Отдышавшись, Алена сказала, покусывая губы:

— Всем господам гусарам — по ордену.

— Господин полковник издаст приказ, — придерживая резинку, Стас выбрался на волю. — А пока давай собираться.

— Принеси мне очки из сумки, пожалуйста, — попросила Алена и пошла в ванную.

Пока она мылась, он поставил чайник и пожарил яичницу. Потом быстро сполоснулся сам, вышел в шортах и майке. Алена сидела за столом и щурилась в тарелку.

— Очки надень, — сказал он, наливая себе кофе. — Не видишь, что ешь.

— Я в них страшная, — пробормотала Алена.

— Ну-ка, — он сам надел их ей на нос. — Нет, снимай, ты похожа на сексуальную училку. Извини, но у меня уже встало.

— Ты ненормальный, Стас, — засмеялась она. — Тебя прет от очков, детских трусов и шерсти на одном месте.

— А тебя от чего?

— Если я начну рассказывать, ты точно опоздаешь, куда там тебе надо. Кстати, а почему гусары? Я вчера… или позавчера? В общем, думала об этом — что уже не узнаю.

— Я тебе в другой раз расскажу, ладно?

Алена словно о камень споткнулась.

— Твою мать, — поморщился Стас. — Дежавю. Я тебе позвоню. Ты слышишь? Я. Тебе. Позвоню. Кстати, твой телефон у меня в черном списке, так что и не пытайся.

— Я поняла, — она опустила глаза.

— И не приходи больше вот так, как вчера. Не потому, что застанешь меня с бабой. Скорее всего, вообще не застанешь, я редко бываю дома. Слушай, а ты матери-то хоть звонила, что не придешь? Нет? Ну хоть смску бы отправила, она ж тебя сожрет. И правильно сделает.

— Ничего, переживет! — по-детски надулась Алена. — Она позапрошлой ночью мужика какого-то к нам домой пыталась пригласить. Я слышала, как она ему звонила. То, что я дома, ее ни капли не волновало. А потом такую хрень понесла утром!

Она подробно пересказала свой разговор с матерью, и Стасу стало, мягко говоря, муторно. Во-первых, с Инкой надо было срочно завязывать. А во-вторых, стало кристально ясно: ничем хорошим это не кончится. Ни с ней, ни с Аленой.

13

Алена шла по улице и чувствовала себя кошкой, которой неожиданно обломилась огромная куриная нога на съедение в одни ворота. Как будто сорвала джек-пот по трамвайному билету. Впрочем, иногда проскальзывало лимонным холодком: а правда ли выиграла? Но от этой мысли она отмахивалась, как от назойливой мухи.

Впрочем, чем ближе Алена подходила к дому, тем настойчивее кусала совсем другая мысль. О том, что ее ждет грандиозный скандал. И о том, что Стас был прав: стоило смску отправить. Уже только для того, чтобы этого избежать или хотя бы уменьшить. Но разве об этом она думала? Подхватило и понесло.

Мать давным-давно должна была быть на работе, но, по закону подлости, оказалась дома. Хотя какая там подлость — сидела и ждала. В телефоне десятка полтора ее пропущенных звонков, смсок и сообщений в Вайбер. «Где тебя носит?!» — примерно таких. Вышла в прихожую на звук вставленного в замок ключа. Растрепанная, все в том же несвежем халате.

— Ну и где ты была? — с таким видом, как будто сейчас возьмет ремень и отходит по заднице.

— У мужчины, — пожала плечами Алена, снимая пальто. — Занималась сексом. А что?

Мать опешила. Стояла и смотрела на нее, беззвучно шлепая губами, как рыба в аквариуме.

— Ты в своем уме? — отмерзла наконец.

— Мамочка, ты мужика на днях домой звала, и мое присутствие тебе нисколько не мешало. А потом несла всякую пургу про страсти-мордасти с первого взгляда. Как увидела — и сразу захотелось переспать. Ну вот и я так же. Увидела и сразу захотела. И переспала. Или что, только тебе можно?

— Тебе восемнадцать лет!

— А тебе сорок!

— Тридцать восемь!

Даже в такой момент не удержалась, чтобы не поправить. Это же, твою мать, принципиально!

— То есть спать с первым встречным можно только старым? Или завидуешь, что тебя послали, а мне отсыпалось?

Пощечина больше была похожа на ожог, чем на удар. Горячая и какая-то противно влажная. Хотя, если подумать, не особо и обидно. Потому что по делу. Думать надо, что говоришь. При всем особом отношении. Как в анекдоте: куплю инвалидную коляску и фильтры для базара.

— Ма, мы можем решить все мирно. Я тебе уже говорила. Ты мне даешь деньги, я снимаю квартиру, и никто никому не мешает.

— Перебьешься, — мать посмотрела на нее с такой ненавистью, что у Алены в животе все заледенело. — Хочешь снимать квартиру — заработай. Не знаю, правда, как ты можешь это сделать. Если только одним местом.

— Спасибо за совет, я подумаю.

Обойдя мать по сложной кривой, она ушла к себе и закрыла дверь. Пожалев в очередной раз, что нет замка или хотя бы задвижки. Бросила сумку на кресло, сняла джинсы, свитер, упала на кровать, раскинув руки.

