Шли годы… А он по-прежнему все свободное время посвящал любимой дочери, которая становилась все более и более похожей на свою мать…

Комдив стиснул зубы.

Наталию он уберечь не смог. А теперь и Снежка оказалась в опасности… Из-за него… На что он надеялся?! Ведь, все было ясно с самого начала!

Когда был раскрыт военно-фашистский заговор маршала Тухачевского и после краткого и невразумительного процесса все фигуранты этого дела были немедленно расстреляны, у него в душе зашевелилось недоброе предчувствие. Которое, как обычно, не обмануло… Как ни разу до этого не обманывало в бою.

Добрич никогда не был особенно близок ни к Уборевичу, ни к Тухачевскому, хотя не один год прослужил под их командованием.

Георгий слишком хорошо знал и того, и другого. И не питал никаких иллюзий насчет военного «дарования» обоих! Впрочем, поручик Тухачевский, наверное, мог бы стать неплохим командиром роты. Если бы подольше ей покомандовал, а не просидел всю войну в плену!.. И подпоручик Убаревич-Губаревич роту, вероятно, потянул бы…

Однако, на волне революционного энтузиазма и по причине катастрофической нехватки военных кадров оба в одночасье вышли в командармы. И наломали немало дров, пока усваивали азы стратегического искусства. Залив рабоче-крестьянской красной кровью и Великия, и Малыя, и Белыя. А потом еще и Польское царство, и Кавказ, и Среднюю Азию в придачу…

Впрочем, судили Тухачевского и иже с ним не за печально знаменитый марш-бросок на Варшаву с открытыми флангами и не за перегибы при подавлении народных волнений, Тамбовского восстания и Кронштадтского мятежа. Их судили за измену Родине, шпионаж, вредительство, диверсии и террор!

По поводу барских замашек «красного Бонапарта» Георгий был наслышан. Но в то, что тот являлся немецким шпионом, не верил. Бонапартизм и интриганство - это одно, а шпионаж - совсем другое! Вполне возможно, и Тухачевский, и Уборевич, и Якир с Гамарником, действительно считали Ворошилова дураком и неучем и подсиживали, как могли. Это, само собой, было достаточной причиной для снятия виновных с должностей, понижения их в звании и даже увольнения в отставку…

Но не для судебной расправы, шельмования и расстрела!

Сразу после казни участников заговора начались повальные аресты командного состава и в армии, и во флоте. За год бесследно исчезли многие сослуживцы Георгия. Его боевые товарищи. Его бывшие начальники и подчиненные…

Как и его предшественник в нынешней должности комдив Лопатин.

Добрич понимал, что своей очереди ему тоже долго ждать не придется. Однако время шло, а его не трогали. В феврале за успехи в боевой, политической и технической подготовке он был даже награжден орденом Ленина.

Но уже в конце весны почувствовал, как над ним стали сгущаться тучи. А в последние дни это ощущение стало почти нестерпимым.

И он понял, что вот-вот за ним придут…

Скорее всего, ему предъявят стандартное, высосанное из пальца, обвинение в шпионаже в пользу какой-нибудь европейской державы. Или нескольких держав одновременно.

А вдруг его обвинят в том, что до революции он был…

Комдив нахмурился. Неужели, все-таки, дознались?!.. Нет! Вряд ли… Тогда все было бы иначе. И совершенно безнадежно.

Господи, как же уберечь от всего этого дочь?!..

Надо было бы уже давно отослать ее куда-нибудь… А куда? И как он объяснил бы ей необходимость бросить учебу и срочно уехать неизвестно куда, неизвестно зачем?

Комдив тихонько потрогал ее за плечо:

- Снежка…

- Володя… - нежно прошептала она сквозь сон. И проснулась…

В комнате было темно…

- Снежка, нам надо поговорить, - наклонился к ней отец.

- Да, папа, - заморгала она спросонья глазами.

- Снежка, я хочу, чтобы ты знала… Что бы обо мне ни говорили, это все неправда!

- О чем ты, папа? - она ничего не понимала.

- Обещай мне! Что бы обо мне ни говорили, этому не верить! Обещаешь?..

- Да, конечно! Но почему?.. Что случилось, папа? - Снежана села на кровати, поджав под себя ноги.

Он присел рядом с ней и обнял за плечи. Она посмотрела на него и вдруг заметила, как он сдал за последние дни… Похудел, под глазами мешки…

- Что случилось?

- Сейчас я не могу ничего тебе объяснить. Придет время и ты сама все поймешь… Помнишь наше место?.. В Петергофе?.. В парке?..

- У старого дуба?

- Да! Молодчина!.. Там, в дупле, я оставил кое-что для тебя… Только не ходи туда сразу. Потом, через какое-то время… Хорошо?

- Хорошо… Но скажи, все-таки, что случилось? - она всерьез разволновалась.

- Ничего пока не случилось… - он поцеловал ее в лоб и прошептал. - Милая моя девочка… - и погладил ее по голове. - Но скоро может случиться… - он вздохнул. - Ты у меня самая сильная в мире! Ты справишься!

