К обеду, когда понемногу прошла голова и в глазах чуть развиднелось, Стас по привычке открыл ВК, чтобы зайти на страницу Алены, и остановился.

Зачем? Хватит уже. Сколько можно? Все без толку.

Но палец сам потянулся открыть закладку.

На свежей фотографии Алена — в белом плаще, с распущенными волосами — стояла под деревом в парке. Держа в руках букет осенних листьев — красных и желтых.

«Кажется, я наконец научилась выговаривать это правильно: üdvözlöm».

Стас скопировал слово, вставил в поисковик. Оказалось, по-венгерски «здравствуйте».

По-венгерски…

Что-то такое она говорила. Что отец ей предлагал поехать по обмену в Будапешт. А в деканате сказали, что она куда-то перевелась.

Стас зашел на сайт академии госслужбы, перерыл его весь. Ничего. И вдруг, когда уже хотел закрыть, наткнулся в разделе новостей на сообщение о том, что какой-то профессор академии прочитал лекции в национальном университете госслужбы в Будапеште. Поисковик выдал фотографии, и Стас сразу узнал здание, перед которым стояла Алена.

Можно было смеяться или плакать. Или материться в три наката. Или бросить монетку — что делать.

Орел — буду ее искать. Решка — на хер все.

Вот только в кошельке ни одной монетки.

Но в кармане завалялась десятирублевая для тележки в супермаркете.

Стас подкинул, поймал, повернул ладонь сжатыми пальцами вверх — осталось только их раскрыть. И — не глядя — отшвырнул монету в дальний угол.

Благословенный финский шенген закончился еще летом.

— Ориентировочно месяц, — обрадовала девочка в ближайшей турфирме. — Если повезет, то три недели.

— А если побыстрее? — спросил он, состроив глаза кота из «Шрэка».

— У вас есть обоснование срочности? Приглашение на какое-то мероприятие, болезнь или смерть родственника, свадьба? Получить срочно туристическую визу без действительно веской причины практически невозможно. Надо подать письменное заявление и подтверждающие документы в визовый центр, а лучше в консульство. И стоить это будет семьдесят евро. Сделают за три рабочих дня, но гарантии, что не откажут, никакой.

— Хорошо, пусть будет месяц, — сдался Стас.

В конце концов, теперь судьба решает, как всему быть. Придется, господа гусары, играть теми картами, которые она сдает.

И снова время тянулось, тянулось… Алена в Контакт больше не заходила. Как будто все та же судьба заставила ее выложить те две фотографии. Чтобы подать ему знак. Стасу хотелось так думать. В том, что найдет ее, он не сомневался. А вот о том, что будет, если она не захочет с ним разговаривать, думать себе запрещал.

— Мне нужен отпуск, — заявил Стас управляющему, получив паспорт с финской визой.

— На сколько? — скривился тот, словно отожрал разом половину лимона.

— Не знаю. Недели на две.

— Охренел совсем? — вытаращил глаза управляющий. — Не, это пусть Сам решает. Не думаю, что он будет сильно рад.

Самохин действительно молча показал ему две здоровенные фиги, причем двойные.

— Неделя максимум. И то только потому, что ты такая, мать твою за ногу, суперзвезда. Или ты здесь больше не работаешь. Я за те деньги, которые тебе плачу, найду пусть поплоше, но троих.

Лететь в Будапешт надо было из Хельсинки, чтобы распечатать визу. Все с самого начало пошло через задницу. Дождь со снегом. Застрявшая на несколько часов на границе маршрутка. Забастовка в аэропорту Вантаа и сплошные «cancelled» и «delayed» на табло. Его рейс откладывался раз, другой, третий.

— Когда это закончится? — поинтересовался Стас у девушки в форме служащей аэропорта.

— Страйк, — равнодушно пожала плечами та. — В шесть вечера. Как обычно.

Стас рылся в интернете, прикидывая, успеет ли добраться до гостиницы общественным транспортом или придется брать такси. Расценки на такси выглядели устрашающе.

И все-таки ему повезло — на грани фола. Он даже успел снять в банкомате с карточки наличку — разноцветные форинты с усатыми физиономиями. И вскочить в последний автобус, который впритык успевал к последнему поезду на конечной станции метро. И разобраться с билетным автоматом. И запрыгнуть в закрывающиеся двери этого самого последнего поезда. А еще был квест с поиском гостиницы, которая спряталась так хитро, что и днем фиг найдешь, не то что ночью.

На следующий день, выспавшись и позавтракав в маленьком кафе, Стас отправился в университет. Он специально выбирал гостиницу так, чтобы она оказалась не слишком далеко. В Петербурге все было голое, серое, мрачное, а здесь — еще яркое, праздничное, пылающее оттенками золотого и багряного. День выдался теплый, солнечный, тихий, но… тревожный, что ли? В носу защипало от дурного предчувствия, по спине пробежали мурашки. Будапешт был фантастически, нереально красив, но любоваться им не хотелось.

