Дарья Панкратова - Городская орхидея

А теперь шансов не осталось совсем. Как будет справляться со своим горем Максим? Вряд ли он захочет быть в одиночестве. Будет отвлекаться… всеми возможными способами. Работа. Да, пожалуй. Алкоголь – это вряд ли; по крайней мере, не в таких количествах. Друзья? Им нужно будет объяснять про Инну. Женщины… Да. Другие женщины. Их не придется воспринимать всерьез, им не надо будет ничего обещать. Женщины в качестве отвлечения. Развлечения. Приключения. Те женщины, которым достаточно будет интересной внешности Максима, наличия машины, энного количества купюр в кармане. А Кира будет молча страдать, она ведь не сможет лезть к Максу со своими чувствами, когда «он в таком состоянии»! Излишняя совестливость – зло. Экстремальная честность… о чем это она? Разве она вела честную игру? Да, она не влезала между ними. Не мутила воду. Но почему она молчала, когда час назад Максим стоял напротив нее, и в его глазах читалось отчаяние?

Кира будет уверена, что Максиму сейчас не до нее. Не до ее откровений и признаний. А тем временем одна из его девиц окажется достаточно умной и в меру предприимчивой… и место рядом с Максом снова окажется занято. Пусть это будет для него скорее привычкой, пусть лишь отчасти поселится в сердце или хотя бы в голове… но место будет занято.

Зачем Кира вышла тогда из вагона?..

* * *

– Еще что-нибудь?

Она кивнула:

– Пожалуйста, повторите.

Зажмуриться. Выпить залпом. Проглотить горький осадок, оставшийся на языке. Запить простой водой.

После третьей порции двойного ристретто Кира со слабым удовлетворением ощутила, как усилилось сердцебиение. Во рту пересохло. Она отпила еще воды. Руки слегка дрожали, но она не могла понять, отчего.

Изысканная попытка самоубийства? Максим пил ристретто, как воду. «Я от него всего лишь просыпаюсь…»

Что, если она от этого заснет и всего лишь не проснется?

* * *

На этот раз вместо официанта к Кире подошел администратор.

Она попросила, не глядя:

– Пожалуйста… двойной кофе.

– Послушайте, – он наклонился к ней, – не стоит пить такое количество ристретто. Не на всех сказывается хорошо.

– А вам что, жалко? – с вызовом спросила Кира. – Давайте я заплачу вперед! Если боитесь, что я коньки здесь отброшу…

– Нам, конечно, будет неприятно, если придется вызывать для вас скорую. Но лично мне еще неприятнее наблюдать, как вы добровольно вредите себе. Может быть, стоит просто успокоиться, поехать домой, а завтра все покажется не таким плохим?

Кира решила, что не стоит вредничать. Из-за нее беспокоятся. Не стоит доставлять людям неприятности.

– Может быть, вы и правы. Счет, пожалуйста.

– Разумеется, если вы хотите посидеть еще, что-нибудь съесть или выпить… только не крепкий кофе…

Кира засмеялась:

– Лучше уж я действительно поеду домой.

– Может, чашка теплого молока окажется полезной?

– Терпеть не могу молоко, – она помотала головой, – особенно теплое.

Ей принесли счет. Она расплатилась пластиковой карточкой. А чаевые оставила, вытряхнув всю мелочь из карманов, какая только у нее нашлась.

Она не ожидала, что увидит его так скоро.

Она вообще не думала, что ей когда-нибудь удастся снова увидеть его.

Однако вот он – Максим, собственной персоной. Стоит в дверях, на шее – фотоаппарат, как у заправского фотографа.

– Если я помешал, ты скажи. Я уйду. Правда.

Кира вытащила изо рта зубную щетку:

– Что ты. Конечно же, не помешал. Просто ты так трезвонил… Я решила, будто начался пожар. Пожалуйста, постой здесь, я пока оденусь.

– Может быть, я пройду?

Она спохватилась:

– Конечно. Проходи. Я сейчас. Пять минут.

– А у тебя уютно, – сказал Максим, осматриваясь вокруг.

– Не смеши меня, – Кира скрылась в ванной.

Там она в панике бросила зубную щетку в раковину, ополоснула лицо. Хорошо хоть, что успела как следует причесаться. Плохо, что открыла Максиму дверь в одном белье… или хорошо? Это все-таки ее самый любимый комплект «Just Cavalli». Но Кира и правда перепугалась. Бросилась открывать, а под рукой даже халата не оказалось. Вчерашний разговор действительно был, или ей все померещилось? Вот сейчас она выйдет к Максиму в брюках и водолазке, а он сообщит: мол, мы с Инной решили прокатиться за город, хотим и тебя прихватить, собирайся.

Голова гудела. Кира осторожно потрясла ею, но рой пчел из нее так и не высыпался. Да. Ристретто – это явно не ее напиток…

Она вошла в гостиную. Максим сидел на подлокотнике кресла.

– Слушай, – не поднимая глаз, выдавил он из себя. – Я тут решил прокатиться за город…

У Киры екнуло сердце. Покатилось куда-то в пятки. Она даже обернулась – посмотреть, не упало ли оно где-то в ее собственной тени.

