И лишь Рейчел Максвелл осмелилась заговорить с ней, случайно встретив ее в магазине. Эйнджел зашла туда, чтобы купить себе немного так любимых ею сладостей, пока Нил был занят церковными делами, Увидев Эйнджел, Рейчел лукаво прижала к губам пальчик, призывая ее хранить молчание, пока владелец магазина не ушел к другому концу прилавка, чтобы обслужить зашедшего клиента.

– Миссис Мерфи! – с неподдельной радостью воскликнула Рейчел. – Как вы поживаете? Мы с вами не виделись с тех самых пор, как... с тех пор, как... – Она никак не могла подобрать подходящего слова и вся залилась краской стыда, видя понимающую улыбку Эйнджел. – Какая бестактность с моей стороны! На деюсь, миссис Мерфи, вы не обиделись на меня? Так хотелось вновь увидеть вас... В нашем городе не так много девушек моего возраста, и...

Рейчел внезапно замолчала при виде возвращавшегося к ним мистера Лейна, владельца магазина, который подо зрительным взглядом уставился на двух дам, поглощенных разглядыванием рулонов коленкора на прилавке.

– Что-то ничего мне здесь не нравится, – громко сказала Рейчел, ощупывая ткань. – Пойду-ка я к Какстону, может, у него найдется что-нибудь получше.

Услышав такие слова, мистер Лейн выпрямился в молчаливом негодовании. Тем временем Рейчел заговорщически подмигнула Эйнджел. Поняв намек, Эйнджел подо ждала, пока Рейчел вышла из магазина, потом купила не много карамели, чтобы смягчить рану, нанесенную самолюбию мистера Лейна, и, выйдя на улицу, направилась к магазину Какстона, где ее поджидала Рейчел.

– Почему вы так странно вели себя там, у мистера Лейна?

– Этот Лейн просто старый сплетник, еще похлеще, чем некоторые дамы.

Услышав это, Эйнджел не могла удержаться от смеха. Они обменялись понимающими взглядами, и у Эйнджел потеплело на душе от мгновенно вспыхнувшего дружеского чувства.

– Я совсем не похожа на свою мать, как ты сама видишь, – откровенно сказала Рейчел, с легкостью переходя на ты. – И меня это вовсе не огорчает. Пусть она занимается своими благотворительными религиозными делами, а мне хочется приключений!

– Несомненно, ты их получишь, ведя со мной дружеские беседы, – с улыбкой подхватила Эйнджел.

– Нет, увы! Никто не осмелится осуждать дочь Пруденс Максвелл, даже если она явится на воскресную службу в церковь в красных панталонах!

Эйнджел вновь рассмеялась.

– Вот это да, мисс Максвелл!

– Прошу тебя, зови меня просто Рейчел. Терпеть не могу все эти формальности. – С этими словами она взяла Эйнджел под руку, как будто они были давними подругами, и они медленно пошли по тротуару.

Эйнджел была рада, что на ней было самое простое из ее платьев серо-голубого цвета, ничем не привлекав шее к себе взглядов прохожих. Впрочем, город уже гудел от новых слухов об открытии еще одного место рождения серебра, а может, и не одного! В связи с этим мужчины срочно отправлялись в горы, на поиски.

– Назад, на прииски! – воскликнула Рейчел, с завистью глядя на пару бывалых старателей, покидавших город на своих мулах. – Похоже, снова начинается приступ старательской лихорадки! Как жаль, что я не мужчина и не могу, сбросив эти глупые юбки, отправиться вместе со всеми на прииски!

– Ну и ну, Рейчел, – удивленно протянула Эйнджел. – Ты говоришь совсем как суфражистка! А если твоя мать узнает об этом... Впрочем, должна признаться тебе, что когда мы с Холтом работаем в шахте, я тоже надеваю мужские штаны.

– Работаем?.. – ошеломленно начала Рейчел, поворачиваясь к Эйнджел. – Это правда? – с завистью спросила она. – Вот здорово! И твой муж не препятствует тебе? Он сам разрешает тебе работать в шахте?

– Препятствует? О нет, он даже настаивает на этом, – искренне ответила Эйнджел, вспоминая рабовладельческие замашки Холта. – Но должна тебе сказать, Рейчел, работа в шахте не так уж романтична, как то тебе кажется...

– О, что за наслаждение работать в шахте собственного прииска и искать промышленную жилу!

На лице Рейчел был написан восторг, и сейчас она была очень похожа на свою мать, когда та произносила речи на заседаниях женского общества оказания помощи нуждающимся. Не сдержавшись, Эйнджел снова рассмеялась.

– Бог ты мой, неужели это приводит тебя в такой восторг? Хорошо, я попрошу у твоей матери разрешения взять тебя к нам на прииск на день-два... я даже обещаю найти для тебя подходящую пару штанов Холта.

Конечно же, она только дразнила Рейчел, но у той глаза загорелись вовсе не шуточной решимостью.

– Если ты обещаешь ничего об этом не говорить пастору Мерфи... – мечтательно произнесла она.

– Нилу? Конечно, обещаю, – недоуменно ответила Эйнджел, но, увидев румянец, заливший щеки Рейчел, сразу все поняла. Как забавно! Она была уверена, что Нил не имел ни малейшего понятия о том, какого рода чувство питала к нему Рейчел, потому что он лишь несколько раз упоминал ее имя, да и то с братским уважением, не более того.

– Пожалуй, мне пора возвращаться домой, – сказала Эйнджел после короткого молчания, во время которого Рейчел успела взять себя в руки. – Хочешь проводить меня?

