— Черт бы тебя побрал, Алена!

12

Она спала, свернувшись комочком, тихо посапывая. Как маленький зверек. Теплая, мягкая кошка. Стас осторожно вытащил затекшую руку из-под ее головы. Алена пробормотала что-то, повернулась на другой бок.

Ни для одной женщины, кроме нее, он не был первым. Ни одна не засыпала вот так рядом с ним, прижавшись доверчиво. И она нисколько не обманула его вздернутым упрямо подбородком, когда оттолкнула и закрыла дверь на ключ. Хотя на секунду Стас испугался, что она уйдет. Так было бы лучше — но он испугался. «Только секса» ей было мало, но она ни за что бы в этом не призналась. Как и он. Хотя… Алена тоже это поняла. Он видел это по ее глазам, по ее улыбке.

Было бы лучше, если б она ушла. Теперь все, поздно. Отдирать придется с мясом и с кровью. А ведь придется. Рано или поздно — придется. Это только в романах шлюхи выходят замуж за лордов и живут с ними долго и счастливо. А про таких, как он, и романов-то не пишут. Кто будет о них читать? В реальности все грубо и просто. Нет у них никакого будущего. У них и настоящего-то нет. Carpe diem — лови момент. Сегодня. Сейчас. Потому что завтра может уже и не быть.

Стас никак не мог уснуть. И не только потому, что выспался днем. Мысли, мысли — лихорадочные обрывки, ни одну не додумать до конца. Тягостное чувство, как будто вышел в открытый космос. Ледяная пустота отчаяния, в которую засасывает со свистом, и ничем ее не заполнить. Еще несколько часов — и утро. С ней. А потом — его обычная жизнь. Днем — Кристина, которая никогда не снимает корсет, пряча шрамы от операций. Даже с ним. Вечером — клуб. Крысиные гонки, беличье колесо.

Чем она может стать для него? Отдушиной? Глотком свежего воздуха? А он для нее? Вот то-то и оно, что ничем. Только секса ей будет мало. А больше ничего он дать ей не может. Все или ничего? Нет… Хоть что-то, которое на время станет всем.

Он задремал и проснулся от странного ощущения, похожего на щекотку. Алена смотрела на него, приподнявшись на локте и подперев голову рукой. Растрепанная, розовая со сна, на щеке след от смявшейся наволочки.

— Привет! — сказала она и легко провела пальцами по его отросшей щетине.

Стас поймал их губами, перехватил зубами, и она засмеялась. И столько неподдельной радости было в этом смехе, что ему снова, как и ночью, стало не по себе.

Что я делаю — с ней, с собой?

Он потянулся к тумбочке за телефоном, не нашел, вспомнил, что оставил в кармане шортов. Встал — и всей кожей почувствовал ее взгляд. Сколько женщин смотрело на него каждый день, год за годом. Они жадно разглядывали каждую выпуклость-впадинку-складочку, хотели его, представляли, как он берет их, грубо, властно или наоборот — мягко и нежно. Но ни один взгляд не был настолько осязаемым, волнующим. И обычный утренний стояк, в котором чувственного было не больше, чем в рабочем, вдруг наполнился таким диким желанием, что в глазах потемнело. Как будто сердце вдруг провалилось в самый низ живота и пульсировало там мелко, сгоняя в член кровь со всего тела.

— Половина девятого, — сказал он, добравшись до телефона. — Похоже, ты опоздала.

— Плевать! — фыркнула Алена. — Вообще не пойду.

— Ну, так не пойдет. Секс — дело хорошее, но не стоит того, чтобы ради него рушить всю свою жизнь.

— Не всю. Только сегодня. Или ты торопишься? — она поймала его ногами в кольцо и подтащила к кровати.

— Вообще да, — кивнул Стас, сев на край. — Но немного времени есть.

Он вытряхнул из коробочки последний квадратик.

— С тобой никаких запасов не хватит.

— Подожди минутку, — попросила Алена, — я линзы сниму.

— Зачем? — удивился он.

— Я про них забыла вчера, а теперь в глазах песок. В них нельзя спать. А еще хочу… как тогда.

— Так ты же ничего не увидишь, — его взгляд намекал, что это будет очень большое упущение.

— А я все представлю, — ее взгляд, наверно, сделал бы честь любой портовой шлюхе, которая притворяется воспитанницей католического приюта.

Она вскочила с кровати и упорхнула в ванную, попутно пробежав пальцами по животу, остановившись в миллиметре от члена. Стас скрипнул зубами и чуть не порвал последний презерватив. Обратно Алена вернулась уже не так легко. Шаги ее были неуверенными, она придерживалась рукой за стену. Зрачки расширились, и даже улыбка стала другой — чуть напряженной, хотя осталась зовущей, дразнящей.

— Думаешь, я помню, как было тогда? — спросил он, когда Алена подошла к нему и обняла, прижавшись всем телом.

— Неважно, как именно. Главное — что все в тумане. Вот так я еще не вижу, — она поднесла ладонь почти к самому лицу, потом придвинула еще ближе к носу. — А вот так уже не вижу, тоже все расплывается. Не могу объяснить, почему, но заводит зверски.

— А почему операцию не сделать?

Стас еще крепче сжал ее маленькие упругие ягодицы.

