Ольга Малинина - Город твоих снов

У них была давняя договоренность не скрывать друг от друга своих чувств, и если кто-то был чем-то не доволен, то они непременно выясняли почему. Чувства и мысли – единственное, в чем Миха был честен, даже если поступал совсем наоборот.

– Папа, здесь только два пути, – твердо говорила она. – Первый: ты оставляешь меня одну... Уп-с, с тетей Мариной, конечно. А второй путь таков, что твое счастье с длинными ногами меня раздавит. У твоей новой жены, наверняка, ноги длинные. Я-то тебя знаю.

Миха рассмеялся и вдруг спросил, какая бы женщина подошла ей в качестве матери. Разумеется, это было лукавством с его стороны... Но Сандра не заметила и, как бы давно ожидая этого вопроса, радостно начала говорить о Катерине. Миха попался на собственную удочку, потому что о Катерине он предпочитал молчать. Но Сандра догадывалась, что отцу трудно говорить о ней и о том, почему им пришлось расстаться. И эта тема всегда оставалась запретной.

– Сандра, – серьезно начал он после того, как понял, что все гораздо сложнее, чем он прежде думал. – Чтобы жить так, как мы будем жить теперь, надо во многом себя ограничивать. Такова жизнь.

Сандра не верила своим ушам. Неужели знаменитый беспутник Миха Светиков становился строгим поборником морали? Нет, такого в жизни не бывает! Однако она решила дослушать старика.

– Катерина жила в своем выдуманном мире... – медленно, будто не хотя, говорил он. – Но тебе я не позволю стать такой, как она!

– Папа, она не сделала нам ничего плохого, – удивляясь и чуть не плача, возразила Саня. – Наоборот... Я думала, ты благодарен ей, думала, что ты ее любишь.

– Она была пустой, мечтательной... – злился Миха, еле сдерживаясь, чтобы не нагрубить. – И я не хочу, чтобы ты из-за этих идиотских мечтаний пропустила все самое интересное в своей жизни.

Сумерки теплой томностью застыли в воздухе улиц. Казалось, эта бездыханность проникла в их жаркий, душный спор. Миха не оставлял намерения забрать дочь с собой. Сандра была его сокровищем, талисманом, оберегом, словом, – всем тем, без чего беспокойство его было бы вечным. Но ее охватило такое упорство, что со стороны, по крайней мере, для Михи, это упорство казалось просто упрямством. Их беседа переходила на те ноты, когда отыграться сможет лишь тот, у кого шибче басы.

– Хорошо, черт бы все побрал, – иронично заключила Сандра. – Я буду жить с тобой и с твоей мадам. Но мы еще посмотрим, какая она, эта новоявленная мамаша. Она...

– Ее зовут Лада, – строго перебил Миха, – и она пока не заслуживает такого тона.

– Да?! – продолжала Сандра иронизировать. – Ладушки, ладушки... Интересно, у нее наверное не пустые, а полные мечты, правда?

– Припредержи язычок! – уже нервничал отец. – Ты себе много стала позволять.

– Мечты – полные карманы денег, мечты – соленые огурцы... – все говорила она, словно не в силах была остановить свое возмущение. Ее чувства неслись, как на скором поезде, прямо в гулкий тоннель разочарования.

* * *

Отец с дочерью мчались через весь город в свой новый и уже настоящий дом. Сандра с каждой минутой все отчетливей представляла себе свое ближайшее будущее. Все эти мысли приводили ее в дрожь. Никто, кроме Катерины, в этом мире не мог заменить ей умершую мать, и никто, кроме отца, не мог приказывать ей. Но одно противоречило другому, и Сандра, кажется, склонялась больше к тому, что отныне между ней и отцом будет стена непонимания. Но ни за что на свете Саня не забудет Катерину.

«Как странно, – думала она, когда электричка несла их в другой конец города, к самому вкусному, по словам отца, ужину, – чужой человек порою ближе, чем родной... Старик совсем с дуба рухнул и говорит какую-то чушь.» Неожиданно в голову ей пришла одна идея, почти что умопомрачающая и несбыточная, – отыскать Катерину.

Лада была похожа на сову. Ее строгие брови и пронизывающий, будто хищный взгляд Сандре не понравились сразу, как только она встретила их с отцом на пороге свиду очень роскошного дома. Это был двухэтажный белокаменный котедж. Лада улыбнулась и взяла руку Сандры в свои маленькие пухлые ладони. Она была небольшого роста, светленькая и казалась скорее домохозяйкой или нянькой, чем женой Михи Светикова.

Сандра дивилась. У отца на счету было столько красивых, длинноногих женщин, что Лада среди них оказалась необъяснимым исключением.

– Я очень рада с тобой познакомиться, – сказала Лада своим тихим, но приглушенным голосом, так же похожим на «угу-гу» совы.

– Вот, – неловко себя чувствуя, ответила Сандра, – папа сказал, что я теперь буду жить с вами.

– Хорошо, ужин еще не остыл, – говорила она, уходя на кухню. – Проголодались, наверное.

Миха пошел за женой, что-то живо ей сказал, и они рассмеялись.

– Сань! Ты там адаптируйся как-нибудь, – крикнул он из кухни.

– Здорово, я в отстое, – заключила Сандра.

