Марион снова ехала по городу быстрее, чем положено. Она вспомнила историю со спиленным радаром. После дня рождения Гюнтера ее жизнь, словно поезд, сошла с рельсов. А потом эта неожиданная атака сегодня ночью. Без малейших признаков нежности, без любви, грубо и эгоистично. Ничего оттого, что бывало раньше. Как отдельные части мозаики. Без возможности составить цельное впечатление. Марион вертела их и так и эдак, но картинки не получалось. В промышленной зоне города она пересекла большой двор фирмы мужа. Корпуса построены без особых затрат, функциональны, никаких украшающих деталей. Стены из бетонных панелей, оконные рамы из темно-коричневого пластика, участок земли перед главным корпусом – без единого деревца, кустика или цветочка – заасфальтирован и превращен в стоянку для автомобилей. Марион подумала, что это здание очень похоже на ее мужа. Безвкусное, бездушное. Когда Гюнтер проявляет теплоту в отношениях с людьми – это тонкий расчет. Когда бывает великодушным – это притворство. Его полуинтеллигентность выпирает отовсюду, несмотря на величие и власть, к которым все привыкли. Еще никогда это не бросалось в глаза Марион так отчетливо.

Погруженная в свои мысли, Марион только в последний момент заметила, что машины мужа на стоянке нет. Так его вообще нет на месте! Тогда зачем он поднялся утром в такую рань? Состоится ли сегодня снова эта одиозная встреча? И не пущены ли уже в этот момент в оборот ее денежки?

Марион быстро вышла из машины и направилась к входу. В стеклянной двери она увидела свое отражение, вызвавшее у нее горькую улыбку. Розовое платье с золотыми пуговицами. Находящаяся на содержании у мужа жена тратила бы время на дорогие покупки и косметику. Марион же надела бы сейчас с большим удовольствием черный брючный костюм, соответствующий ее теперешнему настроению. Марион быстро прошла по длинному коридору и, не постучав, открыла дверь в приемную мужа. Стул секретарши пуст, дверь в кабинет шефа закрыта. Ну не с этой же белобрысой девицей он, подумала Марион, понимая, что мужа здесь нет. Чтобы окончательно убедиться в этом, она открыла дверь в кабинет. Там пусто.

Постояв в нерешительности, Марион решила пойти поспрашивать у сотрудников. Она должна выяснить, где Гюнтер. Закрыв дверь кабинета, Марион хотела открыть дверь в коридор, но та распахнулась сама. На пороге появилась секретарша с большой чашкой, из которой выплеснулся кофе и начал расползаться темным пятном по ковролину.

– Как вы меня напугали! – воскликнула секретарша и осмотрела свой короткий красный костюм, опасаясь, не попал ли на него кофе. Потом бросила на Марион недовольный взгляд, который та проигнорировала.

– Где мой муж?

Секретарша, предусмотрительно поставив чашку, пожала плечами:

– Был звонок, и он сразу заторопился и уехал.

Марион в упор уставилась на нее.

– Вы его секретарша и должны знать, где ваш шеф. Посмотрите в его рабочий календарь. Это срочно!

– В календаре нет этой встречи, могу вам и так сказать.

Ее своенравный взгляд поверг Марион в сомнения.

– Что это значит?

– То, что он ничего не сказал. После звонка встал и быстро уехал. Это все!

Марион не понимала почему, но второй раз за сегодняшний день ее охватила тревога.

– Кто ему звонил?

– Какая-то женщина. – Секретарша вытерла чашку, залитую кофе.

Марион вскипела от гнева. С каким удовольствием она вылила бы кофе на голову этой дуре.

– Господи, да говорите же быстрее! Как фамилия этой женщины?

– Я не записала. Мне очень жаль!

Марион задумалась. Могла ли звонить секретарша его партнера по бизнесу? Или – у нее перехватило дыхание – Гюнтер завел себе любовницу? Но тогда зачем ему так много денег? Предположение о том, что речь идет о большой сделке, вероятнее. Тогда понятно, почему Гюнтер ничего не сообщил этой красной козе.

Марион попрощалась, чуть заметно кивнув, и решила отправиться к Манфреду. Если и это не поможет, она спросит у самого Веттерштейна. Он-то уж должен знать, что за игрища происходят в городе, вверенном ему.

Возможно, подумала Марион, именно там и обнаружится это осиное гнездо заговорщиков, где пропадает ее муж.


Манфреда удивляло, насколько легко все ему удавалось. За пятьсот марок он открыл в одном из крупнейших банков Штутгарта счет на свое имя, положил на этот счет деньги по чекам на сумму 182 350 марок и уже укладывал в свой портфель необходимые 180 тысяч марок. И вот Манфред не спеша шел по Кёнигштрассе. Каждый прохожий мог бы догадаться, что перед ним триумфатор, если бы кому-то было до него дело. Как нелепо, что нельзя отпраздновать это событие! Манфред испытывал мучительное желание хоть кому-то рассказать о своей победе, о том, какой он герой. Он совершит теперь сделку, перед великолепием и блеском которой померкнут достижения всех финансовых бонз Рёмерсфельда. Однако это приходится хранить в тайне. Как только Манфред перепродаст городу этот участок земли и выравняет баланс, он будет иметь право небрежно похлопать любого из них по плечу. Манфред, ухмыльнувшись своим мыслям, купил бутылку шампанского, чтобы отметить этот день дома.

