечами окончательно сбитый с толку Кузьма.

— Признаюсь, я тоже долго разбирался в хитросплетениях купца Халилова, господа, — неожиданно заявил Бурматов. — Он гениальный преступник, господа, можете не сомневаться.

Взгляды Мавлюдова и Малова в очередной раз устремились на Сибагата Ибрагимовича, который по-прежнему неподвижно сидел у секретера.