Алена Инну раздражала с самого рождения: хилая, вечно болеющая, некрасивая. Никаких материнских чувств к ребенку она не испытывала, терпела, да и то с трудом. Причем не скрывая этого, из-за чего с Валерием постоянно были скандалы. Очень скоро муж к ней охладел, пришлось искать замену. По версии Инны, Валерий бросил ее ради молодой девки. Но правду знали только трое: они и сосед Виктор, с которым — точнее, под которым — муж ее застукал. Впрочем, девка-то как раз имелась, другое дело, что уходить к ней Валерий не собирался. Пока не получилась такая вот веселая история.

Сколько любовников у нее было за семь лет после развода — Инна со счета сбилась. Да и любовниками-то их назвать было сложно. Так, на пару-тройку раз. Не цепляло, не заводило. Ни физически, ни в плане эмоций. Разве что Карен, который отвалил денег и помог начать свой бизнес. Но и с ним она надолго не задержалась — не хотела делить с женой, а Карен не захотел разводиться.

А дело неожиданно пошло в гору, и она уже больше не зависела от подачек бывшего мужа и щедрости случайных кавалеров. Бизнес отнимал массу времени и сил, но когда выдавалась свободная минута… И кто бы только мог подумать, на что способна строгая, серьезная Инна Андреевна, предпочитающая классические костюмы и гладкие прически!

Теперь она уже не пыталась найти мужчину, который ее устроил бы и с которым осталась бы надолго. Напротив — только одноразовый секс. Сначала знакомилась в барах, клубах, потом перешла на стриптизеров и эскорт. Как будто открыла темный чулан, где под замком сидели чудовища. Не просто удовлетворить желание — хотелось грязи, чего-то мерзкого, отвратительного. Групповухи, алкоголь, легкие наркотики. Отправляла Алену к отцу или к своей матери и полностью отдавалась своей тайной страсти. Никаких тормозов. Никакого стыда.

Но потом, когда ушла новизна, наскучило и это. Началась затяжная депрессия. Инна начала пить. Не запойно, не так, чтобы утром не встать с постели, но каждый вечер. До того состояния, когда собственные руки или игрушка на батарейках кажутся ничем не хуже мужчины. Иногда она ходила в клубы — искала «призрака». Это была игра: найти мужчину, которого потом могла бы представлять рядом с собой. Рассмотреть досконально. Прочувствовать. Но и «призраков» надолго не хватало, как будто они таяли в ночной темноте.

Иногда Инне казалось, что она сходит с ума. Погружается в какой-то темный мир животных желаний. Парадокс, но только Алена, которая раздражала не меньше, чем в младенчестве, удерживала ее в реальности. Чувство долга — вот что заставляло Инну заботиться о дочери. А еще — сознание того, что прекрати она делать это, и бывший муж заберет Алену к себе. И тогда ее уже ничто не удержит.

Она пила вино, уже не первый бокал, когда на сцену вышел высокий светловолосый парень, которого она в этом клубе еще не видела. Совсем еще щенок. Гибкий, грациозный, но с хорошо прорисованной мускулатурой — то, что ей всегда нравилось. С наглым взглядом карих глаз, в котором читалось самоуверенное: я трахну вас всех, и вы будете визжать от восторга.

Инна поймала этот его взгляд — нет, не на нее, ни на кого конкретно, поверх. Как будто тонкой иглой царапнуло. И от этой царапины по всему телу разбежался такой пожар, что стало больно сидеть. Она закрыла глаза и представила, как он берет ее, прямо здесь, при всех — жестко, грубо до боли. И эта картина была такой яркой, что не понадобилось больше ничего. Судорога родилась в темной влажной глубине и рассыпалась по телу крупной дрожью. Рука зацепила бокал, опрокинула. Подбежал официант.

— Приват! — сквозь зубы процедила Инна.

Она знала идиотские правила этого клуба: никакого интима, никаких выкупов и увольнений. И о записочках, вложенных в купюры чаевых, тоже знала. Оторвала кусок салфетки, написала свой телефон. И заметила, как он вздрогнул, когда ее рука жарко задержалась на ягодице.

Стас позвонил только через два дня, когда Инна уже не ждала. Но зато каким «призраком» он был — просто ах! Только ради этого стоило тогда прийти в клуб.

— Приедешь? — спросила она, даже растерявшись от неожиданности.

— Сколько? — равнодушно поинтересовался Стас.

Инна раздевала его торопливо, жадно разглядывала, как римская патрицианка купленного раба — что ж, не так уж это и отличалось. До чего ж он был хорош! И какое же разочарование ее ждало, когда оказалось, что на деле Стас примитивен, как одноклеточное. И с каким трудом Инне удалось прикусить язык, чтобы не сказать: «Мальчик, да ты ни черта не умеешь!»

— Это было… просто супер! — сказала она вместо этого, едва отдышавшись от бешеного оргазма. Потому что даже в классе одноклеточных он был круче всех. — Еще увидимся?

— Телефон есть, звони, — усмехнувшись, ответил Стас.

