Нора Хесс - Горная роза

Вождь поднял руку, призывая к молчанию.

Он заговорил на своем родном языке, и Рейган наблюдала за выражением лиц его слушателей. Сначала на них были боль, печаль, затем – радость. Наблюдая за людьми, Рейган легко угадывала рассказ вождя.

Он сказал что-то своим людям, и мужчины направились к огромному бивачному костру, а женщины собрались под деревом, где завели похоронные причитания по умершей жене вождя.

Когда Рейган пристально посмотрела на них, ее руки покрылись гусиной кожей.

Вождь слегка подтолкнул ее к своему дому.

Рейган убедилась, что это его жилище, когда увидела мягкие шкуры на полу и на стенах. Здесь не будет холодно, когда придет зима.

В центре комнаты была яма для огня, в которой горел веселый костер, его дым поднимался к крыше и выходил через дыру, вырезанную специально для этих целей.

Вдоль одной стены лежали уютно сложенные шкуры, которые Рейган приняла за кровать индейца. Мальчик начал беспокоиться, она забрала его из рук отца и понесла к куче сгруженных шкур и положила там.

Затем Рейган поменяла Мальчику одежду, которая промокла с ног до головы. Его голодные крики стали все настойчивее. Рейган взяла ребенка на руки и поднесла ему ко рту бутылочку. В это время дверь открылась и индейская женщина вошла в комнату.

Рейган наблюдала за женщиной среднего возраста, которая вошла следом, восхищаясь ее горделиво поднятой головой и статной осанкой. Было всего несколько седых прядей в ее черных волосах, отброшенных назад с широкого привлекательного лица. В глазах была такая теплота, когда она села рядом с Рейган. Жестикулируя руками, женщина объяснила, что она – бабушка мальчика.

Улыбаясь, Рейган передала ей ребенка, потом пошла к другой куче шкур. Добрый взгляд стал грустным, когда женщина пристально смотрела на худенькое личико своего внука. Она одобрительно кивнула Рейган, вытащившей соску изо рта ребенка и рассмотрев ее.

Две женщины сидели в молчании, только слышно было, как жадно сосет молоко Мальчик. На лице женщины была печаль, когда она любовалась своим внуком, и Рейган понимала, что она думает о его умершей матери.

Рейган повернула голову к двери, когда она открылась снова. Вошла молодая женщина, несущая поднос, на котором стояла чашка, полная ароматного мяса с травами.

В желудке Рейган бурчало от голода. Она посмотрела на незнакомку, когда деревянный поднос был поставлен перед ней, но благодарная улыбка тут же погасла на ее губах.

Никогда она не видела такой ненависти на лице человека. Черные глаза смотрели с враждебностью. Она ненавидит меня из-за смерти жены вождя, думала Рейган, но потом, заметив такой же недобрый взгляд, брошенный на Мальчика, она изменила мнение.

Господи, она ревнует! Рейган хотела рассмеяться над глупыми мыслями женщины. Видимо, она была влюблена в вождя и имела планы занять место его умершей жены.

Рейган надеялась, что он не выберет ее в жены, потому что она не будет добра к Мальчику.

Очевидно, старшая женщина уловила взгляд ненависти, обращенный к Рейган и ребенку. После нескольких ее резких слов молодая женщина повернулась с мрачным видом и вышла за дверь.

«Это враг», – подумала Рейган. Но после легких колебаний она стала брать пальцами из чашки тушеное мясо.

Джеми упомянул однажды, что индейцы не пользуются столовыми приборами, когда едят.

Чашка опустела, а желудок Рейган наполнился, когда вождь вошел в большую комнату, неся с собой аромат свежего воздуха и березы. Он присел на корточки перед Рейган, его черные глаза пробежали по ее лицу, задержавшись на волосах, которые отливали золотом в свете огня. Он поднял густую прядь их и, пропустив сквозь свои пальцы, заговорил:

– Я беру моих самых лучших охотников в твою деревню, Большую Сосну, где мы возьмем толстяка Роскоя. Моя мать останется здесь с тобой и маленьким воином. Ты будешь в безопасности, пока останешься рядом с ней. Не будь глупой, не пытайся покинуть нашей деревни. Мне будет печально узнать, когда я вернусь, что мои воины вонзили нож в твое сердце.

И пока Рейган смотрела на него, ее сердце стучало, как сумасшедшее. Он поднялся и пошел туда, где сидела его мать, держа на руках спящего внука. Вождь нежно провел пальцами по бровям ребенка, пока разговаривал с матерью. Потом он встал и, не взглянув на белую женщину, вышел в темноту, красивый, высокий.

Старшая женщина сняла мокасины и гамаши. Потом, улыбнувшись Рейган, спрятала эти вещи под верхнюю шкуру, прижала своего внука к себе.

Рейган пристально смотрела на горящий огонь, беспокоясь о дальнейшем поведении вождя. Ее пугал пристальный взгляд на нее, легкое прикосновение к волосам. Вдруг этот краснокожий мужчина хотел ее?

Будет ли Чейз бороться с ним и его людьми, чтобы спасти свою жену? Не возникнет ли теперь новая вражда между мужчинами, когда первая проблема, вроде бы, не страшна.

Когда огонь погас, и остались только красные угольки, Рейган вздохнула, неспокойно ворочаясь на мягких шкурах.

Тяжелые сумерки спустились, когда Чейз и все семеро мужчин его группы, усталые и голодные, остановились на ночь.

Обязанностью молодого Джонни было разводить костер, когда они делали привал. Другие, исключая Чейза и Сида, собирали дрова и хворост, чтобы костер горел всю ночь. Чейз и Сид готовили еду.

Вскоре дым поднялся от потрескивающего костра, и необыкновенные запахи кипящего кофе и жареного мяса висели в воздухе. Сегодня Сид готовил, а Чейз добыл дичь. Он прострелил головы семи белкам, когда они были в пути.

Дым сигареты клубился над головой Чейза, когда он пристально смотрел на скачущие языки пламени, видя только расплывчатый след пара, поднимающегося от закопченного кофейника. Он думал о Рейган. Сильно скучал по ней, беспокоился, все ли с ней в порядке. Он думал, что, если бы удалось поймать Роскоя, они были бы уже на пути домой.

Мужчины шли по курсу уже четыре дня. Но Чейз и другие его спутники не предполагали, что им придется пробираться сквозь такой густой и широкий пролесок, они потратили много часов, чтобы отыскать тропинку через него. Поэтому Роской всегда опережал их на один день.

В бесполезных поисках прошло четыре дня. Собака Сида Джонсона учуяла запах Роскоя на следующее утро. Сид настаивал пойти по следу старой собаки. Мужчины смеялись над ним, заявляя, что он вынужден будет брать собаку к себе на лошадь каждый раз, чтобы дать ей передохнуть. И Сид, действительно, брал старую собаку на лошадь, давая отдых ее ногам время от времени.

Но старого Саундера, как называл его Сид, сильно похвалили, ведь именно он обнаружил, где спал Роской прошлой ночью. Это позволило им убедиться, что они идут по верному следу.

– Пес взял след Роскоя! – закричал Сид, указывая на собаку, которая нюхала берег реки, подняв шерсть дыбом.

Некоторые сомневались в этом. Один из мужчин размышлял вслух, что собака учуяла запах волка, в то время как другой, смеясь, сказал, что она слышит свои собственные следы. Оказалось, оба были неправы. Это были следы Роскоя и полоса от лодки, которую он тащил, чтобы спустить на воду. С дикими криками погоня продолжилась.

«Вторая группа мужчин теперь вернется домой», – подумал Чейз с некоторой завистью.

Пронзительный взрыв женского смеха вернул Чейза к действительности. Охотники настояли, чтобы тощая проститутка из таверны сопровождала их. Когда Чейз возразил, они заспорили, что в конце трудного дня мужчина нуждается в удовольствии. Они говорили, усмехаясь, что он, женатый мужчина, должен понимать это.

Чейз предполагал, что присутствие женщины будет вызывать споры среди мужчин. Но когда они все клятвенно пообещали, что не будут драться из-за нее, а лучше разыграют в карты, чтобы знать, чья очередь спать с ней, он согласился.

Более половины мужчин были женаты, и Чейз думал, что их не будет привлекать проститутка. Но вскоре он убедился, что для некоторых мужчин их положение женатого человека не имеет никакого значения.

Кривая улыбка появилась на его губах, когда выяснилось, что только Сид, он сам и еще один мужчина, который провел с ней массу времени перед отъездом, не претендовали на эту женщину. Даже молодой Джонни испытал удовольствие женского тела, охотники пожертвовали молодому человеку свою очередь, чтобы он приобрел первый сексуальный опыт.

Чейз встал, когда Сид объявил, что мясо готово. Все охотники взяли тарелки и потянулись к костру. Несколько минут еще раздавался звон тарелок и кружек, когда они копались в седельных вьюках, доставая посуду.

Когда мужчины жадно уплетали жареную белку и пили кофе, они мало разговаривали. Одна маленькая белка осталась после ужина, и Сид, ободрав мясо с костей, накормил им старого Саундера.

– Ты балуешь свою охотничью собаку, – один из мужчин поддразнил Сида.

– У него осталось немного зубов, – защитил Сид своего старого друга.

– Я полагаю.

Мужчина выглядел немного смущенным, он вытащил колоду карт из кармана жилета.

– Пойдемте, джентльмены! – он усмехнулся.– Время тащить первую карту на нашу белокурую леди.

Охотник, который вытащил удачную карту, закричал от радости, схватил хихикающую проститутку за руку и толкнул ее на одеяло, расстеленное под сосной недалеко от огня. Ночи были холодными в это время года, и всегда грозила опасность от любопытных волков, бродящих вокруг лагеря.

Костер сгорел до углей, карты тащили снова. Сид подбросил еще дров в огонь, потом присел рядом с Чейзом. Угли зашипели, задымили клубами, потом запрыгали языки пламени.

– Ты думаешь, мы когда-нибудь поймаем этого ублюдка? – заговорил Сид.

– Да, Сид. Рано или поздно он появится где-нибудь. Возможно, в ближайшей деревне или в городе, в который он придет. Ему нужна будет женщина.

– Ему нужна не одна, – Сид сказал, тихо рассмеявшись.– Мне нужна, действительно, одна, только Руфи. Это первый раз, когда я уехал больше, чем на два дня, и мы разлучились.