Нормальная такая ситуация. Алена еще в детстве поняла, что мать ее не слишком любит. Ну да, так уж вышло, появился ребенок, никуда не денешься. Надо выполнить свой родительский долг. Да и отца-то мать вряд ли особо любила. Никогда у Алены не было ощущения «мама-папа-я — счастливая семья». Так что ничего странного, что он ушел. Светка, жена отца, ей не очень нравилось, но если уж выбирать, предпочла бы жить с ними. Другое дело, что ее мнения никто не спрашивал. Когда родители развелись, ей всего шесть было.

На самом-то деле проблема была в том, что сама заработать Алена никак не могла, при всем желании. Если, конечно, не рассматривать всерьез предложение матери. Расписание занятий было составлено так, что рассчитывать можно было в лучшем случае на разовые подработки. Максимум на помадки-колготки, а на это ее карманных денег и так хватало. Оставалось только просить у отца.

Он взял трубку сразу и тут же спросил:

— Что, насчет квартиры?

— Ну конечно, — вздохнула Алена. — Уже настучала. И когда только успела?

— Да только что. Давай так. Она еще дома?

Алена встала и осторожно высунула нос за дверь. Мать, уже полностью одетая, красила губы перед зеркалом в прихожей.

— Уходит.

— Я подъеду через час, поговорим.

Она рассчитывала выспаться после бурной ночи, но дело было, разумеется, важнее. Дождавшись, когда за матерью закрылась дверь, Алена натянула домашние штаны и вышла на кухню. Сварила кофе покрепче, выпила — чтобы не уснуть. В голове немного прояснилось. И сразу же снова полезло трезвое: выиграла она при таком раскладе или проиграла?

Нет, с квартирой по-любому надо было решать. Взгляд матери сказал о многом. Она для нее теперь не столько дочь, сколько молодая привлекательная женщина, интересная для мужчин. Напоминание о собственном возрасте и о том, что ее уже не хотят. Но тогда зачем терпеть рядом? Дать денег — и пусть проваливает на все четыре стороны. Единственное предположение, что это такое злобно сучье: раз у меня ничего, так и тебе буду мешать.

Но это полдела. В конце концов она совершеннолетняя и сама решает, где и как жить. Если уж все упрутся и пойдут на принцип, можно перевестись на заочку. Специальность придется менять, но черт с ней, все равно она Алене не слишком нравилась. Понты одни. А вот со Стасом…

Только секс… Обалдеть какой секс! Она вспомнила неуклюжие конвульсии Олега, и ее передернуло от отвращения. Стало так стыдно, как будто они занимались этим посреди Невского, и половина Питера пришла посмотреть. И посмеяться. Нет уж, если вспоминать, то совсем другое. Впрочем, нет. Вспомнишь — и потом останется только с Барсиком общаться, тоску им заливать. От одной мысли о Стасе живот налился горячей пульсирующей тяжестью и между ногами заплакало.

Спокойно, Туманова! Хорош маньячить. Отложим нимфоманию на попозже.

Есть о чем подумать помимо хотелок. «Я тебе позвоню». Ему захочется — она прибежит. Потому что подразумевается, что всегда готова. Как там у пионеров в кино было? «Будь готов!» — «Всегда готов!» Ну да, так и есть, готова. Только как-то это… не слишком правильно, что ли? «Я редко бываю дома»… А где ты, интересно, бываешь? И чем занимаешься не дома? И не спросишь ведь. Потому что это уже выходит за рамки sex only. А она на это как бы подписалась.

Ну пока, допустим, и одного секса за глаза и за уши. А дальше? Дальше два варианта. Острота со временем пройдет, а больше ничего их связывать не будет. «Спасибо за компанию, Алена» — «Счастливо, Стас, все было супер». Или же они все-таки выйдут за границы сладких потрахушек. Вот только не окажется ли в итоге, что первый вариант был бы предпочтительнее?

Хотя… главное, чтобы не получился третий. Чтобы она потом не звонила ему по ночам, рыдая в трубку и умоляя приехать. Вот совсем не хотелось бы по материнской дорожке пойти. Возможно такое? Положа руку на сердце — возможно, чего притворяться-то. Уже одно то, что она к нему вот так вчера приперлась, о многом говорит. Где проходит та красная линия, которую ей не перейти ни при каких обстоятельствах?

За всеми этими размышлениями Алена не заметила, как пролетел час. Звонок в дверь заставил вздрогнуть.

— Проходи, — сказала она отцу. — Кофе будешь?

— Не откажусь, — ответил он, снимая куртку.

Засыпая кофе в турку, Алена посматривала на отца и думала, что в свои шестьдесят он еще сказочно хорош. Строгие мужественные черты лица, густая шевелюра с благородной проседью, аккуратная борода, подтянутая фигура. Есть такие мужчины, которые с возрастом становятся только привлекательнее. Не зря его жены все моложе и моложе. О первой Алена знала только то, что они поженились двадцатилетними студентами и прожили вместе два года. Мать младше его на двадцать два года, а Светка на двадцать восемь.

— Ну ты и молодец, — сказал отец, когда она поставила перед ним чашку и сахарницу. — Мать мне ночью позвонила в панике: Алена пропала. А сейчас заявила, что ты в проститутки записалась и хочешь открыть личный бордель. Но я-то знаю, что все ее бредни надо не на два, а на двадцать два делить. Так что хотелось бы твою версию выслушать.