Наглый, самодовольный, самоуверенный — он был бы ей отвратителен, если б не эта его сила, подчиняющая, сводящая с ума. Черная магия. От одной мысли о нем Инну пробивала дрожь. Когда она видела его, все внутри мгновенно вспыхивало, а колени ватно слабели. Она надеялась научить его всем премудростям, подогнать под свои желания и пристрастия, сделать «призрака» ручным, но сама не заметила, как полностью попала под его власть. Власть, которая ему была абсолютно не нужна.

Чем чаще они виделись, тем сильнее Инна его хотела и тем мучительнее было ждать следующей встречи. Стас быстро научился тонкостям секса и так же быстро стал очень востребован. Не прошло и пары лет, как мальчишеское в нем полностью исчезло. Теперь это был мужчина, очень молодой, но еще более притягательный, чем раньше.

Зачем Инна попросила его переспать с Аленой? Пытаясь разобраться, наверно, свихнулся бы сам Фрейд. Уж точно не по той причине, которую она озвучила Стасу. По правде, ей было абсолютно наплевать, каким будет первый раз Алены. Возможно, это была какая-то безумная, совершенно нелогичная попытка унизить их обоих — и Алену, и Стаса, продемонстрировать свою власть над ними. Заставить их делать то, чего бы они никогда не сделали по своей воле.

Алена к шестнадцати годам выглядела жалкой замухрышкой, но за подростковой неказистостью уже проглядывали тонкие черты на редкость привлекательной девушки. Еще год, два — и она должна была стать настоящей красавицей, рядом с которой Инна уже заранее чувствовала себя древней сморщенной старухой. Раздражение, зависть, которые едва не переходили в ненависть. Она срывала на дочери злобу на время, которое убегало слишком быстро, унося с собой ее молодость. Как мачеха, рядом с которой расцветала Белоснежка. Подложить дочь под мужчину, которому сама платила за секс, — как будто вырвать у нее преимущество юности, свежести. Пусть даже Алена никогда об этом не узнает.

Как сильно облажалась, Инна поняла сразу же, как только Стас позвонил и отчитался. Она прекрасно понимала, что Стас не испытывает к ней ровным счетом ничего, кроме профессионального интереса. И ей было абсолютно наплевать, что у него не один десяток таких же, как она. Значение имело только то, что на оплаченное время он принадлежит ей. И «призраком» — тоже. Но Алена… Такой бешеной ревности она не испытывала никогда, ни к кому. Стоило взглянуть на дочь, и Инна видела Алену с ним. В постели. Все это кипело, бурлило и то и дело выливалось в злобные придирки и скандалы.

Мачеха отправила Белоснежку в темный лес. Может быть, ей полегчало. Но Инна упорно отказывалась отпустить Алену учиться за границу и даже квартиру не разрешала снять. Да, ее не было бы рядом, но что изменилось бы? А так хоть было на ком отыграться.

А потом вмешался Валерий, и Инне пришлось уступить. Все тогда смешалось воедино — ее ночной звонок Стасу, то, что Алена, не предупредив, не явилась ночевать, скандал с пощечиной. Ну что ж, в этом все же был плюс. И немалый. Когда Алена переехала, Инна снова позвонила Стасу…

Несколько дней она продержалась. Пусть пройдет время, говорила она себе. Возможно, попала в неудачный момент. Отойдет. Понятное дело, что сама по себе она для него ничего не значит. Но ведь это деньги! Глупо разбрасываться такими клиентками.

Стас не брал трубку. Судя по миллиону длинных гудков, забросил ее номер в черный список. Ломка не прекращалась. Наоборот, становилось только хуже. Днем, на работе, Инна собирала себя в кулак. Ночью пила и готова была выть на луну. Несколько раз она приходила в клуб. Собирала волосы под бандану, надевала темные очки, садилась в дальний угол. После этого было еще тяжелее, но проходило время — и тянуло снова. Хотя бы увидеть. «Призрака» уже не хватало.

Март, апрель, май… Время тянулось, а потом падало в бездонную пропасть. Обернешься — а его и не было. Ни следа не осталось. Только черная вязкая тоска, похожая на болотную грязь. И такое же черное, вязкое, изматывающее желание. Болезнь? Уже нет. Мания. Одержимость.

В середине июня она снова пришла в клуб, привычно устроилась в углу и вдруг увидела за столиком ближе к сцене… Алену. Инна даже привстала от неожиданности — неужели померещилось? Нет, это действительно была она. А Стас во время номера то и дело поворачивался в ее сторону. Нет, не смотрел на Алену — он никогда не смотрел на кого-то одного, — но Инна сразу почувствовала, каким-то обострившимся животным чувством: Стас танцует и раздевается для нее одной.

Ближе к утру Алена встала и пошла к выходу. Инна — за ней. Прячась в тени, прокралась во двор, остановилась за припаркованной «Газелью». Сняв сигнализацию с синего «Соляриса», Алена устроилась на заднем сиденье.

Мыслей не было. Только ярость и отчаяние. В эту черную дыру со свистом засасывало время — до того момента, как появился Стас. Алена выбралась из машины, обняла его за шею, и они слились в затяжном поцелуе.

Неделю она шпионила за ними по очереди, хотя и пары дней хватило, чтобы убедиться: они вместе. Очень прочно вместе. И, похоже, давно. Возможно, с той самой ночи, когда Алена не пришла домой. А может, и раньше.