Патриция Макаллистер - Горный ангел

– Ты не собираешься познакомить нас, Холт? – спросил Нил. – Неужели отец не научил тебя хорошим манерам?

– Оставь в покое Артура, – выпалил Холт. Минута прошла в напряженном молчании, прежде чем Холт нехотя произнес; – Познакомься, Нил, это моя жена.

Казалось, Холту доставило удовольствие видеть изумление на лице брата, и, выдержав долгую паузу, он вкратце объяснил ситуацию, сказав, что ее девичья фамилия – Макклауд.

– Дочь Ройса Макклауда? – заинтересованно спросил Нил.

– Да, вы знали моего отца? – живо откликнулась Эйнджел, ближе наклоняясь к Нилу к неудовольствию своего мужа. Нил откровенно залюбовался красотой Эйнджел, и Холту это явно не понравилось.

– К сожалению, я не знал Ройса лично, но слышал о нем от отца очень много хорошего.

– Что-то произошло? – заметив печаль в глазах Эйнджел, участливо спросил Нил.

– Он у-умер, – с трудом выговорила она, прижимая к губам маленький носовой платочек. Из глаз потекли слезы, но она продолжила: – Все произошло совершенно внезапно. Боюсь, ничего нельзя было сделать.

– Примите мои искренние соболезнования.

– Благодарю вас, – прошептала она.

– А также поздравления по поводу вашего бракосочетания.

Нил явно испытывал определенную неловкость. Очевидно, он подспудно ощущал, что между новобрачными что-то было не так.

– Ну, вы закончили? – ядовито поинтересовался Холт. Удивленная резким тоном Холта, Эйнджел кивнула. Ей было крайне неприятно, что он был так груб со своим братом, особенно в ее присутствии. К тому же Нил Мерфи был проповедником!

– Куда вы направляетесь? – спросил Нил у Холта.

– Назад, на прииск. Короткий был медовый месяц, но у меня слишком много работы.

Все трое помолчали. Нил залюбовался розовыми щечками Эйнджел, явно сгорая от желания задать несколько вопросов. Но, видно, он все же прислушался к голосу разума и не стал дразнить Холта, быстро попрощавшись с молодоженами.

Когда Нил был уже довольно далеко от повозки, Эйнджел не удержалась от укора:

– Ты просто невыносим! Если ты так относишься к членам своей собственной семьи, то мне еще повезло, что я не отношусь к их числу.

Холт холодно взглянул на нее:

– Ты сама не знаешь, что говоришь. Благодари свою счастливую звезду, что ты оказалась симпатичнее Нила. В противном случае, поверь мне, дорогая, ты бы уже давно катилась прочь из города!

Эйнджел открыла было рот, чтобы ответить, но тут же снова закрыла его. Что за несносный человек, этот Холт Мерфи! Возможно, зря она связалась с ним и его драгоценным прииском. Впрочем, теперь уже было слишком поздно. Резко дернувшись, повозка тронулась с места и двинулась прочь из города. В конце концов половина Прииска везучего дьявола принадлежала ей, и она не собиралась отказываться от своей доли ни ради этого сумасшедшего, ни ради священника.

– Что ты имеешь против Нила?

Эйнджел увидела, как при этих словах брови Холта сошлись на переносице. Длинные пальцы крепче сжали вожжи, взгляд устремился на дорогу, петлявшую по склону горы.

– Ведь он твой брат, – настойчиво продолжала Эйнджел. – Если ты действительно считаешь меня своей женой, я имею право знать, в чем тут дело.

– Какая ты любопытная женщина, – пробормотал Холт, раздраженно взглянув на нее.

– Я не любопытная, просто хочу понять, почему ты так враждебно относишься к нему. На мой взгляд, он очень приятный молодой человек.

Холт ухмыльнулся.

– Твоя голубая кровь сродни его голубой крови.

Под тенью широкополой ковбойской шляпы, которую Холт нахлобучил на блестящие черные волосы, не возможно было разглядеть выражение его лица. Но Эйнджел чувствовала, что надвигается гроза, и приготовилась достойно встретить ее. Наконец, Холт вздохнул:

– Если ты действительно хочешь это знать, мы с Нилом всего лишь сводные братья, у нас были разные матери. Но тебе знать об этом незачем.

Ну конечно, это все объясняло! Вот почему они были совершенно не похожи друг на друга. Но к чему такая враждебность со стороны Холта? Эйнджел вопросительно молчала, и он нехотя пояснил:

– Мать Нила, Вирджиния, была замужем за Ар туром пятнадцать лет. Нил был их единственным ребенком. Когда мне было десять лет, Вирджиния умерла от чахотки, я помню ее похороны.

– Помнишь ее похороны... но каким образом? – озадаченно спросила Эйнджел.

– Я там был, – неожиданно низким голосом сказал Холт. – Артур заставил меня пойти на похороны из уважения к нему. Тогда я впервые и увидел Нила, он был всего лишь на год старше меня.

Только тут до Эйнджел дошел смысл сказанных Холтом слов, и на ее щеках вспыхнул яркий румянец.

– Но ведь ты тоже... Мерфи, – заикаясь, сказала она.

– О, Артур никогда не отказывался признать меня своим сыном, – совсем тихо произнес Холт. – Хотя ему потребовалось немалое мужество, чтобы объявить законным сыном метиса. Мне кажется, он по-своему любил мою мать. Но она так и не смогла жить с ним в его мире, так же как и я не могу жить в нем полностью.

