Вот теперь все на самом деле будет для нее. И понравится ли ей это? Захочет ли она его — как другие?

Стрип-программа начиналась в десять. До этого — вполне одетый разогрев, в котором Стас уже не участвовал. Не тот статус. Но — как хореограф — он должен был следить за тем, что творится на сцене, и как реагирует зал.

Ровно в девять Алена позвонила, и он вышел к служебному входу. В трико, которое надевал для разминки, и в гриме. Рядом с ней — ничего так сюрприз! — топталась Байкалова-младшая. Группа поддержки, твою мать. Девочка моя, тебе так страшно было идти одной в гнездо разврата? Тебе?!

Ее взгляд менялся каждую секунду. В нем была то растерянность, то вызов, то жгучее любопытство. Она словно пыталась сопротивляться, из последних сил — но уже сдавалась, заранее, без боя.

— Привет, красавицы мои!

Стас посмотрел долгим оценивающим взглядом на одну, на другую. Заметил, как загорелись глаза Лизкиной сестры — как ее зовут хоть? И как возмущение пробежало по лицу Алены: какие еще твои красавицы?! Я — твоя красавица! Одна-единственная! Ты что, забыл?!

Это было так забавно. И приятно. Маленькая игрушечная ревность. Невольная.

— Ну, идем?

Он провел их по коридору в зал, кивнул официанту Костику, который ухмыльнулся понимающе, и быстро ушел. Потом все разговоры. Не сейчас.

От этой ночи зависело его будущее. Пусть не все, пусть крохотный его кусочек. И он намерен был выложиться так, как никогда еще раньше. Соблазнить всех — ради одной. Поймать среди мутных волн жадной похоти ее ответ. Как глоток свежей прохладной воды.

Стас никогда не смотрел в зал так, чтобы видеть чье-то лицо. Это мешало. Только поверх, вскользь. Достаточно было слышать восторженный визг, улавливать накал эмоций. Вот и сейчас он не смотрел в тот угол, где сидела Алена с подругой, но чувствовал ее присутствие. Как обгоревшая на солнце кожа чувствует его сквозь одежду.

Не просто раздеться перед толпой. Не просто показать свое тело, за которым приходится ухаживать так, как это делают далеко не все женщины. Сказать на языке танца, каждым движением, каждой в этом зале: я делаю это для тебя. Я — твой. Я возьму тебя так, как ты захочешь, как ты только можешь вообразить. Потому что это — самое волнующее, самое острое приключение в твоей жизни. Такого секса у тебя больше не будет никогда. Заставить поверить в это.

— Нестеров, давай на приват, — в гримерку сунулся Левочка, тихий пассивный педик, который занимался заказами.

— Кто? — поинтересовался Стас, подправляя потекший грим.

— Телка молодая. Совсем малолетка. Одна.

Да неужели?

А с чего ты взял?

Да с того!

Алена сидела, откинувшись на спинку диванчика, обхватив себя руками под грудью, как будто замерзла. Стас подмигнул ей, и она улыбнулась так, как обычно улыбалась в постели: ну, давай же!

Он специально выбрал самый длинный из своих треков. Не самый забойный, но самый распаляющий, сладострастный, похожий на жаркое дыхание пустыни. Вот теперь он смотрел Алене прямо в глаза. То приближался почти вплотную, чтобы почувствовала запах пота, то отступал, как будто ускользал, не давался в руки.

Алена сидела, подавшись вперед, возбужденно приоткрыв губы, которые часто облизывала языком, и глаза ее сияли в полумраке, ловили отблески приглушенного света. С последними звуками музыки Стас остался в черных стрингах, которые мало что скрывали. Ох, как он их ненавидел! Больше, чем эпиляцию и цепкие руки профессиональных шлюх на своих ягодицах, вместе взятые. Коллег женского пола Стас чуял за версту: они хотели не столько секса, сколько сатисфакции. Купить мужчину-проститутку — словно отомстить за себя. Но стринги — это было еще хуже.

Глаза Алены расширились, и он нарочито поклонился, зная, на что она смотрит. Демонстрировать эрекцию в элитном стриптизе считалось крайне дурным тоном, знаком непрофессионализма. Стас хорошо умел с этим справляться, но сейчас вовсе не собирался скрывать свое желание.

Она встала, подошла близко-близко, будто случайно мазнув по члену бедром. Положила руку на ягодицу, подсунув пальцем под резинку сложенную купюру. Шепнула хрипло:

— Я буду ждать…

Вышла, не оборачиваясь, но движения ее сказали о многом. Кто кого сейчас соблазнял?

Ночь еще только начиналась. Пахать и пахать — и в зале, и в приват-руме. Бесконечно долго. Когда, закончив наконец, Стас вышел на улицу, Алена стояла рядом с лярвой. Поймала за воротник расстегнутой куртки, притянула к себе, впилась в губы — резко, по-мужски. Одна ее рука скользнула под куртку, другая опустилась ниже пояса, накрыв выпуклость, которая нетерпеливо отозвалась на прикосновение.

— К тебе ближе, — прошептала Алена.