– Ты не подумай. Я не навязываюсь. Дело в том, что… Мне нужно в офис.

– А я тут при чем? – удивилась Кира. У них еще больше общего, чем она предполагала. Еще один не любитель навязываться.

– У нашего офис-менеджера скоро день рождения. Как раз тогда, когда я появлюсь в офисе. Давно пора – дел там накопилось… Так вот, она давно хотела хороший цифровик. Я подумал, что, наверное, могу отдать ей свой… Пойми, мне не жалко денег на новый, хотя фотоаппарат Инны и есть новый. Даже подарочная обертка где-то валяется. Просто если я не стану им пользоваться – а я вряд ли стану – то он ляжет на полку мертвым грузом. Дорогие и хорошие вещи не должны пылиться и медленно умирать. Вот, решил попробовать свои силы. Если увижу, что получается хорошо, то еще подумаю. А если руки у меня окажутся корявыми, то подарю немедленно и без раздумий.

– Ну, а я-то здесь при чем? – все еще не понимала Кира.

– Решил поснимать за городом, прочистить легкие. Там как раз золотая осень. Но и людей хочется пофотографировать. Ты согласна? К тому же… – Зеленые глаза виновато глянули на нее. – Пожалуйста, составь компанию. Ты даже не представляешь, как сейчас тоскливо ехать в машине одному.

* * *

Кира даже не запомнила, где они были.

Помнила музыку в машине, которая звучала, пока они ехали. Помнила разноцветные пятна листвы, гладь пруда, из которой торчали обломанные ветви, валуны, возвышающиеся над водой.

А больше ничего не помнила.

Теперь, с исчезновением Инны, Кира больше не видела для себя сдерживающих факторов. И лишь последним усилием воли сдерживала себя от того, чтобы прикоснуться к нему. Прижаться к нему. Обнять его.

Поцеловать Максима – хотя бы раз поцеловать, чтобы, по крайней мере, понять и ощутить, как это может быть.

Инна, которая, наверное, никогда больше не появится, навсегда встала между ними. Монументом. Монолитом.

И следующая девочка, которая займет место в этой машине, будет совсем из другого круга. Она не будет напоминать Максиму об Инне, о внезапном разрыве, о предательстве и об исчезновении.

Максим измучил Киру своими требованиями. Пока светило солнце, не смолкали его команды. То он хотел, чтобы Кира выглядывала из-за дерева, то, чтобы обнимала его, то, чтобы с задумчивым видом стояла на берегу озера.

Обратная дорога пролетела как единый миг.

– Хочешь где-нибудь поужинать?

– Нет, спасибо.

«Я захочу выпить. Выпив, я захочу поговорить. Поговорив, я вывалю на тебя всю правду, которая никому не нужна – ни тебе, ни мне. Я тоже, в общем-то, сойду с ума, представляя, так или не так у тебя все было с моей (на какой-то момент – лучшей) подругой».

Максим обещал прислать удачные фотографии по электронной почте.

Он сказал, что сразу же выгрузит их в компьютер, оценит художественный уровень и тогда уже решит, стоит ли расставаться с прощальным подарком Инны, или же офис-менеджер сумеет распорядиться им куда лучше.

И вот на вторые сутки ожидания Кира получила по почте заархивированный файл. Весил он немало, скачивался медленно, за время ожидания Кира чуть не принялась грызть ногти. Впрочем, она вовремя спохватилась и дала себе по рукам: еще чего не хватало – испортить французский маникюр!

Ей было интересно, насколько отличаются фотографии Киры нового образца от фотографий, скажем, двухгодичной давности.

Ей было интересно, хорошо ли она получилась.

Но еще интереснее ей было, обнаружились ли в Максиме зачатки фотографа. Как-никак, судьба фотоаппарата зависела именно от этого.

Наконец, фотографии скачались.

Кира словно издевалась над собой. Она сходила на кухню, выжала для себя апельсиновый сок, бросила в него пару кубиков льда из морозилки и вернулась к компьютеру со стаканом.

Максим прислал пятьдесят фотографий.

И каждая фотография была хуже предыдущей.

Кира закрыла глаза и засмеялась.

Это было даже хуже любительской съемки, когда горизонт получается заваленным, модель – не в фокусе, все размыто, или кадр перекошен, или снимок засвечен, или…

Такой набор фотографий обычно можно получить со среднестатистической корпоративной вечеринки или домашнего застолья.

Правда, фотографии Максима немного спасало наличие на них природы. Это делало фон более живым. Качество техники все-таки не могло не повлиять на конечный результат. Где-то атмосферу снимка делал запоминающейся ворох листьев, где-то – взлетающий из озера селезень…

Но от своего лица на большинстве снимков (там, где оно получилось) Кира не могла оторвать взгляд.

Потому что она, впервые за долгое время, выглядела на фотографиях Максима по-настоящему счастливой.

Кира думала, что камера запечатлеет ее со всеми реакциями на команды Макса. Лицо должно было получиться если не хмурым, то надутым, а если не надутым, то недовольным. И так далее…

Но любительская фотосессия в живописном уголке леса запечатлела влюбленную в фотографа девушку.

* * *

Телефон тревожно запищал: на него пришло сообщение.