В четыре утра хозяин объявил, что закрывает заведение.

– Я хотел бы пригласить тебя на кофе, – сказал Дирк уже на улице. – Я живу совсем недалеко отсюда.

Петра помахала рукой своим друзьям. Молодые люди ухмыльнулись, и Дирк понял, о чем все подумали. Ну, так что ж, сказал он себе, раз она такая отчаянная голова, это совсем не так плохо.


Очнувшись, Линда не сразу сообразила, где она. У Дирка? Затем постепенно вспомнила, что вошла в квартиру Дирка в его отсутствие. Это случилось под воздействием спиртного или от чего-то еще – не важно. Линда спрыгнула с кровати, оправила платье и начала искать свои туфли. Как ей могла прийти в голову мысль попытаться что-то изменить? Или спасти их отношения? Или… Она сама не знает, что «или». Надеялась на прощение? Прощение за что? Хотела начать все сначала? А это должно было исходить от нее?

– Она направилась к двери и, выйдя на лестничную площадку, протянула руку к выключателю, но внезапно свет включился сам. Линда отступила назад. С первого этажа доносились голоса. Один низкий, мужской, второй высокий, оба смеялись. Линда стояла как завороженная и прислушивалась. Она пыталась что-то рассмотреть сверху сквозь лестничные пролеты, но увидеть ничего нельзя, шахта очень узкая. Проклятие! Линда наклонилась еще ниже, но тщетно. Фигуры были недоступны ее взгляду, но голоса звучали все ближе. Впрочем, до того момента, как парочка вступила на последний лестничный марш, Линде стало ясно: это Дирк. С женщиной. Линда глубоко вздохнула, размышляя, как поступить. Пойти им навстречу и влепить ему пощечину? Или пройти мимо, словно он для нее никто? Но такие сцены не ее стиль общения, к тому же Линде интересно, что тут происходит. Не дыша, она поднялась на этаж выше. Там затаилась и осторожно наблюдала за ними через перила. Вслушиваясь в то, о чем и, главное, как они говорят, Линда почувствовала озноб. Ведь она могла еще, и сейчас лежать в постели Дирка! Как же наивна она была, надеясь, что разговор с Дирком все решит и исправит. Она выставила бы себя на посмешище.


Дирк впервые за последнее время почувствовал себя более или менее нормально. Он снова обрел способность от души смеяться, и, даже если в основном это обусловлено спиртным, ему все равно хорошо. И у него есть девушка, конечно, не совсем похожая на Линду, но тоже довольно милая и, кажется, не слишком закомплексованная. Преодолевая с ней этаж за этажом, не переставая сыпать шутками и анекдотами, Дирк задумался: а что, если те ребята, которые были с ней, оказались бы правы в своих предположениях? Что, если Петра хочет его? Интересно, у него осталось дома хоть несколько презервативов? Уже перед самой дверью, когда Дирк шарил по карманам в поисках ключа, эти мысли внезапно оборвались: он уловил запах духов. Обескураженный, Дирк на мгновение замер: он не мог поверить своему открытию. Точно, пахло именно духами. Линда? Дирк огляделся. Петра игриво ткнула его пальцем в грудь.

– Что-то не так, Робин Гуд? На горизонте обозначился шериф?

Она весело рассмеялась своей шутке, Линда вжалась в стену, а Дирк открыл дверь.

– Нет, все чисто, ночь принадлежит нам, – говорит он больше для себя, словно заклинание, чтобы победить в себе злого колдуна.

* * *

Линда еще несколько минут стояла в своем углу этажом выше, дожидаясь, пока автоматика не отключит в подъезде свет. Она все еще не могла осознать увиденное. Ну, то, что Дирк завел себе другую подругу, так или иначе, объяснимо. Но она же гораздо хуже ее, Линды, по всем параметрам. «Что он в ней нашел?» – спрашивала она себя, тихо спускаясь вниз и с ужасом представляя себе, что происходит сейчас за дверью, из которой несколько мгновений назад вышла. Интересно, на нем неизменные серые трусы? Или по случаю этой высокоэротичной ночи Дирк нацепил что-то поновее? Предложит ли он ей красное вино, которое стоит в холодильнике, или она сама нальет себе, без особых церемоний? Переполненная злобой и горечью, Линда спустилась еще на один этаж в полной темноте и только после этого включила свет в подъезде. Через секунду ее посетила мысль, от которой в крови забушевал адреналин. Где ее связка ключей? Что, если она забыла их в квартире Дирка, а дверь в подъезд окажется заперта изнутри? Тогда раньше шести часов утра ей из подъезда не выбраться. Но ключи нашлись в сумке Линды, а рассеянность Дирка сказалась и здесь: он забыл закрыть дверь в подъезде. Теперь Линде ничто не мешало уйти из жизни Дирка.


От удара грома рано утром в четверг Марион подскочила в постели. Что это было? Грабитель? Потом она услышала тихий рокот в отдалении и сразу вслед за этим – еще один мощный раскат. Должно быть, центр грозы прямо над Рёмерсфельдом. Марион встала с постели и раздвинула плотные шторы на окнах спальни. Темные, тяжелые тучи нависли прямо над садом. С неба посыпался град. Вот незадача, подумала Марион, видя, как крупные градины начали молотить по цветочным клумбам. Все, цветам конец. Раздраженно задернув занавески, она посмотрела на часы. Через двадцать минут прозвенит будильник. От ночного столика ее взгляд переместился на ту половину кровати, где спит Гюнтер. Но его место уже опустело. Как ни удивительно, но он встал раньше ее. Марион накинула халат и поспешила в ванную. Гюнтер уже брился и бросил на нее не совсем дружелюбный взгляд.

– Доброе утро. – Марион заставила себя произнести эти слова весело и ласково, подходя к туалетному столику.

Слов Гюнтера она не разобрала.

– Ты бурчишь, словно гроза на улице. Что-то не так? Он стоял в пижаме перед зеркалом, широко расставив ноги, и морщился при каждом движении бритвы.

– Ты же видишь, что я бреюсь.

– Что заставило тебя подняться так рано? – спросила Марион, взяв в руки зубную щетку.

Он брызгал в лицо лосьоном после бритья. Марион посмотрела на флакон.

– Ага, «Холодная вода», лосьон после бритья для мужчин с атлетическим телосложением! – Она бросила на мужа иронический взгляд, потому что в пижаме он при всем желании не в состоянии спрятать живот, который заметно выпирал из-под широкой резинки.

– Я же постоянно говорю тебе, чтобы ты не готовила такую калорийную пищу. В этом и ты виновата. – Кивнув на живот, Гюнтер взял расческу, смочил ее и начал зачесывать назад свои короткие волосы.

Марион внимательно наблюдала за ним.

– Что-то не так? – спросил он более дружелюбно.

– Я имею право хоть иногда посмотреть на своего мужа внимательнее, чем обычно. В конце концов, я твоя жена, – ответила Марион, удивляясь своему любезному тону.

Но Гюнтер не заметил этого и пошел в спальню, чтобы одеться.

– Через пять дней у меня день рождения, Гюнтер, как мы отметим его? Устроим продленные выходные для двоих? Позовем гостей? Или поедем вечером поужинать?

Гюнтер обернулся к ней. Она стояла, опустив руки, в проеме двери. «Что с ней произошло»? – подумал Гюнтер и, выбирая в шкафу белую сорочку, вдруг понял, откуда такая перемена в ее настроении. Она была там, с камнем, он сразу заподозрил. Она видела его вместе с Линдой и решила вернуть в семью, чего бы это ни стоило. Но Марион заблуждается.

– Может, ты думаешь о «Паласе»? – заискивающим голосом поинтересовался Гюнтер.

– Хорошая мысль. – Марион непринужденно улыбнулась. – Там мы действительно не были очень давно. Я сейчас же забронирую столик на следующий вторник.

Гюнтер промолчал, не зная, как расценивать все это. Она что, играет с ним? Или ему только кажется, что играет?


Ровно в восемь утра Манфред стоял у дверей банка. Он первый клиент – решетка, преграждающая вход, еще даже не открыта. Манфред не похож на нуждающегося, поэтому, чтобы получить заветные 180 тысяч, ему надо идти в отдел кредитования. Манфред более пунктуален, чем ответственный сотрудник отдела, которого приходится ждать десять минут. Господин Бибер, в темно-коричневом костюме, желтом галстуке и с прической, закрепленной лаком для волос, извинился за опоздание, произнеся неожиданный для такого случая монолог. Из чего Манфред сделал вывод, что все это время господин Бибер провел в туалете. Потом разговор перешел в серьезное русло. Господин Бибер сосредоточился на экране монитора, разыскивая там информацию, которую содержит база данных о Манфреде Бушельмейере.

– Как вы можете подтвердить возврат 180 тысяч марок? – спросил он, наконец, и по тону Бибера Манфред сразу понял, что за этим последует.

– У меня нет собственности, которая стоит 180 тысяч марок, – ответил он, – иначе я не стал бы обременять вас. Деньги мне необходимы на очень короткое время, самое большее на восемь недель. Я инвестирую их в гарантированно прибыльное дело!

Взгляд Бибера сказал ему все.

– Возьмите их не в частном порядке, господин Бушельмейер. Гарантированно прибыльные сделки в наше время либо очень редки, либо, скорее всего, вообще не осуществляются. – На какое-то время воцарилась гробовая тишина. Манфред, слегка подавшись вперед в своем маленьком кресле, рассматривал календарь за спиной Бибера. – Но я могу сделать вам, учитывая ваш постоянный доход, одно предложение.

– Что за предложение? – скептически осведомился Манфред.

– Вы сообщите мне, какова ваша зарплата и какие дополнительные доходы вы получаете ежемесячно, включая сведения об автомобиле, квартире и страховках, а мы просчитаем ваши возможности и предложим соответствующую сумму.

– Потрясающее предложение, – саркастически заметил Манфред.

– Исходя из того, что мы знаем о вас на данный момент, речь может идти о сумме от 25 тысяч до 30 тысяч марок.

Манфред поднялся.

– Очень любезно. Я, пожалуй, подумаю над этим.

Покидая здание банка, Манфред уже совершенно точно знал, что будет действовать совсем иначе.


Когда Гюнтер вырвался из дома, его охватило ощущение, словно он повис в воздухе. К тому же его терзала головная боль. Почти полночи он не мог уснуть, потом выслушал странные намеки Марион. Надо предъявить иск этому идиоту аптекарю. В Америке он наверняка имел бы кучу шансов получить возмещение за то, что ему пришлось проверять действие пилюль совсем не на той женщине.