- Папа! - Снежана по-настоящему испугалась. - Почему ты так со мной разговариваешь?

- Ты его любишь? - вдруг спросил он.

- Кого? - потупилась Снежана.

- Владимира… Ответь мне, для меня это важно.

- Да… - прошептала Снежана, и вдруг всхлипнула. - А он!.. А он!..

Отец погладил ее по голове и сказал:

- Владимир - хороший парень! Если ты выбрала его, то я одобряю твой выбор. Он любит тебя и никогда не покинет в беде… Я в нем уверен…

С какой надеждой Снежана посмотрела на отца!

- Владимир никому не позволит тебя обидеть! - повторил он.

И в этот момент в дверь позвонили…

- Помни! Что бы обо мне ни говорили, не верь! - отец крепко-крепко обнял ее и снова поцеловал в лоб. А потом встал и пошел открывать.

Сердце Снежаны болезненно сжалось…

- Комдив Добрич? - услышала она незнакомый холодный голос в коридоре.

- Да! - твердо ответил ее отец.

- Вы арестованы! Сдайте оружие!

Сразу же после этих слов по квартире загрохотали чужие шаги, а в большой комнате включился свет…

- Предъявите ордер на арест, - спокойным голосом сказал отец.

И добавил, после некоторой паузы:

- Мой пистолет в верхнем ящике письменного стола, в кабинете.

Все остальное было непрерывным кошмаром.

Отца вскоре увели. А в квартире вовсю хозяйничали крепкие молодые люди в синих фуражках с малиновыми околышами…

Снежана стояла у стены в большой комнате, а они рылись в шкафах, перелистывая каждую книгу, встряхивая каждую тряпку, швыряя все просмотренное на пол и топча это сапогами. И, похоже, это доставляло им удовольствие.

Иногда они прохаживались по ней плотоядным взглядом, но тронуть не решались. За связь с дочерью врага народа можно было и самому угодить под раздачу…

А, ну ее! На их век и обычных комсомолочек хватит!

Обыск окончился лишь под утро. Снежане разрешили взять только ее документы. А потом в присутствии понятых, дворника дяди Васи и его жены, опечатали квартиру.

И ей пришлось уйти…

Она дождалась открытия институтской библиотеки и взяла с полки недочитанный учебник. Буквы расплывались у нее перед глазами. Она сидела, глядя на одну и ту же страницу, пока за ней не пришли и не пригласили на заседание комитета ВЛКСМ факультета… И исключили из комсомола.

Наверное, кому-то это было очень нужно, потому что не прошло и пол суток с момента ареста ее отца, а в институт уже сообщили.

Не дожидаясь поступления официального уведомления из НКВД, ректорат Ленинградского медицинского института немедленно принял решительные меры по очищению рядов своих студентов.

И вот теперь дочь разоблаченного врага народа Снежана Добрич стояла на Аничкином мосту… Одна… Без копейки денег… Без маломальского пристанища…

Ей было так плохо!

И никого не было рядом, кто помог бы ей пережить эту беду…

Нева текла и текла прямо у нее под ногами, она завораживала ее и манила.

А, может, перелезть через перила и дело с концом? Может быть, это будет наилучшим решением всех проблем?

- Снежка… Вот, ты где… - вдруг услышала она за своей спиной.

Она обернулась и увидела Владимира. Он подошел к ней и обнял… И тогда, слезы, до сих пор лишь тихо катившиеся по ее щекам, хлынули огромными градинами… И она затряслась от рыданий, уткнувшись в его плечо.

А Владимир обнимал ее и гладил по голове… Беда. Это действительно беда. Ну, что же… Пусть выплачется.

В то, что ее отец, его боевой командир, герой Гражданской войны, был врагом народа, он не верил и не поверит никогда! Но сделать ничего не мог.

Что же это за время такое!

Владимир скрипнул зубами. Помочь комдиву он ничем уже не мог. Но ее… Ее он может и должен защитить!

О том, что Георгий Александрович арестован, ему сообщили рано утром. У него были друзья в штабе округа. Свои, проверенные в боях, ребята. Зная о дружеских отношениях Владимира с комдивом, они предупредили его… На всякий случай…

Он никогда не забудет этого! А, впрочем, в бою иначе не бывает! Спина к спине! Чужих - бьем! Своих не сдаем!.. Иначе всем каюк…

Когда он узнал о происшедшем, то сразу подумал о Снежане. Что с ней? Где она?..

Он бросил все и помчался в Ленинград…

Квартира Добрича на проспекте 25-го Октября была опечатана. Перепуганный дворник мычал что-то невразумительное. Владимир махнул на него рукой и кинулся в институт. Но и там ее не застал. Разве что узнал о решении ректората и комитета комсомола.

Как-то все слишком быстро провернулось, подумал он! Это было очень странно… И, как подсказывала интуиция, очень, очень опасно…

Где же ты, любимая?..

Владимир метался на машине по городу, обыскивая все места, где хоть раз бывал вместе со Снежкой или знал, что она там любила бывать, одна или с отцом…