«Эй, чего ты там вошкаешься? — пришел сигнал снизу. — Давай уже, не тормози!»

Потерпишь! Мы еще никуда не опаздываем.

Как хотелось, чтобы не было этого чертового латекса, чтобы почувствовать ее всю-всю, совсем иначе. Чтобы ничего между ними сейчас не было. Хватит уже того, что между ними и так слишком много всего.

— Надо подождать, пока все стабилизируется. А пока еще ухудшается, хотя уже медленно. Стас, может, мы уже?..

— Понял, — он облизнул ее губы, не дав закончить фразу. — Господа гусары…

— Молчать! — все-таки встряла Алена. — Хотя нет, пусть говорят. Только на какую-нибудь другую тему.

— Окей, — он наклонился к ее уху. — Господа гусары — ребята грубые и без комплексов. Отымеют вас всем полком. Хотите, сударыня?

— Еще как хочу! — она запрокинула голову, и его губы соскользнули к шее. — Только чтобы ни один не отмазался. Кто будет сачковать — того разжаловать в солдаты и сослать на Кавказ.

— Предварительно выпоров шпицрутенами.

Алена удивленно выпятила нижнюю губу, которую Стас тут же поймал зубами. Ее язык пробрался через преграду и змейкой пробежал по его верхней губе.

— Замысловато, — хмыкнул он и вдруг резко толкнул ее на кровать.

Алена упала на спину, Стас подхватил ее под бедра и подтянул ближе к краю. Опустился на пол на колени, закинув ее ноги себе на плечи. Она тихо заскулила, когда он коснулся волос на лобке, медленно, словно крадучись, пробираясь ниже.

— Побрить, господин полковник? — невинным голоском спросила Алена.

— Только попробуйте, сударыня, — сурово отрезал Стас, — и господин полковник добьется, чтобы вас определили в уездную тюрьму. Пока не обрастете обратно.

— А я думала, господа гусары любят, чтобы было гладко. Чтобы ничего не мешало.

— В нашем полку другие традиции. И нам ничего не мешает.

Стас наклонился и развел пальцами ее возбужденно набухшие губы. Между ними блеснула крупная прозрачная капля, и он жадно слизнул ее, наслаждаясь острым горьковато-соленым вкусом. Промелькнуло бледное — как вспомнил этот вкус, когда был с Лялечкой. И тут же исчезло, словно смятую бумажку ветер унес в черноту ночи. Это — другое. Ничего общего!

Он проникал в нее языком, пальцами, ласкал клитор, промежность, чутко наблюдая за ее реакцией. Алена лежала, закрыв глаза, часто дыша приоткрытым ртом, по ее телу пробегала крупная дрожь. Доведя почти до оргазма, Стас останавливался и начинал легко поглаживать ее грудь, живот, внутреннюю сторону бедер. Но с каждым разом разочарованные, нетерпеливые стоны Алены становились все громче, а остановки — все короче.

Когда он убрал руку в очередной раз, ее лицо исказилось такой мукой, что он не стал больше ждать. Уперся коленом в край кровати, приподнял ее ягодицы и вошел, заполняя собою. Всего одно, два движения — и она застонала, содрогаясь всем телом. Остановившись на секунду, Стас сменил позу. Он поддерживал Алену под поясницу, так, чтобы член, входя во влагалище, касался клитора.

Это была его коронка — довести женщину почти до оргазма предварительными ласками, а потом заставить ее испытать удовольствие хотя бы дважды. К его удивлению, многие, даже вполне зрелые дамы, до встречи с ним не подозревали, что такое вообще возможно. Довести до экстаза, не используя основной инструмент, — в этом он был мастер. Пальцы, губы, язык — многим это нравилось даже больше классики, хотя бы той же Инке. Черт, самое время о ней вспомнить!

Что касалось его самого… Ну что ж, он бы не отказался от хорошего минета, но… Сапожник, ясное дело, без сапог. Было когда-то такое в его жизни… раза два… давно… Не проститутку же приглашать, это уж совсем было бы смешно. А Алена действительно ничего не умела. Но он знал, как ее научить. Если будет время…

Сдерживать себя столько, сколько нужно, чтобы партнерша добралась до страны Оз, Стас тоже умел на золотую звездочку. Это было искусство — чтобы не перетянуть. Особенно с ее вторым, а то и третьим оргазмом. Темп-ритм, плюс всякие особые штучки. Первый — легко, на одном желании-возбуждении. Дальше — исключительно скилл. Арс аманди. Высший пилотаж — когда оргазм идет несколькими волнами, которые накладываются одна на другую, причем не ослабевая, а усиливаясь. Но для этого надо знать анатомию партнерши, ее реакции, с первого раза такое не получится, если вообще получится.

У женщин, с которыми Стас имел дело, не было нужды имитировать оргазм. Если они вопили и выгибались дугой, как во время обряда экзорцизма, значит, так реагировало их тело. Но он знал и другие признаки подступающего оргазма, о которых мало кому известно. Легкие судороги в ногах, больше похожие на дрожь, от щиколоток вверх. Резко участившееся дыхание. Едва заметно пульсирующий клитор. И — та-дам! — короткий, как выстрел, спазм мышц влагалища, который тащит за собой волну по всему телу. А уж кончить одновременно — это как резонанс, который усиливает наслаждение обоих.