— Твоя мама в него влюбилась, — угадал Кэм.

Я кивнула:

— Подозреваю, она всегда была в него влюблена, но, насколько мне известно, между ними ничего никогда не случалось. Дядя Мик заботился о ней, но и только.

— А что произошло потом?

«Кое-кто отобрал его у меня».

— Чуть меньше чем через год после того случая дядя Мик уехал в Америку.

— В Америку?

— Много лет назад у него был роман с американской студенткой. Она год проучилась в университете Глазго, и несколько месяцев они провели вместе. Но она уехала, а Мик за ней не последовал. Через четырнадцать лет на связь с Миком вышла его тринадцатилетняя дочь — дочь, о которой он и не подозревал. Он полетел в Америку, встретился с девочкой, сделал анализ ДНК и, насколько я понимаю, все обсудил с ее матерью. Он ненадолго вернулся, но тут пришли результаты анализа, и дочь оказалась его… Тогда Мик все бросил и уехал, чтобы быть с ней.

Видимо, почувствовав, насколько это меня подкосило, Кэм прошептал:

— Ужасно больно за тебя, Джо.

Я кивнула, борясь с комом в горле.

— Он сказал, что взял бы нас с Коулом с собой, если бы мог. — Я кашлянула, стараясь затолкать боль обратно. — Он писал мне по электронной почте, но я перестала отвечать, и в конце концов письма прекратились.

— А твоя мама слетела с катушек?

— Угу. Думаю, он разбил ей сердце. Она начала пить больше обычного, но все было не так уж плохо, пока мы не переехали сюда. Некоторое время мама держалась нормально, нашла хорошую работу, но потом повредила спину и работать уже не могла. Тогда она стала пить все больше и больше, пока наконец не превратилась в полную алкоголичку.

— И ты не можешь увезти от нее Коула, потому что по закону он не твой, а если социальные службы прознают о ситуации в вашей семье, то скорее отдадут его под опеку или на усыновление, чем оставят с тобой…

— Или еще того хуже — свяжутся с отцом.

— Вот же жопа, Джо.

— Угу, можешь повторить. Я ушла из школы в шестнадцать, нашла работу, старалась держать нас на плаву, но это было ужасно трудно. Случались дни, когда на все деньги я могла купить Коулу только банку бобов. Мы искали в диване завалившиеся монетки, подсчитывали, сколько молока выпиваем. Это было так жалко и нелепо. Потом… я повстречала одного типа. Он помогал мне платить за квартиру и откладывать немного денег на черный день. Однако через полгода ему наскучило, так что все это оказалось не тем, чем выглядело.

— Но показало тебе другую жизнь. Ты начала встречаться с денежными парнями, чтобы как-то сводить концы с концами?

Тело Кэма напряглось. Я отвернулась. Хотя в его вопросе на этот раз не прозвучало осуждения, мне все равно было стыдно.

— Я никогда не встречалась с парнем, который бы мне не нравился или на которого мне было бы наплевать. — Я нашла его глаза, молясь, чтобы он мне поверил. — Мне был дорог Каллум. И Малкольм мне дорог.

Кэм поднял руки, пресекая мои опасения мягким взглядом:

— Я не буду тебя судить, обещаю.

Я подняла бровь.

Он хмыкнул:

— Больше не буду. Никогда. — Он потряс головой, и его брови сошлись над переносицей в гримасе ужаса. — Каким же самодовольным придурком я тебе, наверное, показался.

Я хихикнула:

— По-моему, я тебя как-то так и назвала.

Его глаза просияли.

— И молодец, кстати, — одобрительно заявил он. — Всыпала мне по первое число — и поделом.

Я чуть смущенно улыбнулась:

— Обычно я ненавижу конфликты, но тут с огромным удовольствием поставила тебя на место.

Мои слова произвели совсем не тот эффект, какого я ожидала. Кэм не рассмеялся, а помрачнел:

— Там, на лестнице, я схватил тебя за руку…

Я отвернулась, вспомнив свою реакцию.

— Обычно я замираю, когда кто-то ведет себя со мной агрессивно. Просто рефлекс со времен жизни с моим отцом.

— Я не собирался агрессивно себя вести.

— Я понимаю.

— Знаешь, я занимаюсь единоборствами.

Я обежала взглядом его худощавое, но жилистое тело и так увлеклась осмотром, что даже не попеняла ему на столь внезапную смену темы.

— Тогда понятно.

Кэм ответил самодовольной улыбкой, и я закатила глаза, вызвав его смех. Он потряс головой, пытаясь опять настроиться на серьезный лад.

— Дзюдо. Мы с Нейтом вместе занимаемся. Походила бы ты со мной, Джо. Обучение самозащите могло бы тебе помочь вернуть часть контроля.

— Не знаю. — От этой идеи мой желудок неприятно зашевелился. — Кроме того, я работаю днем с понедельника по среду. У меня маловато свободного времени.

Я опять его удивила.

— У тебя есть еще одна работа?