Положив портфель и шампанское на сиденье автомобиля, он посмотрел на дисплей своего сотового телефона. Ему звонили из офиса. Прежде чем завести машину, Манфред позвонил в магазин. К нему приходила Марион Шмидт, хотела срочно поговорить и просила перезвонить ей. Инстинктивно Манфред ухватился за портфель. Что она надумала? Неужели Марион оказалась проворнее? У Манфреда участился пульс. Он быстро набрал номер телефонной компании и попросил соединить его с ведомством по труду. Только после того, как Аннемари Розер подтвердила, что договоренность остается в силе, пульс нормализовался и Манфред с облегчением откинулся на спинку кресла.

– Нельзя ли несколько ускорить процесс? – спросил он. – Я способствовал бы этому всеми своими силами.

– Договор лежит передо мной. Если вы позвоните перед выходом, адвокат будет у меня одновременно с вами.

– А он не наделает никаких ошибок? – Манфред еще никогда не встречал адвоката, приходящего сразу по первому зову.

– Это мой школьный друг, и я обо всем с ним договорилась. Так что приходите, когда вам будет удобно.

«Так быстро, как смогу». Манфред глубоко вздохнул и завел мотор.


Линда снова села на диван рядом с Гюнтером. Он рассказывал ей, как организовывал и развивал свое дело.

– С нуля до сотни за три секунды, как в гонках «Формулы-1», – улыбнулся Гюнтер и выразил желание узнать, чем занимается Линда.

Линда задумалась. Она ведь уже обмолвилась, что имеет отношение к модельному бизнесу, и теперь назвать свое место работы не казалось ей таким постыдным.

– Пока не сотня, – уклонилась она от ответа. – Но я достигну еще своей планки.

Линда сделала глоток из бокала, чтобы не продолжать.

– Почему же ты не пошла сегодня утром на работу? – Гюнтер бросил многозначительный взгляд на свои золотые часы «Ролекс».

– Мне хотелось доставить тебе удовольствие, – ответила она и с удивлением заметила, что даже не покраснела от этой лжи.

– Тебе это удалось, – усмехнулся Гюнтер и погладил ее колени. – Мне действительно было очень хорошо!

Судя по его взгляду, он был бы не прочь продолжить удовольствие. Линда быстро встала.

– Но у меня есть еще кое-какие дела, ты совершенно прав, иначе день для меня пропадет.

Гюнтер пригладил волосы.

– И у меня сегодня есть несколько дел, которые надо уладить. – Он поднялся и потянулся, разминая суставы. – Я оставил для тебя в ванной маленький подарочек. На десерт, так сказать. – Гюнтер поцеловал ее в лоб. – Надеюсь, мы скоро увидимся. Обдумай, что ты выберешь на завтрашний день… – Он кивнул Линде. – И достаточно ли шампанского. Иначе я привезу еще. И что-нибудь…

– Что «что-нибудь»? – Линда откинула голову назад.

– То, что не бросается в глаза, но позволит тебе получить еще большее наслаждение! – Гюнтер слегка приподнял ее полотенце.


Когда Марион узнала, что Манфред вернется на работу не раньше вечера, ее гнев достиг предела. Он одурачил ее! Он заодно с остальными. Марион злилась на себя. А чего она ожидала? Плановость стала новонемецким понятием. Еще ее отец предупреждал об этом. Все, кто повязан в этом деле, информированы и хранят секрет. Марион пулей вылетела на своем автомобиле со стоянки супермаркета, перескочив при этом через бордюр, но ей было уже все равно, хотя колесные диски теперь наверняка помяты. Марион готова была идти наперекор собственным принципам. Она не станет больше унижаться перед секретаршами, узнавая, что и как происходит рядом с ней. Она выяснит все про это чертово сборище, даже если Гюнтер встанет на ее пути. Она столько лет убеждала себя в том, что у них хорошие отношения. Но воровать в своей семье?! Да мыслимо ли это?

Охваченная яростью, Марион неслась по городу, не останавливаясь даже на красный свет. Улица была пустая, и она не тормозила на перекрестках. Если у нее больше нет денег, зачем ей права и машина?


Постояв на балконе и посмотрев, как Гюнтер выезжает из гаража, Линда пошла в ванную. Значит, он оставил для нее подарок. Линде не терпелось узнать, что это такое. Скорее всего, деньги. Она огляделась, но ничего не заметила и еще раз внимательно рассмотрела все предметы в ванной комнате. Как на Пасху, когда ищут яйца, подумала она, и в этот момент на глаза ей попался маленький бумажный уголок, подложенный под стаканчик с ее зубной щеткой. Наверное, это то, что она ищет. Опустив руки, Линда стояла перед зеркалом. Во сколько же он оценил ее сегодня? В двести? В пятьсот? Она приподняла стакан и взяла купюру, разгладила. Это тысяча марок. Линда опустилась на край унитаза. Это же безумие, подумала она. Ни один нормальный человек не заплатит за такой блиц тысячу марок. Что же Гюнтер хочет от нее? Может, он извращенец и таким способом пытается склонить ее к исполнению своих прихотей? Что это за «что-нибудь», которое Гюнтер принесет с собой в следующий раз? Да, именно так он ей сказал. Линда встала. Похоже, не следует допускать следующего раза. Пусть он засунет себе эту тысячу туда, куда хочет!