Чувствуя себя виноватой в том, что всколыхнула своим вопросом печальные воспоминания и вызвала гнев Холта, Эйнджел молчала. Но ей было приятно услышать подтверждение своей догадки о том, что Холт действительно был наполовину индейцем, что отчасти объясняло загадочную атмосферу вокруг него.

Холт неожиданно ухмыльнулся:

– Теперь тебе должно быть понятно, почему я вполне допускал мысль о том, что у Артура могла быть где-то припрятана и третья жена.

Эйнджел резко выпрямилась:

– Я слишком горда для такой роли.

– Неужели? – насмешливо откликнулся Холт, взглянув на нее своими серо-стальными глазами. – В свое время мой отец умел быть весьма обходительным с женщинами, и в этом смысле Нил – его точная копия, хоть он и стал проповедником.

– Тот факт, что у твоего брата хорошие манеры, еще не говорит о том, что он дамский угодник! – воз мутилась Эйнджел. – Мне кажется, тебе бы следовало кое-чему поучиться у него. Совершенно очевидно, что он не питает к тебе той вражды, которой ты так пере полнен. Он нашел путь к примирению с этим миром и обрел успокоение. Теперь очередь за тобой.

– Интересно, как это я могу обрести успокоение, если со мной рядом ты? – проворчал Холт. Он хлестнул лошадь, и повозка с удивительной скоростью начала подъем в гору.

Эйнджел запрокинула назад голову, чтобы полюбоваться уединенной красотой горы Элберт, вершина которой была скрыта белыми облаками. Где-то там, на верху, был ее прииск, от которого она рассчитывала получить достаточно денег, чтобы спасти Бель-Монтань. Она поежилась, ощутив порывы свежего предзимнего ветра и почти физически чувствуя ледяное молчание спутника, сидевшего рядом с ней. И что на нее нашло, когда она решила поехать в округ Колорадо? Впрочем, теперь это уже не имело значения. Она была рядом с прииском и собиралась тут остаться, нравилось это Холту или нет.

– Тпру, мальчик!

Повозка остановилась у крутого подъема на полпути к вершине, и Эйнджел встревожено посмотрела на Холта:

– Почему мы остановились?

– Потому что дальше повозка не пройдет, и оставшийся путь нам придется проделать пешком. – Он махнул рукой в сторону уходившей вверх дороги, где несколько стволов сосен лежали поперек пути.

– Наверное, есть какая-нибудь другая дорога к прииску, – начала было Эйнджел, с сожалением разглядывая свои ботинки на тонкой подошве.

– Нету. Только если полететь туда на крыльях. Поджав губы, Эйнджел осторожно выбралась из повозки и расправила складки юбки. Было приятно раз мять ноги после долгого сидения, но ей совсем не нравилась перспектива пешего восхождения на гору.

– Сколько нам еще осталось? – прикрыв глаза ладонью, она стала всматриваться в сосновые заросли. Кругом была только густая зеленая хвоя.

Холт пожал плечами в ответ и стал распрягать лошадь.

– Несколько миль. Надеюсь, ты сумеешь дойти. В конце концов, иного выбора у тебя нет.

– А как же мои вещи? Не могу же я оставить их тут, на дороге!

– Да кто их возьмет? Медведь? Не смеши меня, женщина. Вещи останутся в повозке, а потом я заберу их.

– Да, но на это может уйти несколько дней! – Эйнджел обошла повозку и взяла в руки несколько своих саквояжей. – Я не собираюсь оставлять их здесь!

Удивленно подняв брови, Холт наблюдал, как она пыталась выгрузить свои вещи из повозки. Один за другим ее саквояжи с глухим стуком падали на землю. Тяжело дыша, Эйнджел взяла в руки по саквояжу и с трудом шагнула вперед. Она прошла всего лишь несколько метров и уронила их на землю, почти задыхаясь от тяжести.

– Ты мог бы, по крайней мере, предложить свою помощь!

– Зачем? – возразил Холт. – Ты и сама пре красно справляешься. Еще несколько миль, и ты доберешься до цели.

Уперев руки в бока, Эйнджел прищурилась:

– Мы не договаривались о том, что мои вещи будут брошены на склоне горы. По всей видимости, эти сосны лежат здесь уже давно. Значит, тебе было известно, что повозка не пройдет и нам придется идти пешком!

В ответ Холт пожал плечами:

– Ты сама хотела поработать на прииске, Эйнджел Макклауд, а это означает, что будут не только прибыли, но и определенные лишения и испытания. Оставь ты свои кружева и шелка, там тебе они не понадобятся.

– К вашему сведению, мистер Мерфи, в этом сак вояже лежат совершенно необходимые каждой женщине принадлежности туалета – нижнее белье!

Эйнджел вдруг стало стыдно оттого, что она должна посвящать его в интимные детали своего гардероба, и, когда Холт язвительно усмехнулся, она не выдержала.

– Ты что, хочешь, чтобы я все так и оставила? – возмутилась Эйнджел.

– Избавь меня, пожалуйста, от бабьих истерик, – вздохнул он. – Ну, хорошо, так и быть, возьми один саквояж, но тебе придется самой нести его.

– Ну конечно! – Эйнджел взяла в правую руку саквояж и потащилась за Холтом по дороге, то и дело спотыкаясь о камни и чуть не проваливаясь в рытвины и колдобины. Холт распряг лошадь, оседлал ее и с кошачьей грацией уселся верхом.