Войдя в огромный холл университета, Стас подумал, что найти здесь Алену будет непросто. Он получил на проходной гостевую карточку, прошел через рамку металлоискателя и остановился в растерянности, не зная, с чего начать. Охранник подсказал дорогу в учебную часть, и Стас подумал, что в общении с Эллой был свой плюс, помимо финансового. Английский он знал максимум на четверку с минусом, но его, по крайней мере, понимали.

Впрочем, это мало чем помогло.

— Это закрытая информация, — сухо сказала дама в учебной части. — Мы не даем таких справок.

— Но я просто хочу узнать, учится ли здесь моя знакомая, — взмолился Стас.

— Ничем не могу помочь. Прошу прощения.

Была б это молодая девушка, он бы еще мог попытаться ее обаять. Но за компьютером сидела пожилая дама, с седым пучком, в очках и строгом офисном костюме. Безнадега. Именно такие дамы Стаса уже не любили, потому что на уровне подсознания понимали: его ответная любовь будет стоить слишком дорого.

Ну что ж, раз нет молодой девушки, значит надо ее найти. Стас прошелся по коридору, выбирая подходящую. И нашел — простенькую, но не страшненькую. Чтобы посочувствовала, но не позавидовала незнакомой девушке, которую ищет такой мужской экземпляр.

— У нас есть международная программа. Если ваша подруга из России, наверно, она по ней учится.

— И как ее можно найти?

— Она первый год здесь? — девушка подвела его к большому стенду с расписанием, где все было на венгерском и только один листок на английском. — У них три группы, и все сегодня заканчивают в пять часов. И все сегодня в этом здании. Можете подождать в холле или у входа.

Поблагодарив свою спасительницу, Стас вышел на улицу и задумался. Почти шесть часов дожидаться. Не сидеть же на скамейке. Он побродил немного, нашел турбюро и купил билет на экскурсионный автобус, в котором можно было кататься по городу целый день, выходя на остановках и садясь снова.

Парламент. Цепной мост Сечени. Гора Геллерт. Рыбацкий бастион. Желтый автобус, плывущий по Дунаю, как диковинный водяной жук. Ощущение нереальности нарастало, а вместе с ним — ощущение тревоги, от которой было трудно дышать. И это раньше ему казалось, что время идет слишком медленно? Да оно вообще остановилось!

И все-таки доползло до половины пятого, когда Стас вернулся к университету и сел на скамейку недалеко от входа. Промелькнула мысль: может, надо было купить цветов? И тут же следом другая: чтобы получить букетом по морде?

В четверть шестого он сказал себе: еще пять минут — и можно уходить. Вот только что дальше?

И в этот момент показалась Алена. Не одна — с девушкой и двумя парнями. Они шли и о чем-то оживленно разговаривали. Заметив Стаса, она остановилась, как будто споткнулась. Даже издали было видно, как резко побледнело ее лицо, став одним цветом с белым плащом, тем самым, в котором стояла под деревом на фотографии. Девушка о чем-то спросила ее, Алена покачала головой. Один из парней, нахмурившись, сказал что-то, но она успокаивающе дотронулась до его руки. И медленно пошла к Стасу, глядя себе под ноги.

26

Как и следовало ожидать, случайных людей в программе не было. В Алениной группе оказалась девушка из Москвы по имени Злата, дочка депутата Госдумы. С первых дней они стали держаться вместе. Не то чтобы подружились — желания подпускать кого-то к себе близко у Алены не было, — но быстро стали приятельницами.

— Хоть с кем-то по-русски разговаривать, — сказала Злата. — А то ведь совсем забудем.

С английским у Алены проблем не возникало, но венгерский не давался даже на самом нулевом уровне. Впрочем, в любом месте можно было поздороваться и перейти на английский. Венгров корявые попытки иностранцев говорить на их языке не злили, как, например, французов, а умиляли и трогали. Достаточно было сказанного с жутким акцентом «идвёзлём», чтобы расположить к себе. Главное не проговориться, что из России. Пятьдесят шестой год сидел у венгров в генетической памяти так же крепко, как шестьдесят восьмой у чехов.

Впрочем, Яноша и Иштвана все эти доисторические дела не интересовали, несмотря на вполне политических пап — заместителя министра и члена Национального собрания. Интересовали их исключительно Алена и Злата. Злата с Иштваном переспала через неделю. Алена держала оборону, подчеркивая, что Янош для нее не более чем симпатичный знакомый. На занятиях они вчетвером были вместе, после занятий — тоже. Гуляли по городу, ходили на концерты, в клубы и бары. Другие развлечения, вроде кино или театра, девушкам по причине незнания языка были малоинтересны.

— Да что ты как целка? — удивлялась Злата. — Такой парень классный. И красавчик, и умный, и веселый, и при деньгах. Что тебе еще надо? А папа?

— А что мне его папа? — отмахивалась Алена. — Можно подумать, мне выгодный муж нужен, чтобы здесь остаться.