Внутри нее колыхалась безнадежная степь одиночества. И вообще, состояние было таким, будто из горной местности она переселилась на равнину, где атмосфера не завораживала дух, но была пресыщена всякими ленивыми пищевыми запахами. Саня впервые в жизни заскучала.

В доме было светло, пушисто. Правда, было невдомек, к чему эти многочисленные аккуратно убранные комнаты. И Сандра со страхом подумала, что, кроме них, здесь будут жить другие члены семьи. В голове не укладывалось, как можно жить с абсолютно чужими людьми. Единственным спасением от всей этой болотной тины был телефон, словно символ того, что прежний, свободный и радостный мир еще не окончательно потерян. Сандра решила немедленно позвонить тете, но в этот момент ее позвали к столу.

– Сань, уже учеба на носу, – предупредительно сказал Миха. – Ты думаешь о школе?

– Если хочешь, мы завтра же отправимся на поиски, – добавила Лада.

Сандра молча ковырялась в тарелке, делая вид, будто всей душой занята поеданием рагу.

– На какие поиски? – спросила она, когда почувствовала, что отец и Лада с удивлением на нее смотрят.

– Какой-нибудь подходящей для тебя школы, – отозвалась Лада.

– Интересно, для меня должна быть какая-то особенная школа? – придирчиво говорила Сандра.

Лада растерянно взглянула на мужа, а тот, в свою очередь, сурово глянул на дочь.

– Тебе не нравится рагу? – пролепетала Лада.

– Ивините, я вообще не могу есть, – хмуро ответила Сандра, вставая из-за стола. – Лучше покажите, где мне спать.

– Сандра, сядь на место! – громко приказал Миха. Он говорил так лишь в крайних случаях и то, лишь когда был невероятно зол.

– Нет-нет, пусть, она, наверное, очень устала... – пыталась Лада встать на сторону падчерицы.

– Вы! – в слезах воскликнула Саня. – Вы, Лада, лучше помолчите, а я вот потявкаю, как дворняжка! Ведь так, папа, такой ты меня будешь считать! Куда ты, туда я. Скажешь дать лапу, дам, а скажешь знать место, так, пожалуйста, пойду в конуру!

– Сандра, прекрати, – уже скрежетал он зубами.

– Девочка, как ты разговариваешь с отцом! – поразилась Лада.

– Конечно, – вытерев слезы, Сандра стала иронизировать, – такие слова не для маленьких ушей. Но я не хочу жить в этом дворце, и я ненавижу рагу!

– Вон отсюда! Иди спать! – в первый раз заорал Миха на любимую дочь.

Сандра резко вышла из гостиной, затем вбежала по лестнице на второй этаж и, обнаружив самую маленькую комнату, с дрожью и невыносимой печалью ото всех заперлась. Тем временем Миха хотел догнать ее и, обняв, попросить прощения. Но Лада остановила его:

– Ты что, всю жизнь будешь бегать за ней?

– Она права – я был с ней груб, – грустно и хрипловато ответил он.

– А по-моему, она не похожа на аленький цветочек, – будто обиженно заключила Лада.

* * *

Ночь, влажная и свежая, была к тому же бессонной. Хорошо, что Сандру оставили в покое, хотя бы на это священное время суток. Она, не раздеваясь, легла на отвратительно мягкую кровать, но тут же встала и подошла к окну. На подоконнике Сандра просидела полночи. Окно выходило на центральную улицу, где под дождем резко и в одном направлении метались огни глазастых фар. В какой-то миг ей захотелось вылезти из окна и по водосточной трубе спуститься на улицу. Но куда она могла идти? «Равнодушием объят холодный город мой», – вдруг вспомнила она, и сердце, словно песчинка, затерялось в море ее невидимых и, наверное, никем не понятых слез...

В мыслях Сандра конструировала свою завтрашнюю жизнь, и чувства, подобно клею, скрепляли ее намерения. Эти мысли о завтрашнем дне были чем-то новым, еще пару месяцев назад совсем не нужным явлением в ее жизни. Не то чтобы Сандра была избалована, напротив, она о многом сожалела, особенно о том, что ее старик превращался в обычного папашу.

Полночи проведя на подоконнике в безрадостных размышлениях, она сделала вывод, что попросит приюта у тети до тех пор, пока не найдет Катерину.

* * *

Наутро в комнату постучались. Сандра немедля открыла дверь.

– Собирайся, – спокойно сказал Миха. – Я отвезу тебя обратно.

Он нанял такси, и всю дорогу они ехали молча. Погода прояснилась, и снова намечались яркие, безумно жаркие дни. Что произошло? Зачем нужны были эти злые слова, которые они друг другу наговорили?

* * *

Сандра хотела сказать отцу: «Помнишь, когда мы только что приехали в этот город... Вспомни, я испугалась тогда, что ты меня бросишь. А теперь... Сейчас мне совсем не страшно, мне даже все равно». Но не сказала. Миха коротко попрощался с дочерью и на той же машине поехал обратно, к себе домой, к своей новой семье.

Она вошла в квартиру, где в углу по-прежнему белел от страха телефон, а на диване, нагло распластавшись, лежал пушистый медведь.

«К черту эту роскошь!» – с этим пафосом Сандра погрузилась в свой беззаботный, теперь уже нищенский сон. Теперь она была уверена, что отец напрочь отказался от своих родительских прав и ей придется до поры до времени жить как попало. Конечно, радовало то, что есть крыша над головой и звезды будут не так ослеплять ее своим свободным блеском.