Я насмешливо фыркнула, думая, что поняла причину его изумления:

— Хочешь — верь, хочешь — нет, но я никогда не выпрашиваю у Малкольма то, что он мне дарит. Я принимаю подарки, которые он желает сделать, но все равно остаются счета, и их надо оплачивать. Кроме того, мне нужно откладывать деньги на будущее, когда Коул определится, в ка кой университет будет поступать. О, кстати, давай я схожу за кошельком и верну тебе двадцатку, что ты дал ему.

— Забудь. — Кэм покачал головой и прищурился на мой упрямо вздернутый подбородок. — Я серьезно.

Хмм. Тогда мне придется найти способ вернуть ему деньги попозже, причем так, чтобы он не смог отказаться.

Кэм будто прочитал мои мысли, наши взгляды скрестились в поединке воли, и медленно, но уверенно между нами сгустилось знакомое жаркое напряжение. Мой взгляд залип на его лице, на этом мягком изгибе верхней губы, которую мне хотелось зажать… между кое-чем. Я задумалась, каков его рот на вкус, представила, как он проходится вниз по моей шее легкими, словно бабочки, поцелуями, как влажное тепло его губ охватывает сосок…

Мое тело напряглось, жарко защипало щеки и между ногами. Я подняла глаза и обнаружила, что взгляд Кэма тоже потемнел и все его тело словно жгутами скрутило.

Я резко встала:

— Я лучше пойду.

Кэм тоже плавно поднялся на ноги:

— С тобой все будет хорошо там, наверху?

Он действительно умудрился на какое-то время заставить меня забыть, что я совсем недавно набросилась на маму. Я снова ощутила полновесный шок.

— Как я только…

— Во-первых…

Кэм осторожно приблизился, и я с трудом скрыла легкую дрожь желания, вновь охватившую меня, когда крепкая жесткая ладонь приподняла мне подбородок, чтобы я посмотрела ему в глаза. Наши взгляды встретились, и притяжение между нами стало еще сильнее. Мне хотелось вонзить ногти в его кожу, вцепиться и никогда не отпускать, и эта невыносимая жажда потрясла меня до глубины души. Как могло все так измениться от одного-единственного разговора?

Этот Кэм передо мной был кем-то совершенно другим, кем-то хорошим, кем-то близким мне — ближе всех на свете. И я вдруг обнаружила, что хочу от него еще более серьезного и глубокого, не довольствуясь «близким».

От этакого осознания у меня даже голова закружилась.

— Выбрось из головы вину, — мягко велел Кэм. — Не вздумай извиняться перед ней. Любой на твоем месте сделал бы то же самое. Вспомни, как поступил дядя Мик, когда узнал, что отец тебя бьет. Это инстинкт — защищать тех, кого мы любим, кто нам дорог. Порой этот инстинкт заставляет нас делать такое, на что мы никак не считали себя способными.

— Нельзя отвечать насилием на насилие.

— Ага, в идеальном мире. Но иногда животные не понимают другого языка, кроме своего.

— Я не хочу, чтобы Коул считал, будто я поступила правильно.

— Он и не считает, — заверил меня Кэм. — Ты поступила по-человечески. Он знает: ты сделала то, что сделала, из любви. — Он отпустил мой подбородок и, взяв меня за плечи, притянул ближе к себе, отчего у меня перехватило дыхание. Не вполне понятное мне выражение его глаз никак не помогало моим издерганным нервам. — Этот мальчик мог вырасти, как ты, — без родителя, без надлежащей заботы, ласки и любви. Джо, ты спасла его, и он чертовски хорошо это знает.

Я ощутила, как весь груз сегодняшних открытий навалился на меня, и внезапно мне отчаянно захотелось в свою теплую кроватку.

— Спасибо, Кэм.

— Ничего из того, что ты мне рассказала, не выйдет из этой комнаты. Обещаю.

— То, что ты мне рассказал, тоже.

Я отступила на шаг, повинуясь потребности физически отдалиться от него. И тут до меня дошло нечто ужасное.

— Не представляю, как я теперь смогу оставить Коула одного в квартире с ней.

— Он сильный парень. С ним все будет в порядке.

— Угу, он-то, может, и да, а я? — вздохнула я.

Кэм улыбнулся мне, как будто я несла несусветную ерунду:

— Джо, официально заявляю, что ты сейчас самая сильная женщина, которую я знаю. Поверь немножечко в себя.

Повисло молчание: я переваривала его слова. Никто никогда не говорил мне ничего приятнее, и я недоумевала, как человек, столь грубо обошедшийся со мной раньше, может так быстро развернуться на сто восемьдесят градусов.

— Почему же ты вел себя со мной как последний козел?

Его подбородок чуть вздернулся, показав мне, что Кэм не ожидал такого вопроса после нашего разговора по душам.

— Не знаю… Я просто… — Он пробежался рукой по своим спутанным волосам, на пальце блеснуло кольцо. У него были очень красивые, мужественные руки. — Сначала, когда я увидел тебя с Малкольмом, я просто решил, что ты такая же, как бывшая жена моего дяди.

— Почему?

Он усмехнулся, обводя жестом мою фигуру: