Патриция Макаллистер - Горный ангел

– Холт ведет крайне опасный образ жизни, – продолжала певица после краткого молчания. – И рано или поздно ты тоже попадешь под перекрестный об стрел. Если же он будет уделять слишком много внимания твоей безопасности, то сам может потерять бдительность и осторожность.

В словах Лили Эйнджел уловила нотки явного не одобрения и начала понемногу злиться. Да кто она такая, эта певичка из веселого заведения, чтобы судить Эйнджел? По словам Пруденс Максвелл, она просто шлюха и ничего больше!

– Я бы хотела знать, почему вы так озабочены судьбой Холта? – резко спросила Эйнджел.

Слегка приподняв одну бровь, Лили улыбнулась.

– А я-то думаю, когда же она заговорит об этом? Несомненно, ты самая терпеливая и невозмутимая из всех известных мне жен. Мы с Холтом знаем друг друга очень давно – одарив Эйнджел милой, обезоруживающей улыбкой, начала Лили. – Я познакомилась с ним в вагоне поезда, шедшего на запад, в котором мои родители, бедные ирландские иммигранты, и я ехали искать лучшую долю. Им не суждено было ее найти... Они обрели вечный покой здесь, в Скалистых горах.

Лили тяжело вздохнула, и Эйнджел смутилась. В ее душе сочувствие к Лили боролось с ревностью.

– Я не собиралась оставаться здесь, – снова заговорила Лили. – Я хотела уехать отсюда в какой-нибудь большой город вроде Нью-Йорка или Сан-Франциско. Но для этого мне были нужны деньги, много денег. Поэтому, когда мне предложили неплохо оплачиваемую работу певицы в салуне, я не стала долго раздумывать и согласилась. Тогда я была глупа и не понимала, что тем самым навсегда поставила на себе клеймо.

– Певицы?

– Нет, шлюхи!

К удивлению Эйнджел, в голосе Лили не было ни малейшего сожаления.

– Только пойми меня правильно. Видя, как я растрачиваю свой талант по салунам, люди тут же налепили на меня ярлык проститутки. Вскоре никто в городе уже не сомневался в этом, и ко мне относились не иначе как к падшей женщине. Я не могла найти себе приличного жилья нигде и ни за какие деньги. Вот тут-то Холт и помог мне. Под внешней маской он разглядел мою на стоящую душу. В прошлом мы не раз еще приходили на помощь друг другу.

Эйнджел понимающе вздохнула.

– А теперь ты должна помочь ему, цыпленок. Понадобится еще несколько дней, пока он сможет встать на ноги... Но если по городу распространится слух, что он лежит здесь, в этом доме, раненный и беспомощный, его жизнь снова будет в опасности. Мы с тобой должны укрыть его от всех и никому не рассказывать об этом. И если для его безопасности нам придется разыграть скандальную сцену, вцепившись друг другу в волосы и яростно визжа, то мы сделаем это в высшей степени правдоподобно. Больше всего Холт сейчас нуждается в надежном укрытии. И поверь мне, то место, где он сейчас находится, и есть самое надежное во всем Оро.

Эйнджел с отвращением посмотрела на кричащую безвкусицу холла. Лили упорно настаивала на том, чтобы Холт остался здесь на какое-то время. Было ли это в ее интересах, или Холт действительно нуждался в этом?

– Даже не знаю, как быть, – пробормотала Эйнджел. – А как же прииск?

Певица пожала плечами.

– Когда Холт оправится от раны, он сумеет одолеть любого, кто захочет поживиться за его счет. Ничего страшного не случится на прииске за эти несколько дней. Может, это и к лучшему – те подонки, что стреляли в Холта сегодня вечером, уберутся из города.

По телу Эйнджел пробежала дрожь.

– Как вы можете оставаться такой спокойной после того, что произошло?

– Да очень просто, милая. – С циничной улыбкой Лили отпила из рюмки. – Вот это притупляет даже самую острую боль. Если хочешь, попробуй сама!

– О нет, спасибо! – Эйнджел вспомнила пьяные кутежи отца и его страсть к картам. Опечаленная воспоминанием, она замолчала.

Хотя Холт действительно был серьезно ранен, она почти ненавидела его сейчас за то, что он поставил ее в такое положение. И никакая Лили Валентайн не могла ей помочь.

– Пожалуй, я пойду к пастору Мерфи, – спокойно сказала Эйнджел.

– Ну конечно. Предлагаю следующую версию происшедшего: мы с тобой поссорились из-за Холта, дамы это с удовольствием подтвердят, потом ты погналась за мной, но я успела захлопнуть дверь перед твоим носом. О Холте ни слова!

– Но как я смогу навещать его?

– Не надо навещать его. Будь уверена, я как следует позабочусь о нем. А ты поживи еще несколько дней в доме у пастора Мерфи. Потом Холт сам объявится, как ни в чем не бывало, и все будут довольны.

«Все, но не я!» – хотелось крикнуть Эйнджел. Она с трудом подавляла в себе желание вернуться в комнату, где лежал Холт, и остаться с ним до его выздоровления. Слова и действия Лили казались ей разумными, но сама мысль о том, что за Холтом будет ухаживать не она, его законная жена, а какая-то певичка с сомнительной репутацией, приводила ее в бешенство. С другой стороны, если Холта действительно хотели убить, чтобы захватить его прииск, было бы глупо не согласиться с планом Лили.

– Я прошу тебя подыграть мне, – тихо сказала Лили. – Возможно, это будет самая большая роль в твоей жизни. От твоих актерских способностей зависит теперь жизнь Холта. Поверь, сейчас он находится в серьезной опасности. Чем меньше люди будут знать о том, что произошло с ним сегодня вечером, тем лучше для нас всех. Его враги не должны ничего узнать о нем!

– Враги? – не удержалась от восклицания Эйнджел. – Значит, их много?

В ответ Лили долго молчала.

– Для твоего же собственного блага мне лучше умолчать об этом, – сказала она наконец. – Возвращайся в дом пастора и постарайся сыграть роль разгневанной жены.

Сыграть? Эйнджел чуть не расхохоталась. Она на самом деле была разгневана и оскорблена тем, что Холт останется в руках другой женщины.

Вернувшись в дом пастора, Эйнджел с жаром рас сказала Нилу выдуманную историю про то, как она поругалась с Лили из-за Холта. Выслушав ее, Нил как-то помрачнел и даже слегка побледнел.

«Пожалуй, Лили права, я могла бы стать неплохой актрисой», – подумала Эйнджел, видя, как озабоченное выражение лица Нила сменилось на огорчение, а потом и гнев.

– Эйнджел, я и представить себе не мог... Я знал, что у Холта есть странности в характере, но... – бор – мотал он, краснея под взглядом ее больших, наполненных слезами глаз.

Разрыдаться для Эйнджел не составило никакого; труда, потому что она действительно переживала за Холта. К тому же ей не давало покоя то, что между ним и Лили существовали какие-то особого рода отношения.

– А что вам известно об этой... певице? – спросила она охрипшим голосом, вытирая платочком глаза.

Казалось, Нил не хотел отвечать на этот вопрос. Но потом, вздохнув, он сказал:

– Совсем немного... В церковь она не ходит, мои прихожане с ней не общаются.

– Она очень красива.

– Эйнджел, не терзайте себя...

– Разве я не права? – продолжала гнуть свое Эйнджел, вглядываясь в темное окно, как будто надеясь найти там ответ. – Такая изысканная, утонченная...

– Она падшая женщина, – с отвращением произнес Нил.

– Неудивительно, что Холт был поражен ею, любой мужчина, оказавшийся на его месте, не устоял бы.

– Дорогая, вам нужно немного отдохнуть. Мы продолжим разговор завтра утром и тогда решим, что делать.

Внезапно Эйнджел в голову пришла идея.

– Нил, вы совершаете обряд бракосочетания? – спросила она.

– Да, конечно, – удивленно отозвался пастор.

– Отлично. Тогда, я полагаю, вам известны все правила... Вы случайно не знаете, является ли законным брак по доверенности?

Казалось, он был несколько озадачен таким вопросом.

– Полагаю, является вполне законным, – мед ленно и осторожно ответил он наконец. – Если у вас имеются все необходимые документы, оформленные в установленном законом порядке, то я не вижу причин, по которым такой брак мог бы считаться недействительным.

– Понятно, – сказала Эйнджел не то с радостью, не то с огорчением.

Нил встревожено молчал, и она, не в силах пере носить это молчание, взволнованно воскликнула:

– Нил, я даже не знаю, насколько действителен мой брак с Холтом!

Сбивчиво рассказав всю предысторию их странного брака, Эйнджел почувствовала некоторое облегчение от того, что поделилась с Нилом мучавшими ее сомнениями, тяжёлым камнем лежавшими на душе. Слушая путаный монолог, Нил сочувственно качал головой.

– Дело действительно странное, – задумчиво произнес он, когда она закончила рассказывать и с тревогой ждала его реакции. – На мой взгляд, мало вероятно, чтобы кому-то нужно было таким, я бы сказал, необычным способом женить Холта. Если только... – Нил заколебался, сочувственно глядя на Эйнджел. – Если только мой брат не лжет по какой-то одному ему ведомой причине.

– Но зачем ему лгать? – недоуменно спросила Эйнджел. – Что он от этого будет иметь?

Как только этот вопрос был произнесен вслух, Эйнджел похолодела от догадки. Прииск! По закону половина прииска принадлежала ей. Если Холт каким-то образом знал об этом и хотел заполучить весь прииск в свою собственность, то самым правильным способом для этого был брак с Эйнджел. А в случае, если она станет упрямиться... В горах нередко происходили несчастные случаи со смертельным исходом.

Холодная дрожь пробежала по ее телу, и это не укрылось от глаз Нила. Он стал успокаивать ее, снова повторяя, что ей необходимо отдохнуть и что утром они все обдумают и положение прояснится. Да, действительно! Как будто пелена спала с глаз Эйнджел – похоже, теперь она начинала понимать, зачем Холт женился на ней. Какие еще неприятные открытия ожидали ее?

Прошло три томительных дня. В каждом доме Оро, во всем городе люди оживленно обсуждали Холта и его жену, равно как и скандал с Лили, городской шлюхой.

Что бы она делала, если бы не Нил? Вместо того чтобы позволить ей спрятаться за дверями его дома, не высовывая и носа на улицу, он стал намеренно ходить вместе с ней по магазинам и прочим общественным местам. При виде пастора люди не смели болтать лишнее и, прикусив язык, молча разглядывали миссис Мерфи в сопровождении всеми уважаемого священника. Дамы Оро хотя и сочувствовали Эйнджел, но все в один голос осуждали ее поведение, когда она, вопя, как торговка рыбой, устроила настоящую погоню за шлюхой по глав ной улице города.