– Да... конечно.

Очевидно, Рейчел надеялась хоть мельком увидеть молодого проповедника. Поистине пути любви неисповедимы! Ни один из братьев Мерфи даже не догадывался, какая буря чувств бушевала в сердцах этих двух молодых, влюбленных в них женщин.

Тук-тук-тук!

Эйнджел сонно пошевелилась в кресле, где заснула, читая запылившийся томик Шекспира. Стук повторился, на этот раз более настойчиво, и Эйнджел с трудом разлепила веки, протирая глаза кулаком. Где это она? Ах да, в доме Нила. Прежде чем лечь спать, она взяла у него единственную светскую книгу, которая оказалась шекспировским «Макбетом».

Внезапно она вздрогнула, почувствовав на себе чей-то взгляд. Эйнджел вспомнила, что не занавесила окно и встала, чтобы задернуть портьеры. Как только она подошла к окну, чья-то темная тень заскреблась по стеклу.

Эйнджел едва удержалась от крика, узнав огненно-рыжую копну волос и бледный овал лица.

– Наконец-то! – проворчала Лили Валентайн, опираясь о подоконник. – Ты спишь так, что тебя и пушками не разбудишь!

– Что случилось? – Эйнджел поняла, что Лили пришла по срочному делу, и ее сердце пронзил страх. – Что-нибудь с Холтом?

Лили подняла руку, приказывая Эйнджел говорить как можно тише.

– Он упрям, как взбесившийся медведь! Врач не разрешает ему вставать с постели, но Холт не хочет оставаться у меня! А ведь его рана никак не заживает!

Эйнджел услышала неподдельную озабоченность в голосе Лили, и ее глаза расширились от страха.

– Но ты, цыпленок, не волнуйся! Холт выживет, и не в таких переделках бывал, Бог тому свидетель! Но мне ужасно трудно успокоить его и удержать в постели, чтобы рана стала наконец заживать.

– Так в чем же дело? – нахмурилась Эйнджел. Пожав плечами, Лили неохотно произнесла:

– Он хочет видеть тебя, но не говорит зачем. Впрочем, это не мое дело, конечно...

– Вот именно, – жестко сказала Эйнджел. Слова Лили обрадовали ее. Значит, она нужна Холту! Он хочет видеть ее! Неужели соскучился? Неужели она перестала быть для него лишь партнером и обузой?

– Я только возьму накидку, – сказала она, поворачиваясь к гардеробу. Слава Богу, она еще не разделась перед сном и теперь была практически готова выйти на улицу.

– А как же Нил... – вдруг остановилась Эйнджел.

– Да провались он пропадом, этот священник! – прошипела Лили. – Вылезай через окно! Но сначала взбей постель так, как будто в ней кто-то спит! Слишком большой риск для Холта, если кто-нибудь узнает правду.

Неохотно подчинившись, Эйнджел засунула под одеяло вторую подушку, завернув ее в свою ночную сорочку. Потом она прикрутила лампу, взяла накидку и выбралась наружу через окно, которое оставила открытым, чтобы вернуться в комнату тем же путем.

Было прохладно, и Эйнджел, натянув на голову капюшон, поспешила вслед удалявшейся Лили. Через не сколько минут она уже была у постели Холта. О, как она тосковала по нему! Ее сердце сжалось от боли при виде метавшегося в лихорадочном бреду Холта. Она с немым укором посмотрела на Лили, но та лишь пожала плечами, заявив, что доктор сделал все, что мог.

Как только она могла оставить Холта, поручив его заботам этой ненадежной женщины! Эйнджел сама должна была ухаживать за ним!

Не давая волю гневным слезам, она уселась поближе к Холту. Взяв влажную тряпку из миски с теплой водой, стоявшей на ночном столике, она обтерла горячий потный лоб Холта.

– Это ты, Эйнджел? – произнес Холт, облизывая сухие губы.

Она тут же склонилась к нему, готовая обнять и поцеловать его, но присутствие Лили остановило ее порыв.

– Да, это я, я здесь, Холт...

Открыв глаза, он взглянул на Эйнджел и заговорил неожиданно ясно и отчетливо:

– Прииск, Эйнджел! Мы должны спасти его! Он поморщился от боли, и Эйнджел, к своему ужасу, заметила, что кожа вокруг раны заметно покраснела и воспалилась. Гангрена!

Словно читая ее мысли, Лили подошла сзади к Эйнджел и тихо проговорила ей на ухо:

– Доктор говорит, нужна ампутация, но Холт и слышать об этом не хочет.

В ужасе Эйнджел схватила здоровую руку Холта, и ее захлестнула волна жгучей жалости и желания защитить его.

– Холт, – сказала она на удивление ровно и спокойно. – Скажи, что я должна для тебя сделать.

Казалось, он вздохнул с облегчением, и Эйнджел внутренне возликовала. Если он даже и не любил ее, то уж доверял наверняка! Пока этого было достаточно.

– Найми человека, который сторожил бы шахту, – сказал он, и хотя голос его дрогнул, в нем отчетливо слышалась упрямая настойчивость. – Лили посоветует тебе подходящего....

– Но у меня нет денег, Холт.

– Тогда я сама позабочусь об этом, – резко вмешалась Лили, не обращая внимания на возмущенную Эйнджел.

– Это слишком важно сейчас, – с трудом выговорил Холт, закусив от боли губы. – Не время ссориться, мои милые дамы...