19

В ожидании вечера она перелопатила интернет вдоль и поперек, читая все, что только могла найти о мужском стриптизе. Посмотрела миллион роликов. И пришла к выводу, что это ужасно. Нет, порноактером было бы хуже, конечно. Но насколько права Светка?

По мутным текстам в сети выходило, что стриптиз мало чем отличается от проституции. А точнее, просто является ее элементом. Красочно описывались массовые оргии с наркотиками прямо в укромных уголках стрип-клубов или где-то на выезде. Впрочем, закрадывалось подозрение, что это не более чем влажные фантазии самих авторов. Уж слишком онанистично излагалось.

Здравый смысл подсказывал: единственный способ узнать правду — сходить и посмотреть своими глазами. Что Алена и собиралась сделать. Старательно отмахиваясь от сомнений, действительно ли увидит все. Не останется ли что-нибудь за кадром.

Света заехала в восемь: ехать было далековато, почти на другой конец города.

— Поедем на таксо? — спросила она, подправляя перед зеркалом свой демонический макияж.

— Сэкономим на обратный путь, — нервно буркнула Алена.

— Думаешь, посмотришь, скажешь «фи» и свалишь после первого же номера? — поддела Света.

— Отстань! Не знаю. Может быть.

— Господи, да расслабься. Ты что, за него замуж собралась? Нет? Так и не дергайся, как свинья на веревке. Роскошный мужик, получай удовольствие. Хотя… какой он еще мужик? Так, парень. Я поняла, что мне нравятся мужчины постарше. Есть у нас препод один, за тридцать — просто огонь. Я бы даже, наверно, ему отдалась. Но он патанатомию преподает. Стремно как-то.

— Стремно что? — уточнила Алена, надевая пальто. — Что он любит… похолоднее?

— Фу! — скривилась Света. — Ну тебя нафиг! Лучше про своего расскажи. Чем особо хорош? Куннилингвист-переводчик? Мастер глубокого погружения?

Алена фыркнула и не ответила. Обойдешься, рассказывать тебе еще. Обзавидуешься. Соблазняй своего патологоанатома. Можешь даже в морге, как раз в твоем стиле. Девственная лилия Инферно.

Уже подходя к клубу, она почти струсила. И почти готова была развернуться на сто восемьдесят градусов. Не будь Светки, точно сбежала бы. Но стало стыдно. Плюс уверенность, что если сбежит, обязательно пожалеет.

Когда Стас вышел — твою мать, да у него глаза накрашены! — Алене стало еще сильнее не по себе. Стоило посмотреть на него, и внутри вспыхнула сигнальная ракета. И она тут же разозлилась на себя за это, но ничего не могла с собой поделать. Одного только черного трико хватило, чтобы захотеть тут же затащить его куда-нибудь в темный угол… и загрызть… насмерть. Ну, почти насмерть.

Пиздец, товарищи, я еще в клуб не вошла, а мне уже все нравится. Не может не нравиться то, что он делает. Едрить твою, да что ж я так вляпалась-то? И что буду делать, когда он меня бросит?

Официант в черном атласном жилете на голый торс усадил их за столик, ушел и тут же вернулся с двумя высокими бокалами апельсинового сока.

— Будем надеяться, что это тоже за счет Стасика, — Света отпила глоток и закашлялась, вытаращив глаза. — Ни хера себе! Да тут водки больше, чем сока! Ничего так отверточка. Послушайте, а где стриптиз-то?

— После десяти, — через плечо бросил официант и исчез.

На сцене что-то такое забойное отплясывали четверо вполне одетых парней. Неплохо, для настроения.

— До десяти нам этого сока не хватит, — вздохнула Света.

Алена слушала ее болтовню, рассеянно поддакивала: да, Галка совсем от них откололась, не звонит, не пишет. Время тянулось медленно, как тихий час в детском саду. Но когда наконец на сцене появился Стас…

Там были и другие, но она смотрела только на него. Стиснув зубы, с трудом переводя дыхание. То и дело перекидывая ногу на ногу, сжимая их крепко, как будто это могло помочь. Хоть немного пригасить жидкое пламя, которое медленно растекалось, как лава из вулкана.

— А ничего так! — возбужденно прошипела ей на ухо Светка, и Алена зыркнула на нее так, как будто хотела сжечь взглядом.

Каждое его движение — это был чистой воды секс. Он раздевался, чтобы заняться им — с каждой женщиной в этом зале. Нет, только с ней одной. Остальные — перебьются. Он — ее. А остальные могут смотреть и умирать от зависти.

Посмотрев по сторонам, Алена махнула официанту, который принес им сок. И спросила насчет привата. Он молча кивнул и прислал тощего парня с масляным взглядом и зализанными волосами.

— Никакого интима и вообще без рук, барышня, — проинструктировал ее зализанный, взяв деньги. — У нас это запрещено. Камера стоит. Чаевые — на ваше усмотрение. Выкупы, увольнение — это не у нас. Пока танцор на работе — только смотреть. Все остальное — за периметром.

Что с ней сделал приват — такого она не ожидала. Как будто перешла в режим пониженного потребления энергии, чтобы не перегореть на высоком накале. Ждущий режим, похожий на оцепенение.